Когда конунг услышал об их поступке, попросил он Энунда и Ингвара биться с ними и дал им войско. Они сразились, и много людей полегло, прежде чем они обратили хёвдингов в бегство. Когда они отступали, был схвачен тот из них, кто больше всех противился тому, чтобы отдать дань, и они повесили его, но другие двое убежали.
Они взяли там много добра в счёт военной добычи, и забрали всю дань, и повезли всё это конунгу Олаву, и привезли ему большое богатство золотом, серебром и драгоценностями. Ингвар заслужил ещё больший почёт в этой поездке, так что конунг поставил его выше всех хёвдингов в Свитьоде». (3, 254)
В Земгалии в устье Западной Двины длительное время существовала шведская колония. (3, 302‒303) Подобно Йомсборгу, контролировавшему торговый путь как по Балтике, так и по Одеру, шведское поселение было перевалочной базой на балтийском торговом пути и контролировало путь по Западной Двине, ведший в русские пределы. О торговом характере этого поселения говорит руническая надпись из шведского Мервалла:
«Сигрид велела установить этот камень по Свейну, своему супругу. Он часто плавал в Земгалию на корабле с дорогими товарами вокруг Домеснеса». (3, 302)
Упоминание дорогих товаров свидетельствует об участии жителей торгового города в устье Западной Двины в транснациональной торговле, так как в этих местах, в отличие от янтароносной земли куршей, своих ценных товаров не было. Позднее преемницей этого города стала Рига.
Земгалия упоминается на двух рунических камнях из Седерманланда как место, где торговали в одном случае или куда ездил местный житель — в другом. На одной из седерманландских надписей сообщается о кончине местного жителя на востоке, в устье Двины. (9, 71‒73; 3, 302) Гаутские купцы активно участвовали в западнодвинской торговле.
В Сигтуне в захоронении на северном берегу озера Меларен обнаружена бронзовая коробка для весов, на крышке которой руническая надпись гласит о том, что её владелец Дьярв получил весы от земгальца. Кусочки металла в коробке отождествлены с гирьками и соответствуют восточноперсидской весовой системе. (9, 104) В западнодвинской торговле с восточными странами участвовали свеи из Упланда. Владельца коробки упландца Дьярва следует соотнести с упландцем Дьярвом, поставившим вместе с братьями поминальный камень в честь своего отца Гунлейва, погибшего вместе с Ингваром. (9, 116) Дьярв был младшим современником Ингвара.
В скандинавской географической традиции Западная Двина имела название Дуна. Она упоминается в географическом сочинении «Великие реки»:
«Река, которая отделяет Европу от Азии, называется Танаис. Дун называется река самая многоводная в Европе. В неё впадают 60 больших рек, [она] впадает в море семью рукавами, все они велики. В этой части мира другие великие реки таковы: Непр и Нюйа, Сеймгол, Дуна, Олькога, Вина, Кума, Саксэльв, Падус, Тибр, Родон, Бетус». (8, 153)
Танаис представляет собой водную цепочку: Дон — Азовское море — Керченский пролив. Дун — самая большая река Европы — Дунай. Начиная с Саксэльва, то есть Эльбы саксов, следуют западноевропейские реки. Под рекой Непр скандинавы понимали Днепр, а под рекой Вина — Северную Двину. Кума замыкает перечень великих восточноевропейских рек и упоминается после Северной Двины. По географическому положению ей соответствует Волга, по звучанию — Кама.
На «Карте Ал-Идриси 1154 года» Итиль-Волга на севере заворачивает не в западную сторону, а в восточную, то есть продолжается по Каме. (24) Для арабских географов Кама, протекавшая по Волжской Булгарии, одного из главных торговых партнёров арабских купцов в северных странах, была основным руслом реки, а верхняя Волга — притоком. В соответствии с этими представлениями Кама символизировала Волгу. Скандинавская Кума — Волга.
Олькога, лежащая между Западной Двиной и Северной Двиной, — Волхов, а точнее, водная цепочка, ведущая от Западной Двины и Приднепровья к Балтийскому морю: Ловать — озеро Ильмень — Волхов — Ладожское озеро — Нева.
