Шведскими наместниками в Ранрики были Эйлив Гаутский и Хрои Кривой. Эйлив был убит на тинге переодетым дружинником Олава. Его гибель можно отнести на зиму 1016/1017 годов. Хрои погиб по весне 1017 года. (41, 200‒202) Его отряд в 30 человек был уничтожен проплы­вавшей эскадрой, вёзшей посольство во главе с Эйвиндом Турий рог и военную помощь на Русь. Хрои правил половиной фюлька Ранрики, и численность его дружины равнялась половине дружины ярла. При шве­дах Ранрики было поделено на две части, в каждой из которых правил свой наместник. Эйлив правил северной половиной фюлька, Хрои — южной. После гибели Хрои весь Ранрики был присоединён к Норвегии.

К захвату Ранрики Олав готовился загодя. Эйвинд прибыл по его вы­зову на йоль, то есть в декабре 1016 года, в Нидарос. Там же в это время находился Брюнольв Верблюд, который получил от Олава в подарок по­золоченный меч и богатое поместье. (41, 201) Брюнольв был в числе тех, кто помог расправиться с Эйливом Гаутским, Эйвинд уничтожил отряд Хрои. Скальды, кстати, переставили эпизод с одариванием Брюнольва далее по тексту, и подарки стали выглядеть не как плата за предстоящую измену шведскому королю, а как награда за помощь Олаву в изгнании шведов.

Зиму 1016/1017 годов Олав потратил на присоединение северной ча­сти Ранрики, лето — южной, в конце лета ушёл на север, где в фюльке Вингульмерк основал Сарпсборг. Несмотря на убийство наместников и длительное пребывание норвежцев в спорной области, шведы не стали им препятствовать. Более того, наместник соседнего Западного Гаутлан­да, к которому, собственно, и был в своё время присоединён скромный по размерам Ранрики, летом прибыл к Олаву и заключил с ним сепарат­ный мирный договор.

Гаутский ярл безучастно наблюдал, как норвежцы хозяйничали на шведской территории, уничтожали и изгоняли его соотечественников. Так, при убийстве Эйлива Гаутского бывшие на тинге гауты бежали, но Торир и его переодетые сообщники-норвежцы бросились в погоню и не­которых убили.

В таком же спорном Ямталанде ситуация была иная. Гауты в ту же зиму истребили отряд из 12 норвежских сборщиков налогов во главе с Трандом Белым. Захватить Ямталанд не удалось, и он остался в составе Западного Гаутланда. Территория Ранрики в настоящее время входит в составе Шве­ции, остальная же норвежско-шведская граница осталась примерно такой же, как и при Олаве Святом. Но в ту пору Регнвальд согласился с правом норвежцев обладать Ранрики и не пришёл на помощь уцелевшим соратни­кам Эйлива и Хрои. Не стал он воевать и за Трандхейм, торная дорога в который вела через Западный Гаутланд. Относительно Ямталанда его мне­ние оказалось иным, и эта область не была уступлена.

Регнвальд отражал мнение гаутской знати, хотя какое-то влияние мог­ли оказать его родственные связи с Олавом. Гауты не захотели вступать в затяжной конфликт с соседями из-за доставшихся им по случаю норвеж­ских земель. Там, где притязания норвежцев показались им сомнитель­ными, был дан отпор.

Мнение гаутов не совпадало с мнением шведского короля. Отправ­ляя весной 1019 года Ингигерд и Регнвальда на Русь, Олав Скотконунг сказал:

«Не так я думал отплатить Рёгнвальду ярлу за измену своему королю, ведь он уехал в Норвегию с моей дочерью и отдал её в наложницы толстяку, хотя знал, что он наш злейший враг. Я его за это повешу этим же летом». (41, 235)

Король собирался повесить Регнвальда за содействие в свадьбе Астрид и Олава Святого. Заметно несоответствие. Олав и Астрид хоть и без согласия короля, но поженились с выполнением традиционных об­рядов и жили в законном браке. Без свадьбы сожительствовали Олав и Ингигерд. Видимо, первоначально речь шла о событиях 1016‒1017 го­дов, но после того, как сведения о сожительстве были утрачены, сюжет стали связывать с Астрид. Олав Скотконунг не смирился с потерей нор­вежских земель, и в его глазах Регнвальд был изменником.

