Загадочно упоминание о прибытии Ярослава из Киева за семь дней. Наиболее короткий путь из Новгорода в Полоцк идет вдоль реки Ловати. Где бы ни пытался Ярослав перехватить врага, от Киева за семь дней до места возможной битвы было не добраться. Ещё более странным оказывается место сражения.

Карамзин не нашёл реки Судомири. Наиболее близким по звучанию оказалось название реки Судомы. (15, примеч. II, 21) В Никоновской летописи речь идёт о реке Судоме. Судома протекала в Псковской губернии. Она брала исток у границы Псковского и Порховского уездов и впадала в Шелонь близ села Княжьи горы.

Псков находится в стороне от пути из Новгорода в Полоцк. Но зато Судома расположена в районе дороги из Новгорода в Псков близ древней псковско-новгородской границы. Карамзин предположил, что семь дней относятся не к походу Ярослава, а к погоне за Брячиславом после его бегства из Новгорода.

Брячислав покинул Новгород и ушёл в сторону Пскова. Позднее его сын Всеслав также претендовал на Новгород и пытался штурмом захватить Псков. Владельцы населённого кривичами Полоцкого княжества предъявляли права на населённую кривичами Псковскую землю.

Согласно Татищеву, Брячислав получил известие из Новгорода об отсутствии Ярослава и занял город, намереваясь стать новгородским князем. Затем он покинул Новгород, из-за того что к городу подошли войска из Киева:

«6529 (1021). Брячислав, полоцкий князь, сын Изяславль, внук Володимеров, уведав из Новаграда, что Ярослав с войски в Киеве, упраждняяся, хотя Новград обладать, пришед с войском и вшед во град. Но уведав, что новогородцы от Киева близ пришли и его иметь не хотят, многих знатных побрав и пограбя имение их, возвратился к Полоцку. И когда пришел ко Судами реке, а Ярослав ис Киева в 7-м дни постиг его и тут победил Брячислава. А новогородцов взятых возвратил к Новугороду и возвратися в Киев. Брячислав же ушед в Полоцк». (36, 75)

Ситуация начинает проясняться. Новгородцы вступили в переговоры с Брячиславом, и он, рассчитывая на поддержку части горожан, захватил Новгород. При подходе киевлян Брячислав убедился в том, что симпатии новгородцев склонились на сторону Ярослава. Забрав полон из знатных горожан, он ушёл в Псков, намереваясь отстоять своё право на Псковскую землю. Но остановить войско Ярослава на псковско-новгородской границе не удалось. Потерпев поражение на Судоме, он бежал в Псков, но, не надеясь удержаться в городе, забрав награбленное добро и полон, бежал к Полоцку.

Место битвы не соответствует указанному в летописи расстоянию до Новгорода. За семь дней Ярослав преодолел 350 километров, тогда как до места битвы от Новгорода было всего 125 километров, или два с половиной дня пути. Бегство Брячислава началось от Судомы, от которой и следует отсчитывать семь дней погони. Это расстояние соответствует пути до Полоцка через Псков. Брячислав достиг Полоцка, но под угрозой штурма города войсками Ярослава был вынужден вернуть награбленное добро и пленённых новгородцев. Сообщение старших летописей о возвращении Брячислава в Полоцк достоверно.

Старшие новгородские летописи ограничиваются только лаконичным сообщением:

«В лето 6529. Победи Ярослав Брячислава». (22, 15)

События оказались для новгородцев столь неприятными, что память о них, за исключением редких реликтов, была уничтожена. Истребление известий подтверждает измену части новгородцев, призвавших на новгородский стол Брячислава. В младших новгородских летописях появляется рассказ о войне с Брячиславом, сходный с рассказом старших киевских летописей, но лаконичная новгородская запись остаётся, сместившись в статью предыдущего года. Софийская первая летопись:

«В лето 6528. Родися у великаго князя Ярослава сын, наречен бысть Владимер. Того же лета победи великии князь Ярослав Брячислава». (33, 172)

Во вводной недатированной части Тверской летописи есть известие о княжиче Илье:

