Помощник воспитателя великих князей Н. П. Литвинов записал: «…при знакомстве с Архангельским собором Александр Александрович с видом истинного знатока (ему было лишь 16 лет. — Ю. К.) восхищался старинной и наивной живописью на внутренних стенах храма, то есть, значит, тем, что именно составляет характеристическую особенность византийского стиля» (14).

В дневниках Александр Александрович отмечал события, связанные с его встречами с историками, посещением исторических мест. Запись от 28 июня 1867 года: «В ¾ 12 отправились с Колей в мундирах в Академию наук по случаю юбилея столетнего Карамзина. Чтения были интересные, и в особенности то, что читал Погодин. Публики было очень много, вся зала была полна» (4).

О необходимости создания в Москве исторического музея цесаревич задумался после пребывания в Дании, на родине его жены Марии Фёдоровны, где Александр Александрович много внимания уделял изучению скандинавского прошлого, древностей, знакомству с раритетами разных исторических эпох, хранившихся в таких музеях, как дворец Розенборг. Построенный в XVII веке при Кристиане IV дворец стал центром хранения документов, реликвий скандинавской истории.

Душой музея был датский историк профессор Ворсо, которого цесаревич хорошо знал и с которым вёл продолжительные беседы. «Я помню, – писал граф С. Д. Шереметев, – с какою любовью показывал мне Ворсо Rosenborg и объяснял его значение. Перед вами в каждом зале проходят века и наглядно представляются величественные картины исторического прошлого страны… Плодом посещения Розенборга явилось желание учредить нечто подобное у нас… понятно, что центром этим избрана была Москва и что вопрос этот цесаревич принял горячо к сердцу. Но время, когда возник этот вопрос, было крайне неблагоприятное... На мысль цесаревича посмотрели как на затею. С одной стороны, равнодушие и непонимание истинного значения дела, с другой – желание воспользоваться случаем для личных целей и отсутствие всякого руководства передало это дело в руки случайные. Отсутствие средств явилось главным препятствием» (12).

На состоявшейся в 1872 году в Москве Политехнической выставке, приуроченной к празднованию 200-летия со дня рождения Петра I, был организован Севастопольский отдел с историческими памятниками обороны Севастополя в Крымскую войну 1853–1856 годов, вызвавший огромный интерес у посетителей. Инициатором организации отдела был цесаревич Александр Александрович. В воззвании, опубликованном во всех газетах «От имени Его Императорского Высочества наследника цесаревича Александра Александровича ко знающим что-либо о севастопольской защите», содержалась просьба ко всем, кто владел «достоверными знаниями о севастопольской защите, прислать на Его Высочества имя всё то, что он знает, помнит и может написать о защите Севастополя». Воззвание заканчивалось словами: «Ведённые во время осады дневники, записки, воспоминания и письма о севастопольской обороне, простой рассказ мельчайшего эпизода её, или подвига, или того, что кто-либо помнит как очевидец, без стеснения формами и формальностями, вот что нужно. Одно лишь условие должно быть свято соблюдено – это истина».

Во время Политехнической выставки её устроители обратились к Александру II с предложением создать на основе материалов выставки Музей отечественной истории. Император согласился и предложил Александру Александровичу, который уже высказывался о необходимости такого музея, стать его покровителем – почётным председателем Музея отечественной истории, который был прообразом Исторического музея.

«Этот храм, воздвигнутый во славу вековой жизни русского народа, – говорилось в документе об учреждении Исторического музея, – должен собрать воедино со всех концов земли Русской заветные святыни народа, памятники и документы всего Русского государства, изобразить в образах и картинах имена великих подвижников и деятелей и знаменательнейшие события; живым словом раскрыть перед народом славные страницы его истории. И события великого прошлого, деяние предков наших предстанут как бы воочию перед тысячами людей, разнесутся молвою по всему обширному Отечеству нашему, перейдут к детям и внукам нашим».

Дело создания Исторического музея, который с 1881 года входил в правительственное ведомство, продвигалось, несмотря на все усилия, очень медленно. По свидетельству С. Д. Шереметева, многие «относились к делу пренебрежительно. С самого начала дело переходило из одних случайных рук в другие, пока не примкнул к нему граф А. С. Уваров».