Непр и Нюйа в отличие от остальных рек, разделённых в тексте точками, соединены союзом «и». Это можно понять как указание на географическую близость двух рек. Сочинение «Великие реки» открывают реки рая, остальные упоминаемые в нём реки — крупнейшие водные артерии, имевшие важное значение для торговли или знаменитые ещё со времён античности, такие как золотоносный Пактоль, то есть лидийский Пактол. Нюйа созвучна с Неманом, который вёл от янтароносных земель вглубь Руси. Однако Неман не был знаменитой рекой древности и не лежал на магистральных торговых маршрутах. По географическому положению на роль Нюйи могут претендовать Южный Буг и Днестр. Тесная связь с Днепром позволяет предпочесть Южный Буг. Днепр и Южный Буг соединяются в Днепровском лимане и могут выступать в качестве двуединой реки.
Дуна протекала через землю земгалов. В рунических надписях Дуна, то есть Западная Двина, иногда упоминается с пояснением — земгальская. (8, 157) Сеймгол соответствует летописной зимеголе. (15, 11) С учётом принципа жёсткого отбора рек вторая река, протекающая по области земгалов, например небольшая Лиелупе, в перечень попасть не могла. Сеймгол — второе обозначение Западной Двины. Дублирование названий произошло из-за соединения разных источников. Одним скандинавам Западная Двина была известна как Сеймгол, другим — как Дуна.
Одной из причин дублирования названия Западной Двины было сходство её скандинавского названия со скандинавским же обозначением Дуная. «Руководство»:
«Первая область в Европе — Нижняя Скифия, которая начинается у тех больших болот, которые называются Меотидой, и лежит она между реками Данубий, который мы называем Дуной, и северным морем у Германии». (8, 147)
Дунай-Дун был упомянут в сочинении, и автору пришлось при практически идентичном названии Дуна приводить уточнение в виде более редкого, но более ясного названия Западной Двины Сеймгол — река земгалов. Скандинавы называли земгалов семгалир, так что название реки дано не в русской, а в скандинавской огласовке. (8, 157) При последующем редактировании пояснение о том, что Дуна и Сеймгол — разные названия одной реки, было сокращено, и появились две реки.
Включение Западной Двины в список великих рек показывает её значение для скандинавской торговли. В географическом сочинении «Описание Земли III» сообщается: «Гардарики, там находится Паллтескья и Киэнугарды». (7, 127) На Руси отмечено только два города — Полоцк и Киев, причём Полоцк стоит первым. Для части скандинавов Полоцк был известнее, чем Новгород и даже Киев. Полоцк контролировал западнодвинскую торговлю и интересовал участвовавших в ней скандинавов в первую очередь. Это обстоятельство стало одной из причин женитьбы Эмунда Старого на полоцкой княжне, сестре Брячислава.
Брожение в важном для шведских купцов торговом городке могло обеспокоить шведские власти, и приезд сюда военного отряда во главе с двумя принцами был вполне возможен.
На трёх кораблях могло находиться от 90 до 120 воинов. Это слишком незначительные силы для сопровождения наследника престола. Видимо, как и в случае с флотилией Олава Трюгвасона, малые корабли не удосужились внимания скальдов. Принца сопровождали 300 воинов на трёх больших и шести малых судах. Такими силами можно было навести порядок в небольшой торговой колонии, но их было недостаточно для действий против племени земгалов. О скромности торгового поселения говорит отсутствие его названия в источниках. Жители городка могли выставить отряд воинов, меньший, нежели было в отряде Анунда, иначе принц не рискнул бы в него входить.
Поездка Анунда и Ингвара в западнодвинский торговый городок состоялась в 1041 году. Осенью 1041 года начался поход Ярослава Мудрого и Владимира Ярославича на ятвягов. Поход пришёлся на зимнее полюдье. Перед нами усмирение ятвягов, пытавшихся освободиться от русского господства. Участие в нём великого князя свидетельствует о размахе мятежа. Зимой 1043/1044 годов Ярослав Мудрый и Владимир Ярославич усмиряли литву. Волнения, охватившие подвластные русам балтские племена, подтверждают дату поездки шведов по усмирению волнений в их заморских владениях.