«О князех Новогородских, кои княжили по Великом Володимере. По крещении п(е)рвый князь в Новегороде Вышеслав Володимирович, по нем Ярослав Володимерович же. Ярослав же бився со Святополком, по смерти отца своего, и одоле ему, и седе в Киеве. Посади в Новогороде Константина Добрынича. И родися у Ярослава сын Илиа, и посади его в Новогороде, и умре. И разгневася Ярослав на Константина и заточи его в Ростов, а сына своего Велодимера посади в Новогороде, и написа грамоту новогородцам, рек: «По сей грамоте ходите»». (27, 16)

Подобные сведения находим и в иных летописях. Так, известие из Тверской летописи с небольшими переработками перекочевало в одну из статей рукописи Археографической комиссии, помещённой перед Комиссионным списком Новгородской первой летописи:

«А се князи Великого Новагорода.

А се в Новегороде: первыи князь по крещении Вышеслав, сын Володимер. По нем брат его Ярослав, и володяше землею, и идя Киеву, и посади в Новегороде Коснятина Добрыничя. И родися у Ярослава сын Илиа, и посади в Новегороде, и умре. И потом разгневася Ярослав на Коснятина и заточи и, а сына своего Володимера посади в Новегороде. И писа грамоту Ярослав, ркя: по сеи грамоте ходите». (22, 470)

После заточения Константина новым новгородским князем стал Владимир. В старших же летописях это назначение по каким-то причинам превратилось в сообщение о рождении Владимира. В Комиссионном списке рождение Владимира заменено на сообщение о рождении и смерти Ильи Ярославича, которое имеет характер вставки, разорвавшей рассказ о судьбе посадника Константина. При этом сообщение о смерти княжича наводило читателя на мысль, что в этом и была причина гнева Ярослава на Константина. Но в помещённом чуть ранее по тексту перечне детей Ярослава Мудрого Илья не значится. Редактор летописи, найдя редкое сообщение о неизвестном по другим источникам Илье, княжившем и скончавшемся в Новгороде после правления Константина, предположил, что кончина Ильи привела к его опале. Исходя из этого он и разместил известие. На самом же деле посадник пострадал из-за другого.

В основном тексте Тверской летописи параллельное известие звучит так:

«В лето 6528. Константин Добрынич бяше тогда в Новогороде, и разгневася на не великий князь Ярослав, и поимав поточи его в Ростов. И на третие лето повелел убити его в Муроме, на реке Оце. Того же лета, 6528, родися великому князю Ярославу сын, наречен бысть Владимир. Того же лета победи князь великий Ярослав Брячислава Изяславича Полоцкаго». (27, 142)

Конфликт Ярослава с посадником Константином произошёл осенью 1018 года во время подготовки похода на Киев. Если бы заточение посадника произошло тогда же, то известие следовало бы датировать по весенней «эре - 5510 года». Посадник был казнён на третье лето, что в зависимости от исключительного или включительного счёта даёт 6530 или 6531 год, а в переводе с «эры - 5510 года» — 1020 или 1021 год нашей эры. «Эра - 5510 года» использовалась в Переяславле, в котором вряд ли заинтересовались бы деталями новгородских событий.

Казнь Константина и призвание Брячислава связаны между собой. Сторонники Константина должны были с сочувствием отнестись к притязаниям полоцкого противника Ярослава. Последовательность событий приобретает такой вид. Пока Константин томился в заключении, сторонники опального посадника не теряли надежды на его возвращение в Новгород. Но в 1022 году Константина казнили, из-за того что Ярослав опасался заговора его новгородских сторонников. В ответ возмущённые новгородцы пригласили на княжение полоцкого князя. Заточение Константина следует отнести к 1020 году, а казнь — к 1022-му.

Осенью 1018 года Константин решительно выступил против поспешного похода на Киев. Дальнейшие события показали его правоту. Союз Святополка с Болеславом расстроился, поляки покинули Русь. Сбор большого войска, усиленного варяжским отрядом, позволил Ярославу вернуть Киев и изгнать Святополка из Руси. Ярослав, может быть, и затаил обиду на Константина, но после порчи ладейного флота расправиться с ним не решился.