Регнвальду, чтобы не попасть на виселицу, был необходим шведско-норвежский мир, и он деятельно участвовал в примирении сторон. Гаут­ский ярл безуспешно хлопотал о браке Олава и Ингигерд, а затем выдал за норвежца Астрид. Его старания принесли свои плоды позднее. С тру­дом справившись с мятежом подданных и вынужденный ими произвести в младшие короли своего сына Якова, Олав Скотконунг стал податливее и в 1020 году заключил с норвежцами мир. (41, 241)

Смело направляясь в Ранрики, Олав делал ставку не на военную силу. С помощью переодетых агентов и подкупленных влиятельных людей из местной знати велась агитация, а представители шведской власти либо изгонялись, либо предательски уничтожались. О брожении в соседней области должно было быть известно гаутскому ярлу. Он направился на переговоры с Олавом и согласился с отторжением целого фюлька. Судя по всему, у Олава с Регнвальдом были предварительные договорённости, согласно которым судьбу спорной территории должны были определить сами жители.

После того как Олав провёл через местные тинги нужное ему реше­ние, встал вопрос о закреплении Ранрики за Норвегией. На переговорах с Регнвальдом было решено использовать обычай передачи спорной тер­ритории более сильной в отношении неё стороне в качестве вено за не­весту. Риск был большой. В случае неудачи Регнвальду грозила опала или казнь, Олаву — война со Швецией. Переговорщики должны были полу­чить согласие Ингигерд на такое развитие событий загодя, но для скре­пления предварительных договорённостей требовалась личная встреча Олава и Ингигерд.

Асгаут был повешен по приказу норвежского короля. Выступить за него мстителем означало объявить войну Норвегии, что превышало пол­номочия Регнвальда. Иное дело Ранрики, где убийцами Эйлива счита­лись местные жители, а за порядок в области отвечал гаутский ярл. Регн­вальд должен был либо начать военные действия, либо вступить в переговоры с зачинщиками беспорядков не позднее как после избиения гаутов на тинге.

Для зимней поры наиболее вероятным временем для тинга было Сре­тение, на которое проводились и общешведские тинги. Скорее всего, Эйлив и его соратники погибли 2 февраля 1017 года. Олав и Регнвальд встретились и договорились вскоре после 2 февраля. Успех переговоров свидетельствует о том, что в них участвовала Ингигерд, которой отводи­лась ключевая роль в урегулировании норвежско-шведского конфликта. Великий пост в этом году начинался 4 февраля, так что переговоры и встреча Олава с Ингигерд состоялись в воскресенье 3 февраля.

Скальды перенесли переговоры с зимы на лето и представили дело так, что Регнвальд смирился с произошедшим захватом. На самом же деле он предал интересы шведской стороны гораздо раньше — в самом начале присоединения Ранрики.

По логике событий сватовство Олава должно было быть приурочено к весне 1017 года. К этому времени планировалось уничтожить Хрои Кривого при помощи безвестных викингов. Их роль должны были сыграть воины Эйвинда, благо они надолго уезжали на чужбину. В обезглавленной половине области созывался тинг и принималось решение признать вер­ховную власть норвежского короля. Весной Олав Скотконунг ставился перед фактом мятежа жителей Ранрики, желающих вернуться в норвеж­ское подданство. Регнвальд перекладывал эту проблему на плечи короля, ссылаясь на решимость мятежников и неизбежность войны с Норвегией в случае применения военной силы. Вот тут-то было бы к месту появление норвежских сватов с заманчивыми предложениями отложить окончатель­ное разрешение конфликта посредством династического брака.

Олав Скотконунг разгадал замысел норвежского короля и решитель­но воспротивился браку. Посылать сватов к нему стало бессмысленно, и потребовались длительные переговоры со шведской знатью, чтобы сло­мить королевское упорство на общешведском тинге.