Анунд в качестве наследника престола превосходил Ингвара по знатности и по старинной традиции мог претендовать на власть над Гаутландом. Анунд устраивает гаутские дела — мирит с королём его гаутского родственника, наводит порядок в гаутском торговом городке. Судя по этой деятельности, Анунд с 1038 года был гаутским наместником, но не с правами малого короля. Об этом говорит отговорка литературного Олава в ответ на притязания достигшего 20 лет литературного Ингвара:
«Ингвар отвечает: „Если моё уныние тебе кажется бедой и ты желаешь мне добра, как ты показываешь, то дай мне титул конунга с правами". Конунг отвечает: „Я дам [тебе] всё другое, что бы ты ни попросил, — титул или богатство, могу я дать; но этого не могу, потому что я не мудрее наших родичей и не знаю [законы] лучше наших предков". Это дело привело их к разладу, потому что Ингвар продолжал просить титул конунга, но не получил его». (3, 255)
Двадцать лет Ингвар встретил на службе в Византии. Двадцатилетним был Эмунд Старый во время первого конфликта с Олавом, когда претендовал на звание младшего короля. Ингвару приписаны слова, сказанные его отцом Олаву.
Олав Скотконунг, отказывая в титуле конунга с правами, то есть младшего короля, ссылался на законы и авторитет предшественников. Между тем первым из правителей Швеции, отменившим звание младшего короля, был он сам. Только начиная с правления Олава Гаутландом стал править ярл, а не младший король. Правда, начало этой традиции положил Эйрик Победоносный, изгнавший пасынка вместо того, чтобы назначить его младшим королём и вручить ему Гаутланд. Традиция и законы были как раз на стороне просителя, но Олаву и Якову удалось провести реформу, лишившую Гаутланд ранга королевства. Из федерации двух земель Швеция превратилась в единую державу. Скальды, слагавшие предания о роде Эмунда Старого, были уже уверены в незаконности притязаний своих героев на королевское звание.
Анунд был гаутским ярлом, а судя по величине дружины, управлял территорией, составлявшей половину былого малого королевства. Главным действующим лицом по улаживанию местного конфликта выведен Ингвар. Он был назначен наместником в торговый городок и на него пала тяжесть устранять мятежные помыслы его жителей и окрестного населения.
Правившему позднее Полоцком Всеславу Брячиславичу, двоюродному брату Ингвара по матери, в это время было 13 лет. Полоцком правил наместник Ярослава, а сирота Всеслав находился на попечении родственников. Его воспитательницей, кстати, могла быть мать Ингвара, оставшаяся на Руси. Родство Ингвара с Рюриковичами, особенно с их полоцкой ветвью, облегчало его деятельность в качестве главы шведской торговой колонии и, надо полагать, предопределило это назначение.
Волнения, обеспокоившие как русские, так и шведские власти, следует связать с действиями мазовецкого князя Моислава, сколачивавшего из живших по южному берегу Балтики племён коалицию для борьбы за польскую корону. В 1041 году польская знать пригласила на престол жившего во Франции Казимира, который приехал в Германию. Поддержавший Казимира император Генрих III предпринял в этот год неудачный поход на Чехию и поэтому поход на Польшу был перенесён на следующий год. Этой отсрочкой воспользовался Моислав.
Приезд принца и мирное усмирение мятежа соответствуют исторической обстановке. За принцем стояла вся мощь Швеции, и красноречивый Ингвар описал печальные последствия для мятежников в случае их неподчинения властям. Жестокие сражения и большие богатства, захваченные у мятежников, не соответствуют скромному характеру событий в торговом городке. Казнь вождя мятежников на виселице произошла в ином месте и в иное время. Викентий Кадлубек привёл такой рассказ:
«Когда же все эти войска (Моислава, называемого в тексте Мецлавом. — В. Т.) были разбиты Казимиром, [Моислав] вновь восстанавливает немалые силы: принимает четыре отряда поморян, столько же гетов и большую помощь от даков и русских, которых не может удержать никакая случайность, никакая трудность...