В 1020 году Ярослав был в Новгороде, где была построена его новая каменная резиденция. Новгородским князем стал Владимир Ярославич, и потомки Добрыни лишились власти над городом. После свадьбы с Ингигерд Ярослав передал её родственнику власть над Ладогой. Перераспределение власти над новгородскими владениями, видимо, и породило конфликт с новгородской знатью, в результате чего Константин попал в заключение. Конфликт был датирован по «эре - 5508 года», а война с Брячиславом — по «эре - 5506 года».

Составитель Тверской летописи имел два известия. Согласно одному, после Константина новгородским князем стал сын Ярослава Илья, согласно другому — сын Ярослава Владимир. В качестве компромисса Илью могли показать умершим в тот же 1020 год. Применение христианского имени Илья говорит о том, что сведения были извлечены из бытовавшей в Новгороде поминальной церковной записи по умершему князю. В первой половине XI века в Новгороде умерли двое из Ярославичей – Вышеслав и Владимир, христианские имена которых неизвестны. Судя по всему, в записи была использована «эра - 5516 года», из-за которой дата кончины Вышеслава «всплыла» на восемь лет.

Брячислав счёл передачу Новгорода молодому князю, приходившемуся ему племянником, ущемлением своих прав. Он попытался восстановить традиционный порядок наследования уделов в правящем роду, по которому наиболее старшие Рюриковичи становились князьями наиболее старших городов.

Длугош писал о том, что в войске Брячислава были варяги. (10, 171) В саге об Эймунде находим подтверждение этому свидетельству. После очередной перепалки со скупым Ярицлейвом по поводу выплаты жалованья, которое сильно заботило героев саги, Эймунд заявил:

«А я знаю наверное — менее всего тебе (Ярицлейву. — В. Т. ) хочется, чтобы мы ушли к Вартилаву конунгу, брату твоему, но мы всё же поедем туда и сделаем для него всё, что сможем, а теперь будь здоров, господин…

А они отплывают и не останавливаются, пока не прибыли в княжество Вартилава конунга, и идут к нему, а он принимает их хорошо». (10, 116)

Разгром войска Брячислава у Судомири, естественно, в саге не отразился. В ней сообщается только о намечавшейся битве. После трафаретных для саги притязаний Ярицлейва на часть владений Вартилава полоцкий князь по совету мудрого Эймунда объявил брату войну. Через какое-то время войска сошлись для боя:

«С обеих сторон войско стало готовиться к бою, и сошлись они в назначенном месте на границе, поставили стан и пробыли там несколько ночей». (10, 117)

Далее последовал фантастический подвиг Эймунда, зашедшего в тыл вражеской армии и похитившего ехавшую к мужу Ингигерд. Затем благодаря мудрой скандинавке, при которой Ярицлейв выполнял роль марионетки, всё закончилось миром. Вартилав без борьбы получил Кэнугард, то есть Киев, а Эймунд — Полоцкое княжество. Само собой разумеется, что после этого все важные дела на Руси решали только Эймунд и Ингигерд.

За бахвальством скальда скрываются драгоценные крупицы исторических сведений. В Никоновской летописи находим уточнение рассказа старших летописей:

«В лето 6529. Прииде Брячислав, сын Изяславль, внук Володимеров, с вои ис Полотска на Новгород, и взя Новгород. И поим(а) новгородцев, и жены, и дети, и имения их, и скоты и весь полон, и поиде к Полотску опять». (23, 77)

Сообщение о захвате жён и детей новгородцев следует связать с отразившимся в саге пленением Ингигерд. Ингигерд вместе с другими знатными женщинами и детьми захватили в Новгороде. Зато, согласно саге, битва действительно произошла близ псковско-новгородской границы.

После битвы под Любечем в декабре 1017 года события в саге развивались так. Следующий 1018 год, в котором состоялась битва на Буге, был объявлен мирным. Скальд умолчал о позорном переходе отряда Эймунда в стан врага во время сражения.