Рождение Магнуса говорит о том, что заговорщики были уверены в успехе, и Олав с Ингигерд не стали дожидаться официальной свадьбы. Магнус должен был появиться на свет в начале ноября 1017 года. В конце лета беременность принцессы стала заметной. Олав к этому времени строит близ границы новую королевскую резиденцию, где укрывается Ингигерд. Заговор в Упланде вынуждает его по осени покинуть Сарпсборг, куда он возвращается только к йолю, то есть в конце декабря. Маг­нус появился в его отсутствие. Сообщение скальда Сигвата о рождении и крещении новорожденного в отсутствие его отца достоверно, но про­изошло это не весной 1024 года, а осенью 1017-го.

Принцу дали имя Магнус, то есть Великий. Скальд объяснил выбор тем, что так звали Карла Магнуса — знаменитого франкского короля Карла Великого. Имя давалось при крещении, а в Сарпсборге была по­строена богородичная церковь и имелся священник. В ноябре един­ственный святой с прозванием Великий — св. Иоанникий Великий, че­ствуемый 4 ноября. Скальд приписал себе деяние священника, давшего мальчику имя в соответствии с православной традицией по святцам на следующий день по рождении. Магнуса назвали в честь Иоанникия Ве­ликого, но в быту стали использовать только вторую половину именова­ния святого, которой подобрали остроумное объяснение.

Магнусу исполнилось три года в ноябре 1020 года, и его мать в этом году озаботилась выбором воспитателя. За Магнусом корабль из Руси должны были послать осенью, чтобы привести в Новгород уже трёхлет­него мальчика. Незадолго до этого состоялся разговор великокняжеской четы, в результате которого Ярослав согласился принять на воспитание пасынка. Строительство каменного дворца в Новгороде, при открытии которого состоялся разговор, шло с весны по осень.

Магнус прибыл в Новгород в ноябре 1020 года. В «Отдельной саге об Олаве Святом» Снорри о событиях 1029 года пишет:

«Королева Астрид и принцесса Ульвхильд остались в Свитьод, а с собой на восток конунг взял Магнуса, своего сына». (7, 79)

Астрид и её дочь Ульвхильд в действительности уехали на Русь вместе с Олавом. С ними был Магнус. Это означает, что он вернулся из Руси в Норвегию и весной 1029 года приехал на Русь во второй раз в возрасте 11 лет.

В «Обзоре саг о норвежских конунгах» говорится о том, что Магнус сопровождал отца в поездке на Русь. (7, 34) В «Древнейшей саге об Олаве Святом» Магнус в перечне людей, отправившихся с Олавом Свя­тым на Русь, не упоминается, но здесь не названа и Ульвхильд, хотя Астрид поименована. (7, 37) О возвращении Магнуса в Норвегию свидетель­ствует его знакомство с Хареком с Тьоты.

Харек участвовал в войне шведско-норвежской армии с датчанами в 1027 году. (41, 317) В это время он был наместником над половиной Халогаланда и входил в число предводителей норвежских отрядов. Это единственный из известных во время правления Олава Святого его выездов из Халогаланда. Магнус мог познакомиться с ним только в 1027 году.

В 1027 году на помощь шведам и норвежцам был послан русский от­ряд, с которым и приехал Магнус. Ему в этом году исполнялось 10 лет, и он мог запомнить входившего в командный состав норвежского войска Харека.

В «Пряди о Карле Несчастном» есть такой рассказ о Магнусе во вре­мя его пребывания на Руси:

«Некоторые люди ненавидели его (Магнуса. — В. Т.), и казалось им, что не должно воспитывать там сына иноземного конунга, и они указывали на это конунгу (Ярославу Мудрому. — В. Т.). Но это ни к чему не вело, потому что конунг не прислушивался к таким [речам]. Часто забавлялся он в палате ко­нунга и был с самого начала искусен во многих играх и упражнениях. Он ходил на руках по столам с большим проворством и показывал в этом большое со­вершенство, и было много таких людей, которым нравилось, что он так рано развился. Один дружинник, довольно пожилой, невзлюбил его, и однажды, когда мальчик шёл по столам и подошёл к тому дружиннику, то подставил тот ему руку и свалил его со стола и заявил, что не хочет его присутствия.