Александр Александрович писал своему брату великому князю Сергею Александровичу: «Жду теперь твоего письма о Московском историческом музее. Очень досадно, что дела так запутались, и надо непременно помочь этому делу и привести всё в порядок, в чём я надеюсь очень на тебя, что ты мне поможешь в этом».

Строительство здания Исторического музея на Красной площади было закончено в 1883 году. Авторами проекта были академик В. О. Шервуд и инженер А. А. Семёнов, руководивший строительством. В оформлении интерьеров залов музея принимали участие известные художники И. К. Айвазовский, В. М. Васнецов и Г. И. Семирадский. Во время визита Александра III в музей граф А. С. Уваров, показывавший ему экспонаты, познакомил государя с присутствовавшими в музее историками И. Е. Забелиным и В. О. Ключевским, а также с Н. В. Султановым.

Торжественное открытие состоялось 2 июня 1883 года в присутствии великого князя Сергея Александровича, городских властей, представителей науки. Митрополит Иоанникий совершил водосвятный молебен с окроплением каждого зала.

Бывая в Москве, Александр III и Мария Фёдоровна всегда наносили визит в Исторический музей. Забелин подробно описал их посещение музея в 1891 году: «19 мая. Воскресенье... Нынче же после завтрака назначен приезд к нам в музей на Средне-Азиатскую… В 2/2 прибыли один за другим в[еликий] князь Сергей и супруга его, милостиво подали мне руку. Я спросил, будет ли Государь осматривать новые залы. Непременно будет, отвечал великий князь. Вскоре прибыл Государь с императрицей... Станкевич принес Евангелие рукописное с заставками. Рисунок (заставок. – Ю. К.) персидский, заметил Государь. Спрашивал, сколько зал. Я говорю, это одна, а около неё боковые небольшие, из которых мы отдали одну под коллекцию Достоевского... Во Владимирском зале я доложил о кресте XII века, в[еликий] к[нязь] Сергей промолвил: Андрея Боголюбского. В Суздальском – о воспроизведении юрьевских резных украшений. Затем коллекцию икон Постникова Государь подробно осматривал, кивал, не раз отмечал: отличная, хорошая коллекция. Замечательная. Останавливал внимание на иконах».

Многие современники, встречавшиеся с императором, отмечали большую эрудицию государя. Он прекрасно разбирался в вопросах истории, литературы и культуры. После смерти Александра III Историческому музею было присвоено его имя. По предложению коллектива музея в вестибюле здания был установлен бюст покойного императора.

К моменту вступления на престол Александр Александрович являлся почётным членом Московского археологического общества любителей русских древностей (1865), Карамзинской библиотеки (1867), почётным председателем Императорского Русского исторического общества (1867), Императорского археологического общества (1871), почётным президентом Музея цесаревича Александра Александровича (1873), а также почётным членом Московского (1865), Казанского (1866) и Санкт-Петербургского (1866) университетов. Став императором, Александр III осуществлял высочайшее покровительство над этими обществами и учреждениями, уделяя особое внимание развитию национальных черт культуры и искусства.

По предложению и под личным председательством цесаревича Александра Александровича в 1866 году в Санкт-Петербурге было образовано Русское историческое общество, с 1873 года получившее название Императорского. Секретарь общества член Государственного совета А. А. Половцов, говоря о задачах общества, подчеркнул: «Жаждавшему узнать своё прошлое русскому народу подносилась только неприглядная картина слабостей и недостатков, влиявших на судьбы его; возвышенные, существенные стороны нашей государственной жизненной деятельности, создавшие великую и всем нам дорогую Россию, в литературе 60-х годов, за редкими исключениями, силою обстоятельств обходились молчанием, разрушавшим народную веру в себя и правившие им силы» (5).