Через год, то есть в 1019 году, в котором Святополк и его печенежские союзники были разбиты под Переяславлем, помещён рассказ о битве с кочевниками Бурислава, восходящий к реальным событиям обороны Киева от печенегов в январе 1018 года. Замену событий следует объяснить тем, что норвежцы сражались под Переяславлем против войск Ярослава на стороне Святополка. Этот факт скальд также предпочёл сокрыть.

В июне 1018 года отряд Эймунда перешёл на сторону Болеслава и Святополка. Во время изгнания поляков норвежцы остались на Руси. Наёмники служили великому князю Святополку. Вместе с ним они должны были уйти в январе 1019 года из Киева от войск Ярослава под Переяславль. После поражения на Альте раненый Святополк бросил армию и бежал на север в Туровское княжество. После этого норвежцы оказались под командованием Брячислава.

Вряд ли Эймунд, оставшись без русских вождей, самостоятельно направился бы в далёкий Полоцк. Брячислав был единственным из Владимировичей, принявшим участие в междоусобице на стороне Святополка. В награду Святополк должен был выделить ему один из уделов погибших Владимировичей. Ярослав напал на Киев внезапно. Переход норвежцев к Брячиславу можно объяснить тем, что он участвовал в битве на Альте и после бегства Святополка принял командование остатками его разбитой армии. Оказаться же на поле боя он мог только в случае, если получил почётное переяславское княжение, свободное после смерти Бориса.

Летописцы молчат о взятии войсками Ярослава Переяславля. Это значит, что Брячислав с остатками войск укрылся в крепости.

Далее в саге следует очередное требование жалованья, которое можно связать с наступлением весенней поры, по которой происходил ежегодный расчёт с наёмниками за службу. Перед нами весна 1020 года. Ярицлейв настаивал на снижении жалованья, так как война с Бурицлавом-Святополком из-за гибели последнего была закончена. Эймунд же сообщил неприятную новость о том, что Бурицлав остался жив, провёл после поражения зиму в Тюркланде и готовится к войне, собрав тюрок, блокумен и иные злые народы.

Такое положение дел возможно для 1020 года. В это время на Русь действительно могли просочиться слухи о том, что Святополк остался жив и скрывается в западных странах. Тюркланд, или страна тюрок, — Венгрия. Древнерусские книжники знали, что византийцы именуют венгров турками. (44, 132) Перед нами следы учёной книжной традиции, так как сами русы именовали венгров уграми. Под блокуменами большинство исследователей понимает влахов, романоязычных предков современных румын, живших в Трансильвании к востоку от венгров и постепенно подпавших под венгерское владычество. (10, 168)

В Хронике аббата Регинона, писавшего в начале X века, сообщается о том, что пришедшие в конце IX века в Задунавье венгры прошли «пустыни паннонцев и авар». Пустыни лежали восточнее Дуная. (44, 29) Во время похода на задунайскую Паннонию скончался Святополк Моравский. В месте его кончины, согласно легендарным сведениям, укрылся в монастыре Святополк Ярополчич. Летописная пустыня между ляхами и чехами соответствует степным районам Среднего Подунавья и более древней паннонской пустыне, то есть Венгрии.

Святополк Ярополчич в Венгрии мог найти убежище у Владислава Плешивого, сына венгерского князя Гейзы и польской княжны Адельгейды. Сам Владислав был женат на Прямиславе Владимировне, двоюродной сестре Святополка. Свадьба Владислава и русской княжны состоялась в 1014 году. У них было трое сыновей: Василий, Андрей и Левента. Наличие трёх сыновей говорит о том, что в 1019 году Прямислава ещё была супругой венгерского князя, позднее женишегося на полячке, от которой имел сына Белу.

Местом, граничившим с Чехией, Польшей и Венгрией, могли быть Моравия или западная часть современной Словакии. Моравия в X веке была отвоёвана у венгров чехами. В конце этого же века её захватили поляки. В 1017 году, например, мы находим Моравию под властью Болеслава Великого. (38, 157) Но уже в 1034 году удельным моравским князем стал Брячислав Ольдрихович, наследник чешского престола. Моравию чехи отбили у поляков после кончины в 1025 году Болеслава. Во время скитаний Святополка Моравия была польской территорией, которую Святополк миновал. Остаётся Западная Словакия, которая также была спорной территорией, почему летописец, затрудняясь в определении принадлежности этой земли, объявил её ничьей.