Люди судили об этом по-разному: некоторые выступали за мальчика, а не­которые — за дружинника. И в этот самый вечер, когда конунг ушёл спать, мальчик был снова в палате, и когда дружинники ещё сидели там и пили, подо­шёл Магнус к тому дружиннику и держал в руке маленький топор, и нанёс он дружиннику смертельный удар. Некоторые его товарищи хотели тотчас взять мальчика и убить его и так отомстить за того дружинника, а некото­рые воспротивились и хотели испытать, как сильно конунг любит его.

Тогда встаёт один человек и берёт мальчика на руки и бежит с ним в то помещение, в котором спал конунг, и бросает его в постель к конунгу и говорит: „Получше стереги своего дурня в другой раз”. Конунг отвечает: „Часто вы вы­бираете для него неподходящие слова, или он что-то теперь для этого сделал?” Дружинник отвечает: „Теперь он для этого сделал достаточно, — говорит он, — убил вашего дружинника”. Конунг спросил, при каких обстоятельствах это случилось. И тот говорит ему. Тогда произнёс конунг: „Королевская рабо­та, приёмыш, — сказал он и рассмеялся. — Я заплачу за тебя виру”.

Затем договаривается конунг с родичами убитого и тотчас выплачивает виру. А Магнус находится в дружине конунга и воспитывается с большой лю­бовью, и был он тем больше любим, чем старше и разумнее он становился». (13, 143)

Обращает внимание грубость дружинника в разговоре с правителем страны и его бесцеремонное вторжение в спальню. Такое поведение не соответствует нормам приличий того времени. Первоначально дружин­ник разговаривал с каким-то менее знатным человеком.

Исследователи отмечали параллелизм в сказаниях о жизни на Руси юных Олава Трюгвасона и Магнуса. Обоих знатных скандинавов сопро­вождает зависть людей из-за милостей к ним правителей, князь и княгиня любят их как собственных детей, оба наносят обидчикам смертельные удары топором. (13, 143)

Олав Трюгвасон мог пользоваться любовью своей родственницы Оловы, супруги Владимира Святого, только короткое время, так как Оло­ва вскоре после замужества умерла. Последующие жёны Владимира не были его родственницами, и он не мог пользоваться их особым располо­жением. Исключение составляет Адельгейда, на которой он женился, но она появилась на Руси, когда Олав был взрослым.

Мотив убийства Олавом Клеркона топором поздний. Первоначально же сообщалось о том, что обидчика казнили более старшие родственники Олава. В отношении Олава нет сведений об акробатических хождениях по столам. Нанесение оскорбления дружинником, свалившим мальчика на пол, описано реалистично и вызывает доверие.

Для ревности окружающих к подрастающему Олаву, не имевшему на Руси родственников, кроме малолетнего Вышеслава, причины отсут­ствовали. Иное дело Магнус, мать которого уговорила мужа взять его на воспитание, а, судя по именованию «приёмыш», и усыновить ребёнка. Среди детей Ярослава числились приёмные Владимир и Изяслав, кото­рые были старше Магнуса.

Старшие дружинники помнили, какой смутой закончилась попытка Марии Борисовны сделать наследником Владимира Святого своего сына Бориса в обход более старших Владимировичей. Властная Ингигерд же­лала повторить успех Марии Борисовны, и рост её влияния при русском дворе, куда она стягивала своих скандинавских родственников, вполне мог вызвать ненависть к скандинавскому пасынку Ярослава со стороны дружинников, ориентировавшихся на более старших русских пасынков князя.

Первичными следует признать сказания о Магнусе, а заимствованны­ми — параллельные места из сказаний об Олаве Трюгвасоне. Заимство­вание облегчалось сходством условий проживания на Руси обоих скан­динавских юношей, а также тем, что Магнус был внуком Олава Трюгвасона.