Из дневников цесаревича Александра Александровича: «7/19 февраля 1867 г. Вторник. Принял депутатов Русского исторического общества. Был между ними князь Вяземский. Они приехали просить меня быть почётным председателем общества. <…> 28 февраля/12 марта. Вторник. Отправился в Русское историческое общество в Министерство иностранных дел. Князь Вяземский встретил меня с приветствием, очень хорошо написанным. <…> 10/20 марта 1870 г. Вторник. В ¾ 9 вернулся домой, и у меня было собрание нашего Исторического общества в библиотеке. Читали отчет, а потом некоторые из членов читали весьма интересные записки. <…> 25 октября/6 ноября 1871 г. Понедельник. Царское Село и Петербург. В ½ 3 вернулся домой и принял у себя А. А. Половцова, который желал меня видеть по нашему Историческому обществу. <…> 28 марта/9 апреля 1873 г. Среда. Вечером у меня было годовое заседание нашего Исторического общества и собралось чинов человек 16. <…> 15/27 марта 1874 г. Пятница. В ½ 9 у меня было годичное наше заседание Исторического общества в библиотеке, и набралось до 16 человек... Первым председателем общества был князь Вяземский» (4).

Заседания Императорского Русского исторического общества проходили, как правило, в Аничковом дворце, в его знаменитой библиотеке. Граф С. Д. Шереметев вспоминал об императоре: «Присутствие его сразу придавало всему жизнь… Перед ним читалась русская история, его семейная хроника, по выражению князя П. А. Вяземского, и сам он – воплощение "русского" царя, казался среди нас таким простым, доступным, приветливым и в то же время внушительным в своей простоте» (12).

Многие современники оставили яркие воспоминания о деятельности Александра III на поприще исторической науки в качестве почётного председателя Императорского Русского исторического общества. Все отмечали тот огромный вклад, который он внёс в дело развития в стране исторических знаний.

«Никто из членов Общества, – писал историк академик Н. Ф. Дубровин, – не забудет, с каким вниманием и интересом относился Государь ко всем чтениям, а как хорошо он сам был знаком с историей России и русского народа в главнейших проявлениях его жизни» (6).

Профессор Московского университета И. В. Цветаев, назвавший Александра III «державным покровителем наук и искусств», писал: «Особые симпатии почившего Государя к науке отечественной истории, русской археологии и истории искусств всем известны, как известно всем образованным людям и то, что Государь при всех своих многосложных трудах находил время быть действительным председателем Императорского Русского исторического общества и лично участвовал в его заседаниях» (8).

В 1876 году на собрании Исторического общества цесаревич предложил издавать «Русский биографический словарь», в который должны быть включены «выдающиеся деятели Русской земли на всех поприщах службы и знания». В 1894 году было издано два тома сборника «Перечня 60 тысяч имён отечественных деятелей на самых разнообразных поприщах труда и жизни». Государь находил время читать подготовительные статьи биографий, высказывая свои замечания.

За время царствования Александра III (1881–1894) было подготовлено и издано 65 томов «Сборника Императорского Русского исторического общества», в которых были опубликованы материалы по истории России, около 30 томов: по истории царствования Екатерины II, Петра Великого, Анны Иоанновны, Александра I и Николая I, которые, по словам Дубровина, заключали в себе драгоценные материалы по русской истории, заимствованные из русских и иностранных архивов.

В одном из первых томов «Сборника Исторического общества» были напечатаны «письма императора Александра I» и других особ царствующего дома к Ц. Лагарпу, представленные цесаревичем Александром Александровичем.

Благодаря Александру III были рассекречены дела и бумаги о декабристах и тайных обществах. Высочайшая положительная резолюция царя на ходатайстве Дубровина дала возможность современникам впервые ознакомиться с документами, хранившимися за семью печатями в течение шести десятилетий (1; 10).

Александр III был лично знаком с выдающимися русскими историками С. М. Соловьёвым, Ф. И. Буслаевым и В. О. Ключевским. Соловьёв и Буслаев были преподавателями истории царских детей, в частности наследника великого князя Николая Александровича и самого Александра III.

Когда у второго сына императора великого князя Георгия Александровича был выявлен туберкулёз и он вынужден был поселиться на Кавказе в Абас-Тумане, император при выборе преподавателя истории остановился на кандидатуре профессора университета В. О. Ключевского, незадолго до этого утверждённого председателем Общества истории и древностей российских. В январе 1894 года в «Правительственном вестнике» было опубликовано сообщение о награждении профессора Ключевского орденом Станислава I степени.