В 1035 году Брячислав опустошил Венгрию до Остригома. Указание достигнутых рубежей говорит о походе на принадлежавшую Венгрии Западную Словакию. Около этого времени в Венгрии разразилась смута. После того как скончался единственный сын короля Стефана Святого Эмерик (Имре), наследником престола был назначен Василий (Вазул), старший сын Владислава Плешивого и племянник короля Стефана. (44, 296) Назначение говорит о том, что Владислава к этому времени не было в живых и Василий был после Стефана самым старшим в королевском роде.

Василий на момент назначения наследником престола находился в заключении. Немка Гизела, супруга Стефана, настаивала на том, чтобы наследником стал Пётр, сын сестры Стефана и венецианского дожа Отто Орсеоло. В результате немецкой интриги Василию в тюрьме выкололи глаза. (2, 22) Его братья бежали к родственникам своих матерей: Андрей и Левента — на Русь, Бела — в Польшу.

Согласно Баронию, Эмерик скончался в 1030 году. (1, 1095) Но смута разразилась позднее и дата кончины, видимо, искажена. Василий появился на свет не ранее 1015 года. В дворцовые интриги, которые привели его в тюремный застенок, Василий был втянут после достижения совершеннолетия, то есть не ранее 1033 года. Чешское нападение и венгерская смута по времени должны были быть близки друг к другу. Брячиславу Василий приходился по матери двоюродным братом. Опустошение Западной Словакии было местью моравского князя за репрессии против его венгерских родственников.

Эмерик носил титул «русский герцог». (24, 348) Князь правил населённой русами областью, смежной с Русью, на северо-востоке Венгрии. Венгерские русины сохраняли свою этническую самостоятельность до новейшего времени, поэтому проникновение в княжеское окружение русских культурных традиций вероятно. На дату кончины герцога могла повлиять бытовавшая на Руси «эра - 5504 года», из-за которой датировки ошибочно удревляются на четыре года. Отнесение кончины Эмерика к 1034 году даёт более логичную и стремительную картину развития событий.

Смерть наследника и жестокая борьба за влияние на Стефана произошли в конце его жизни, когда доживающий свой век король был обеспокоен выбором преемника. Изгнание в конце 1034 года из страны проигравшей партии привело к конфликту с правителями Чехии, попытавшимися под предлогом мести за обиженных родственников завоевать населённые славянами территории.

Адельгейда, судя по её возрасту, была дочерью Мешко I и чешской княжны Добравы. Владислав состоял в родстве как с чешским, так и с польским правящими домами. Полуславянское происхождение делало его удобным правителем подчинённых Венгрии славянских областей. Косвенные данные свидетельствуют в пользу того, что Владислав в 1019 году был удельным правителем части западнословацких земель, в которых нашёл своё прибежище Святополк Ярополчич. Столичным городом Владислава должна была быть Братислава, близ которой и следует искать первый монастырь, приютивший Святополка на чужбине.

Выбор убежища у Святополка был небольшой. Чешский князь Ольдрих к этому времени разошёлся с Предславой Владимировной и отослал её на Русь. С приёмной дочерью Болеслава Великого Святополк разошёлся, женился на одной из вдов убитых им братьев и к польскому двору не поехал. Из иных зарубежных родственников у него оставались только двоюродная сестра Прямислава и зять — венгерский князь Владислав Плешивый. Составитель саги в отличие от большинства русских книжников знал о венгерском месте жительства Святополка, что свидетельствует о его хорошей осведомлённости.

В 1046 году венгерским королём стал Андрей Владиславич. Его сводный брат Бела вернулся из польского изгнания около 1048 года и получил титул герцога и удел в размере трети страны. В 1051 году Бела уже принимал участие в отражении нападения немцев. (44, 300–301) Возвращение и получение удела говорят о достижении им совершеннолетия. Бела родился около 1030 года. Не позднее 1029 года Владислав Плешивый овдовел и вторично женился на польской княжне, ставшей матерью Белы.