Наш единорог (Казимир. — В. Т.) развевает всех, как легкий пепел от пакли, Казимир закручивает всех в вихре смерти, словно молниеносная буря. Этот же честолюбивый князь бежит к гетам, где добивается наивысшей должности. Однако геты, удручённые гибелью множества своих, возлагают (за всё) вину на него, мстят ему за убийство всех, наконец, после многих мучений, прибивают его к высоченной виселице со словами: „Ты домогался высокого, получай высокое!“ — чтобы умирающему хватило столь горячо желаемой высоты». (23, 99)
Здесь поход Ярослава Мудрого 1044 года, в ходе которого войска Моислава были разбиты, а сам он убит, приписан Казимиру. Даки и русские, в которых узнаётся войско Ярослава, причислены к союзникам Моислава, но характеристика им дана верная. Поляки не раз были свидетелями неудержимого натиска русов.
Союзниками Моислава были поморяне, то есть жители польского Поморья и геты, под которыми скрываются пруссы. Русы закончили свой поход в земле пруссов, где ими был схвачен и казнён Моислав. В этом походе было разорено много мазовецких городов и захвачена большая добыча. (20, 380)
Обстоятельства мазовецкого похода Ярослава Мудрого соответствуют реалиям литературной войны с участием Анунда и Ингвара. У повешенного мятежника было двое союзников — поморский и прусский князья, война была жестокой, и с обеих сторон погибло много воинов. Грабёж мазовецких городов с их церквами и домами знати мог доставить добычу в виде драгоценных металлов, большая часть которых была вывезена из Руси в 1018 году и уцелела после чешского нашествия, не затронувшего Мазовии.
Казнь на виселице зачинщика смуты, против которой боролись Анунд и Ингвар в 1041 году в землях земгалов, произошла осенью 1044 года. В это время Ингвара уже не было в живых. В мазовецком походе у русов служил какой-то знатный швед, что позволило скальдам приписать казнь Моислава своим соотечественникам. Данные саги подтверждают казнь Моислава русами и свидетельствуют о том, что поморский и прусский князья уцелели.
Анунд умер ранее 1049 года, и шведский трон достался Эмунду Старому, так как младший брат Анунда Эйрик был ещё несовершеннолетним. У Ингвара и Анунда были сходные судьбы, что обусловило смешение реалий их жизни. Обоих отождествляли с погибшим в 1033 году шведским принцем и знатным участником мазовецкого похода. Ингвар до мазовецкого похода не дожил, так что в Мазовии побывал Анунд. Из сравнения известий следует, что Анунд, как и Ингвар, погиб на русской службе.
Анунд, согласно данным саги, был свидетелем казни Моислава, так что поход 1044 года для него закончился благополучно. В 1045 году русы не воевали. В 1046 году они захватили Херсонес, а затем уже действовали в составе византийской армии. Анунд погиб в период 1046‒1049 годов. Рассказ о его участии в разгроме державы Моислава был использован в сказаниях об Ингваре для придания большей значимости довольно скромной поездке в Земгалию.