В Абас-Туман профессор прибыл в октябре 1893 года. Великому князю к тому времени исполнилось 22 года. Во время встречи с воспитателем двух старших сыновей царя генералом от инфантерии Г. Г. Даниловичем и министром двора графом И. И. Воронцовым-Дашковым Ключевского интересовал вопрос, как ему, историку, быть с острой политической тематикой – вопросами революции, конституции, республики. Ответ Даниловича свидетельствует, как глубоко было мышление людей, являвшихся воспитателями царских детей и формировавших их мировоззрение: «Политические вопросы должны быть в программе. Только от преподавателя могут они быть усвоены и разъяснены. Вы должны помнить, что Вы проф[ессор] и преподаёте, что находите нужным. Делайте, что следует делать, а что из этого выйдет, за это вы не отвечаете. Наше дело – сказать правду, не заботясь о том, что скажет какой-н[ибудь] гвард[ейский] штаб-ротмистр. Надобно рассеять мнения и предубеждения самоуверенного окружающего невежества: конституция – нелепость (над этим словом Ключевский написал ему «беспорядок». – Ю. К.), а республика – бестолочь. У России общие основы жизни с Западной Европой, но есть свои особенности, что теперь несвоевременно, то ещё нельзя назвать нелепостью; робкое предположение, что со временем мы примем европейские политические формы и даже скоро, рано или поздно установим те же порядки, хотя и с некоторыми особенностями. Надобно исторически показать прохождение и смысл этих форм и стремлений. Нечего есть, и потому народы требуют обдуманного распоряжения его [sic!] деньгами. Против догматизма» (11).

По мнению Воронцова-Дашкова, «история должна же давать им (царским детям. – Ю. К.) уроки, и этого они ни от кого не услышат, кроме профессора. Прежде всего, им надо говорить правду».

Александр III был хорошо знаком с историком Н. К. Шильдером. Последний, по личному разрешению государя, имел доступ в самые секретные архивы. Как пишет в воспоминаниях генерал от инфантерии Н. А. Епанчин, Александр III «сказал Шильдеру, что Николай Карлович будет своим собственным цензором при решении вопроса, что можно обнародовать и чего нельзя».

Особый интерес проявлял Александр III к археологии. По оценке Ключевского, «император был глубоким знатоком в некоторых отделах русской археологии, например иконографии». Он был почётным членом Императорской археологической комиссии. На ходатайстве председателя Императорского Московского археологического общества графини П. С. Уваровой к Александру III о необходимости археологических раскопок в Херсонесе император написал резолюцию: «Это необходимо сделать, чтобы не прослыть за варваров. Поговорите об этом деле, с кем следует, и представьте мне заключение и как можно скорее, чтобы спасти всё, что можно спасти» (13). В мае 1893 года император посетил музей, установленный на месте раскопок в Херсонесе, где с большим интересом осматривал «предметы древности, найденные при работах».

Профессор А. Прахов в статье, посвящённой Александру III, пишет: «Внимание Государя было приковано к русской истории, и страсть к её памятникам проходит ясною чертою через всю его жизнь».

Для расширения археологических работ по инициативе императора были открыты особые сверхсметные кредиты на усиленное производство Комиссией раскопок, на её издания и на приобретение древностей. Число археологических экспедиций было значительно увеличено. Только в 1889 году император из своих личных средств пожертвовал 10 тысяч рублей на археологические исследования Кавказа и востока России. За период царствования Александра III сумма кредитов составила до полумиллиона рублей.

Предметы, приобретённые Археологической комиссией, после научного описания направлялись в музеи страны. За 13 лет царствования было передано 1158 музейных экспонатов, в том числе 453 – в Эрмитаж, 270 – в Исторический музей.

Особое внимание Александр III уделял реставрации и поддержанию памятников российской древности. Именно благодаря его вниманию были открыты и реставрированы фрески бывшего Кирилловского монастыря XII века в Киеве. Из своих личных средств он выделял суммы на реставрацию и поддержание памятников русской старины, в частности на реставрацию Углицкого дворца и иконостаса к царским вратам с Куликова поля, на восстановление Ладожской крепости.

При Александре III был подготовлен проект создания Русского археологического института в Константинополе, стало действовать Русское Палестинское общество, позже получившее наименование Императорского. Размах раскопок в Палестине был настолько велик, что «Русское место» стало называться «Русские раскопки».

Особое внимание Александр III уделял возрождению исторических национальных традиций. Прославление побед России в прошедших войнах и сражениях император считал необходимым условием воспитания в народе уважения к историческому прошлому.