Смерть владетельной сестры должна была отразиться на судьбе монаха Василия, бывшего Святополка. В Чехии его знали уже как Прокопа. Схиму он принял ещё в Венгрии до войны 1035 года в одно из воскресений, когда чествовался св. Прокопий. В святцах самый знаменитый Прокопий — великомученик Прокопий Кесарийский, чья память отмечается 8 июля. Воскресным 8 июля было в 1022 и 1033 годах, что может служить указанием на кончину Прямиславы в 1022 году, после чего 8 июля этого же года монах Василий принял схиму.

Карл IV нашёл сочинение св. Прокопа, которое подарил Эмаусскому монастырю, где-то в Венгрии. Это также подтверждает пребывание Святополка на венгерской территории. В Чехии католики истребили его сочинения, а в словацком монастыре сумели сберечь рукопись в память о знатном насельнике обители.

В Чехию Святополк должен был попасть в результате нашествия 1035 года. Становится понятным столь позднее его знакомство с Ольдрихом, который приступил к строительству для Святополка-Прокопа Сазавского монастыря только в 1036 году, спустя много лет после пребывания монаха на чужбине.

Чешский Брод, с которым связывалось место рождения Прокопа, находится на дороге, ведущей из Праги в Венгрию. Обнаружив в одном из словацких монастырей своего русского родственника, Брячислав привёл его в Чехию. Но Прокоп отказался жить в столице, и его поселили в районе Чешского Брода. После того как для знатного монаха был выстроен монастырь на Сазаве, он сменил местожительство. Кириллическая часть Реймсского евангелия была написана в период с 8 июля 1022 года по июнь 1035 года.

Огорошив Ярицлейва новыми военными приготовлениями его брата, Эймунд вызвался устранить возникшую опасность. Последовали поездка небольшого отряда скандинавов и убийство Бурицлава. Для рассказа об этом подвиге скальд использовал сказание об убийстве Бориса в июле 1017 года.

По хронологии саги гибель Бурицлава пришлась на 1020 год. В этом году по приказу Ярослава был посажен в тюрьму, а в 1022 году убит его родственник — Константин. В 1022 году произошло вторичное «исчезновение» Святополка, превратившегося из Василия в Прокопа. Рассказ об устранении Ярославом своего брата сложился на основе событий 1022 года, которые из-за влияния «эры - 5506 года» были отнесены скальдом к 1020 году.

Ярослав мог использовать пришлых наёмников для расправы со своим родственником. Но иноземные палачи были не из отряда Эймунда, который находился на службе у враждебного Ярославу Брячислава. Это не единственная странность саги. Так, Эймунд, будучи в Норвегии, набирает в свой отряд охотников поучаствовать в междоусобице трёх осиротевших сыновей Владимира Святого, а по прибытии на Русь застаёт Ингигерд русской княгиней. Между тем отряд Эймунда появился на Руси в конце весны 1017 года, тогда как Владимир Святой скончался в июле этого года, а шведская княжна прибыла на два года позднее.

Ярослав набирал скандинавскую помощь для борьбы со Святополком осенью 1018 года. На этот раз на Русь прибыли не норвежцы, а шведы. Они были на стороне Ярослава в битвах весны 1019 года, а летом следующего года стали свидетелями приезда в Новгород Ингигерд. В саге хотя и в искажённой форме, но отразилось участие шведов в русских делах. Казнь Константина следует связать со шведами.

В саге причудливо соединились сведения, восходящие к трём разным волнам наёмников. От Святополковых варягов уцелел мотив убийства Бориса. От Эймундовых норвежцев сохранились воспоминания о битве под Любечем, обороне Киева от печенегов, набеге Брячислава на Новгород. Самый поздний скальд переработал предшествующие сказания, но не удержался и, используя материал рассказов о более ранних событиях, запечатлел деяния шведов, не имевших никакого отношения к главному герою саги Эймунду. Всё это выдаёт в составителе саги скандинава, прибывшего на Русь со шведским отрядом и позднее оказавшегося в отряде Эймунда.