После поездки к земгалам Ингвар отправился на Русь. Начало путешествия описано так:
«Через некоторое время отплыл Ингвар из Свитьода на 30 кораблях и не спускал паруса до тех пор, пока они не пришли в Гардарики. И принял его конунг Ярицлейв с большим почётом. Пробыл там Ингвар три зимы и научился говорить на многих языках. Он услышал рассказы о том, что с востока по Гардарики текут три реки, и самой большой была та, что находится посередине». (3, 255)
Из протекавших по Руси крупных рек с востока течёт только Западная Двина. В поздней «Саге о Хрольве Пешеходе» говорится, что Ингвар Путешественник искал истоки реки Дюны, то есть Западной Двины. Она названа по размерам третьей или четвёртой рекой на свете. (3, 309)
Реальный Ингвар дважды путешествовал в Византию по Днепру и далее морем. Для тех скандинавов, которые хорошо знали Русь, путь по Днепру вёл к столичному Киеву. Летописцы отмечали два пути, ведущие к варягам, то есть на Балтику. Один шёл через Новгород, по Волхову и озеру Нево, то есть Ладожскому озеру, далее через устье этого озера, то есть реку Неву. Второй путь шёл по Двине, то есть Западной Двине. (15, 12)
В летописных текстах, возникших в эпоху, близкую странствиям Ингвара, основные торговые маршруты были связаны с тремя русскими реками, имевшими истоки в одном районе:
«Днепр бо течет из Волоковскаго леса и потечет на полудень. Двина ис того же леса потече, и идет на полуночье, и внидет в море Варяжское. Ис того же леса потечет Волга на всток и втечет 70 жерел в море Хвалимское (Хорезмское море, то есть Каспийское море. — В. Т.), тем же из Руси может ити по Волзе в Болгары и в Хвалисы и на восток доити в жеребии Симов. А по Двине в варягы идз варяг и до Рима, от Рима же и до племене Хамова». (15, 12)
Западная Двина показана текущей на север — в полуночные страны. На самом же деле от истоков она течёт в южном направлении, а затем по дуге приподнимается к северу. В целом же река имеет широтное расположение. Для киевского летописца Балтика была на севере, из-за чего появилось недостоверное указание о направлении течения реки.
Летописец приводит маршрут к Новгороду как продолжение пути «из варяг в греки». К трём самым крупным и важным в торговом отношении рекам он причисляет Днепр, Западную Двину и Волгу. Ловать и Волхов новгородского маршрута в этот список не попали. Если новгородский маршрут в варяжские земли у него упоминается один раз, то о западнодвинском — говорится дважды. Путь «из варяг в греки» в верховьях Днепра разделялся на два ответвления, причём западнодвинский маршрут считался основным.
Водный путь в Новгород пересекал верховья Западной Двины и по сравнению с западнодвинским был более длинным и трудным из-за дополнительных волоков. Значение Новгорода в трансконтинентальной торговле было связано с тем, что его жители контролировали земли, поставлявшие пушнину — основной товар Древней Руси. Как южным, так и северным торговцам приходилось достигать Новгорода или территорий севернее в поисках более дешёвой пушнины. Так, интерес для скандинавов представляла река Вина, то есть Северная Двина, упоминаемая в географических сочинениях и в сагах. Для поездок же в Киев и Константинополь западнодвинской путь для скандинавов был более удобным, так же как и для поездок русов в Западную Европу.
Для скандинавов, попадавших на Русь как герои «Саги о Хрольве Пешеходе» по Западной Двине, она была самой главной рекой страны. В «Саге об Ингваре» описана как раз такая ситуация — Ингвар плывёт по самой большой реке страны, вытекающей с востока. Родственники Ингвара проживали в Седерманланде, обитатели которого ориентировались на западнодвинскую торговлю. Сам он участвовал в устранении осложнений, возникших из-за политических неурядиц, на этом торговом пути и был наместником шведской торговой колонии.
Для въезжавшего на Русь скандинава Западная Двина относительно Днепра и Волги имела срединное положение. Для обитателя Киева, а перед началом путешествия литературный Ингвар гостил у Ярослава, то есть в Киеве, главной рекой, протекающей по середине страны, был, естественно, Днепр.
Название Волоковского леса связано с волоками, соединявшими бассейны рек. Из-за этих соединений на средневековых картах нередки случаи сплетения разных рек в единые водные системы. На карте из «Космографии» Мюнстера 1544 года Днепр, Западная Двина и Волга показаны вытекающими из одного озера. (2, 200) Река из саги как раз имеет гибридные черты Западной Двины и Днепра.