Двенадцатого октября 1886 года у собора Святой Живоначальной Троицы лейб-гвардии Измайловского полка в Санкт-Петербурге в присутствии Александра III был открыт и освящён триумфальный монумент «Воинская слава» в память о русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Автором проекта был известный архитектор Д. И. Гримм, а венчавшей памятник скульптуры «Победа» – академик П. И. Шварц.

В начале 80-х годов XIX века в Севастополе был установлен мемориал в память 12 русских моряков, погибших в бою с турками 11 июля 1877 года. Имена всех погибших были выбиты на фронтоне памятника.

В годы царствования Александра III на территории Российского государства был создан целый ряд уникальных монументов, автором которых был скульптор И. Н. Шредер. Одна из самых значительных его работ – участие в создании памятника «Тысячелетию России», воздвигнутого в Великом Новгороде и торжественно открытого в 1862 году. Проект памятника создавали два молодых художника – М. О. Микешин и И. Н. Шредер, но подписан он был только Микешиным, поэтому его до сих пор считают единственным автором памятника. По мнению конференц-секретаря Академии художеств Ф. Ф. Львова, И. Н. Шредер «вынес на своих плечах тысячелетний памятник».

Первый официальный монумент И. Н. Шредера был открыт 11 сентября 1870 года в Екатерининском сквере Кронштадта и посвящён известному русскому полярному мореплавателю Ф. Ф. Беллинсгаузену. Следующий – 6 ноября 1873 года в Петербурге на набережной напротив здания Морского кадетского корпуса и посвящён первому русскому моряку, совершившему кругосветное плавание, И. Ф. Крузенштерну. В 1887 году в Москве был сооружён памятник героям Плевны. В 90-х годах XIX столетия Шредер – участник севастопольской обороны – начал работу над скульптурной трилогией для города Севастополя. Она была посвящена героям города – адмиралам В. А. Корнилову и П. С. Нахимову и знаменитому инженер-генералу Ф. И. Тотлебену, геройски проявившему себя в годы русско-турецкой войны.

Александр III был убеждён, «знание великих подвигов военной доблести, образы великих людей и славных для каждого исторических событий суть двигатели нравственного влияния» (9).

Выступая после его кончины 28 октября 1894 года на заседании Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете, председатель общества В. О. Ключевский дал следующую оценку деятельности императора: «Наука отведёт императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что он одержал победу в области, где всего труднее достаются победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное сознание и сделал всё это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда его уже нет, Европа поняла, чем он был для неё... Назвать его покровителем обществ, занимающихся изучением истории и археологии России, значит слишком слабо выразить его отношение к этой отрасли знаний. Он не только благословлял к трудам в этой отрасли. Он возбуждал и поощрял их средствами материальными и нравственными. В числе обществ, пользовавшихся обильными пособиями от державной руки, и наше удостоено было им усиленной поддержки».

Литература и источники

1. Архив внешней политики Российской империи. Ф. Отчеты МИД, 1886.

2. Великий князь Александр Александрович: Сборник документов. М., 2002.

3. Гафифулин P. P. Император Александр III – коллекционер и покровитель русской науки и культуры. Император Александр III и императрица Мария Фёдоровна. Каталог выставки. СПб., 2006.

4. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 677. Оп. 1. Д. 300. Дневник великого князя Александра Александровича.

5. Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. В 2-х т. Т. 1. 1883–1886. М., 2002.

6. Дубровин Н. Ф. Памяти императора Александра III // Русская старина. Т. LXXXII. 1894. № 12.

7. Епанчин Н. А. На службе трех императоров. М., 1996.

8. Цветаев И. В. О памятнике Александру III «Народный идеал русского царя-самодержца» // Источник. 1996. № 1.

9. К жизнеописанию императора Александра III // Нива. 1894. № 48.

10. Кессельбреннер Г. А. Известные дипломаты России, министры иностранных дел Российской империи. Т. 2. М., 2002.

11. Ключевский В. О. Письма, дневники, афоризмы и мысли об истории. М., 1968.

12. Мемуары графа С. Д. Шереметева. М., 2000.

13. Обзор деятельности Министерства императорского двора и уделов за время царствования в бозе почившего Государя Императора Александра III 1881–1894. Ч. 1. Кн. 2. СПб., 1901.

14. Российский архив. М., 2002.