Со шведским скальдом следует связать воспоминания о каменных палатах Ярицлейва. Так, для приехавших норвежцев якобы было построено роскошное жилище:

«Эймунд и его товарищи вытаскивают тогда свои корабли на сушу и хорошо устраивают их. А Ярицлейв конунг велел выстроить им каменный дом и хорошо убрать драгоценной тканью. И было им дано всё что надо из самых лучших припасов. Были они тогда каждый день в великой радости и веселы с конунгом и княгиней». (10, 108)

Строительство каменных палат на Руси в то время было большой редкостью. Несмотря на всю информированность и правдивость скальда, предположение о том, что такие палаты предназначались для наёмников, невероятно. В иных скандинавских сочинениях выдвинута более правдоподобная версия — каменные палаты Ярослав построил для себя и своей шведской супруги. «Гнилая кожа»:

«Мы начнём повесть с того, что Ярицлейв конунг правил в Гардарики и Ингигерд княгиня, дочь Олава конунга шведского. Она была мудрее всех женщин и хороша собой. Говорится о том, что конунг тот Ярицлейв велел построить себе прекрасную палату с великой красотой, украсить золотом и драгоценными камнями и поместил в ней добрых молодцов, испытанных в славных делах, утварь и боевую одежду выбрал для них такую, какой они уже раньше оказались достойными. И все находили, что и убранство палаты, и те, кто были в ней, подходят к тому, как она устроена. Она была обтянута парчой и ценными тканями. Сам конунг был там в княжеской одежде и сидел на своём высоком месте. Он пригласил к себе многих почётных друзей своих и устроил пышный пир». (12, 510)

Пиры великокняжеской четы в окружении знати в роскошно убранных палатах выглядят более достоверно, нежели приход высокородных супругов на пирушку в обтянутую парчой казарму скандинавской солдатни.

Для каменного строительства нужны были не только большие средства, но и каменщики, которых не было на севере. Опыт каменного строительства имелся в Киеве, где была воздвигнута Десятинная церковь. Но скорее всего, умельцев для возведения редких в то время на Руси каменных построек набирали в византийском Крыму. Парадные палаты были построены после того, как Ярослав стал великим князем и получил возможность приглашать заморских мастеров.

Лето 1018 года Ярослав провёл в войне с поляками. Благоприятные условия для начала строительства сложились только после победы над Святополком и возвращения в Киев в марте 1019 года. Летом 1019 года ожидали приезда шведской княжны. Старые деревянные княжеские хоромы уже не удовлетворяли Ярослава, ставшего повелителем Руси и зятем шведского короля. По его повелению в 1019 году были навербованы греческие строители, а по весне 1020 года началось строительство каменного дворца.

Каменный дворец историки размещают на Торговой стороне Новгорода в Ярославовом дворище на былом холме в районе перекрёстка современных улиц Ленина и Суворовской. (19, 517) В самом названии «дворище» отразилось незаурядное впечатление, которое производило на новгородцев каменное сооружение. Ко времени захвата Новгорода Брячиславом дворец был построен.

Уходя из Новгорода, войска Брячислава ограбили город. Для викингов грабёж богатых городов был славным деянием, воспеваемым скальдами. Скандинавское происхождение сказителя объясняет, почему столь выдающий подвиг Эймунда не нашёл отражения в саге.

Ярослав и Олав Скотконунг были родственниками и союзниками. Союзнические отношения сохранялись и при преемнике Олава — его сыне Якове. Ярослав и Олав Святой были женаты на сёстрах, что позволило Олаву в трудное время скрываться на Руси. Служба скандинавов у воевавшего с Ярославом Брячислава была враждебным по отношению к скандинавским королям поступком. Скальд из опасения будущих осложнений с властью на своей родине по возможности сокрыл наиболее острые моменты военного соперничества Брячислава с Ярославом.

После событий 1020 года в саге упоминается мирный год, по окончании которого отряд Эймунда ушёл к Брячиславу и принял участие в войне с Ярославом. В соответствии с этой хронологией поход на Новгород следует отнести на 1022 год. Подтверждением этому служит датировка похода 6528 годом в Тверской летописи, что по «эре - 5506 года» даёт 1022 год. Дублирующее же это сообщение известие о войне с Брячиславом старших летописей под 6529 годом имеет «эру - 5507 года».