Путь по Днепру был хорошо известен как русам, так и скандинавам. В саге же проводится мысль о неизвестности истоков реки местным жителям:
«Тогда стал ходить Ингвар по Аустррики (Восточная страна, то есть Русь. — В. Т.), и спрашивал, не знает ли кто из людей, откуда та река течёт, но никто не мог ему этого сказать. Тогда снарядился Ингвар в путь из Гардарики, чтобы пройти и узнать, насколько длинна эта река». (3, 255)
Покидая Силькисив, Ингвар объяснял свой отказ стать её супругом желанием «узнать, насколько длинна река». Оказавшись у конунга Юльва, он выпытывает у короля сведения об истоках реки. (3, 257‒258) Мотив загадочности истоков можно связать только с Волгой. Путь по ней вёл через Волжскую Булгарию и Каспий в среднеазиатские мусульманские страны. В первой половине XI века из-за истощения серебряных рудников в мусульманских странах поток арабского серебра на север резко сократился. Ослабление торговых связей отодвигало мусульманские страны в неведомые дали. Кроме того, путь по Волге был осложнён наличием мощных торговых стран, таких как Волжская Булгария и Хазария. Булгарский поход Владимира Святого в 994 году свидетельствует о непростых отношениях с этим поволжским соседом.
В сагу были включены реалии похода новгородцев 1032 года через Волгу на Каспий. Такие походы были редкостью, и предшествующий поход состоялся в далёком 987 году. Скальды украсили довольно рядовое плавание Ингвара по Днепру в Византию более экзотическими событиями, взятыми из сказаний о его отце. Литературная Западная Двина вобрала реалии трёх крупнейших русских рек. Её устье, замененное в саге на исток, терялось в загадочных восточных странах, а берега населяли чудесные создания, ставшие достойными противниками Ингвара.
Литературный Ингвар замирил Земгалию, после чего отправился с флотилией в 30 кораблей на Русь. Здесь он провёл три зимы. В параллельном месте из рассказа о Свейне также сообщается о том, что Свейн прожил с королевой Силькисив три зимы. (3, 270)
С 1041 года до гибели Ингвара прошло только две зимы. В 1041 году русы в крупной шведской помощи не нуждались, а Ингвар был занят земгальскими делами. Осенью этого года русы усмиряли своих балтских подданных, но для таких предприятий дорогостоящую иноземную помощь не вызывали, хотя находившихся на Руси варягов использовали.
Зиму литературный Ингвар изучал в школе разные языки, так что появился на Руси не позднее 1042 года. Крупный заграничный поход русов состоялся как раз в 1042 году, когда они воевали в Польше.
Согласно сведениям Саксона Анналиста, король Генрих вторгся в Чехию на Успение, то есть 15 августа, из Баварии, а маркграф Экхард с саксонскими войсками — с другой стороны. Они соединились в предместье Праги на Рождество Богородицы, то есть 8 сентября. Продолжая разорять Чехию, немцы добились заключения мира с чехами на праздник св. Михаила, то есть 29 сентября, после чего вернулись в Германию. Возведение Казимира на польский престол произошло ранее.
Галл Аноним сообщает о том, что немцы дали в помощь Казимиру отряд в 500 копий. (14, 39) Перед нами тяжеловооружённые рыцари, и отряд следует увеличить по крайней мере в два раза за счёт выпадавших из внимания писателей оруженосцев. Ярослав имел одних только варяжских наёмников 800 человек и несколько тысяч русского войска.
Русская помощь Казимиру была существеннее немецкой. Ведущая роль в решении польских проблем была отведена русам, так что военная компания проходила в соответствии с их военными традициями. В июне 1042 года они вступили в Польшу, а во второй половине августа присоединились к саксонским войскам, которые из Польши направились в Чехию. Шведскую помощь призвали для похода в Польшу и Чехию. Об участии русов в решении немецких проблем косвенно свидетельствует их посольство в конце этого года к императору Генриху III.
Русы вернулись из заграничного похода в октябре, забрав с собой русских военнопленных войны 1018 года. На следующий год намечался поход на самого крупного противника Казимира внутри страны — мазовецкого князя Моислава, и шведский отряд остался на Руси на зимовку.