В старших летописях после описания войны с Брячиславом следует текст:

«В лето 6530. И поиде Ярослав к Берестию. В си же времена Мстиславу сущу Тмуторокани, и поиде на касогы». (26, 63)

Сообщение о походе на Берестье является вставкой, переместившейся из статьи 1019 года. Сводчик имел разные описания войн Брячислава и Мстислава с разными датами. Мнение об одновременности событий следует отнести к войне с Брячиславом и признать реликтом существования датировки похода Брячислава 6530 годом, то есть по «эре - 5508 года».

В Никоновской летописи под 6528 годом читаем:

«Того же лета приходиша печенеги, и много зла с(о)твориша, и поидоша в своя». (23, 77)

Сообщение вставлено после рассказа о кончине Константина, то есть речь идёт о 1022 годе. Предыдущие нападения печенегов на Русь происходили в результате призвания их к участию в войне либо Святополком, либо поляками.

После бегства Святополка из Руси дружеские отношения с печенегами среди правивших в то время русских князей были у Брячислава. Они сложились во времена совместной борьбы против Ярослава под знамёнами Болеслава и Святополка. В 1022 году Брячислав начал войну с Ярославом за обладание Новгородом. Ему было выгодно отвлечение в этот момент сил великого князя. Печенежский набег следует отнести на 1022 год, а подстрекателем степняков признать Брячислава. Запись о набеге была датирована по «эре - 5506 года».

Окончание войны с Брячиславом приведено в Никоновской летописи:

«И оттоле ис Киева призва его к собе, и вда ему два града, Свячь и Видбеск, и рече ему: «Буди же с мною един». И воеваше Брячислав с Ярославом вся дни живота своего». (23, 77)

Ярослав, вернувшись в Киев, вызвал для переговоров побеждённого противника. При этом удел Брячислава был будто бы увеличен за счёт передачи ему городов Усвята и Витебска. Но и после такого замирения Брячислав остался противником Ярослава. Летописная версия событий вызывает сомнение. Брячислав побывать в Киеве и получить города мог, только заверив победителя в своей покорности. Проявление в последующем враждебности привело бы к отъёму дарованных городов и наказанию строптивца. Более правдоподобен текст Тверской летописи, столь щедрой на достоверные подробности:

«В лето 6529. Поиде Брячислав, сын Изяславль, внук Володимерь, ис Полотска на Новгород с войском, и взя Новогород, и люди многы поплени. И поиме новогородци, имение их, и весь полон и скоты, и поиде к Полотску опять с множеством плена. И пришедшу ему к Судомире реце. Великий же князь Ярослав, дядя его, слышав ту весть, и совокупи воа многы, и поиде изгоном ис Киева, в седьмый день постыже его ту, и победи Брячислава, а новогородци отпусти к Новогороду, и полон у него отья, елико бяше Новогородскыа области. А Брячислав бежа к Полотску. И оттоле призва к себе Ярослава, и даст ему два города Всвячь и Видбеск, и рече ему: «Буди же со мною заодин». И оттоле Брячислав воеваше с великым князем Ярославом вся дни живота твоего; бе бо Ярославу братанич». (27, 142–143)

Потерпевшему поражение Брячиславу пришлось пожертвовать двумя своими городами, уступленными великому князю, для того чтобы замириться с ним. Территориальные уступки не прибавили ему дружеских чувств к великому князю, о чём свидетельствуют последующие слова о его враждебности к Ярославу. О том, что инициатором мирных переговоров был Брячислав, сообщается в «Мазуринском летописце»:

«Лета 6529-го Брячислав, сын Изаслава Владимеровича, пленив Новград. Ярослав же шед, пленив его, и победи и люди новгородстии отпусти к себе, а Брячислав бежа ис Полтеску, поможе смирися с Ерославом». (20, 52)

Текст пострадал от времени. Слово «поможе» следует заменить на первоначальное «потом же». Брячислав бежал из Полоцка, и только позднее произошло примирение.