В первый приезд Магнусу было 3‒9 лет, во второй — 11‒18. Он ловко ходил на руках, что было следствием его раннего развития. Если бы он ходил на руках в 11‒18 лет, то это удивления бы не вызывало. Убийство топориком дружинника в раннем возрасте вызвало восхищение конунга, дружинник забрал мальчика на руки и убежал с ним в покои конунга. Всё это более соответствует первому периоду, нежели второму. По относи­тельной хронологии пряди, убийство дружинника произошло до растор­жения Ярославом торгового мира с Норвегией из-за гибели Олава Свя­того, что также более соответствует времени первого приезда. Судя по физическим данным Магнуса, на момент убийства его возраст более со­ответствует концу первого периода, нежели его началу.

Несдержанный Магнус убийством представителя враждебной Инги­герд придворной партии вызвал обострение отношений между родствен­никами и вельможами Ярослава, поддерживавшими разных его пасынков. Вскоре после убийства Магнус оказывается в Норвегии. Если в сказаниях об Олаве Трюгвасоне эпизод с убийством дружинника был приписан Ола­ву и включён в основной круг сказаний как свидетельство исключительных качеств маленького героя, то в сказаниях о Магнусе он уцелел только в ка­честве реликта в «Пряди о Карле Несчастном». Первое пребывание на Руси было предано забвению, так как не добавляло славы Магнусу.

Убийство дружинника стало причиной высылки Магнуса в Норве­гию. Выберем параллельные сведения об убийстве дружинника из рас­сказа Снорри об Олаве Трюгвасоне:

«У Олава был в руке топорик, и он ударил им Клеркона по голове так, что топорик врезался в мозг... Сигурд сразу же отвёл Олава в дом жены конунга и рассказал ей, что случилось. Её звали Аллогия. Сигурд попросил её заступиться за мальчика. Она отвечала, посмотрев на мальчика, что нельзя убивать тако­го красивого мальчика, и велела позвать к себе людей во всеоружии... Сообщили конунгу, и он явился со своей дружиной, чтобы воспрепятствовать кровопроли­тию. Было заключено перемирие, а потом и мировая. Конунг назначил виру, и Аллогия выплатила её.

С этих пор Олав жил у жены конунга, и она очень любила его... Она добилась своими уговорами того, что конунг обещал помощь. Он взял Олава под свою защиту, и Олав был у него в таком почёте, в каком подобает быть конунгову сыну». (41, 101)

Эти восходящие к сказаниям о Магнусе сведения позволяют уточнить обстоятельства событий. После убийства какой-то взрослый родствен­ник Магнуса доставил мальчика в покои Ингигерд. Этим родственником мог быть Ульв, сын Регнвальда, в 1027 году возглавивший русский отряд в битве при реке Хельга. Он обозвал мальчика дурнем, посоветовал род­ственнице получше за ним присматривать и бросил его к ней в постель. Ульв мог на правах родственника ворваться к великой княгине в спальню, спасая её сына от смертельной опасности. Ульв был двоюродным братом Олава Святого, и Магнус приходился ему двоюродным племянником.

Ингигерд вооружила слуг и оборонялась до прихода Ярослава, ко­торый заступился за приёмного сына. Слова о том, что нельзя убивать такого красивого мальчика следует отнести на его счёт. За убийство дру­жинника Ярослав назначил виру в пользу родственников погибшего, и Ингигерд её выплатила. При помощи великого князя удалось примирить враждующие стороны, но убийцу для его же собственной безопасности выпроводили из страны.

В «Саге об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда казнь Клеркона под влиянием сходного мотива из рассказов о Магнусе была приписана Ола­ву. Его дядя Сигурд во главе большого отряда людей захватывает Клер­кона, выводит его за город и поручает казнь большим широким топором мальчику Олаву. За исключением фантастической фигуры палача, рассказ выглядит достоверно. В рассказе есть фраза: «Олаву было тогда 9 лет». (6, 135) Олав Трюгвасон приехал на Русь в 12 лет, но зато около девяти лет было на момент убийства Магнусу. Фразу следует признать реликтом из рассказа о Магнусе, перекочевавшим вместе с мотивом убийства юным принцем обидчика в сказание об Олаве.

Девять лет Магнусу исполнилось в ноябре 1026 года, а уже летом сле­дующего года он был в Скандинавии. В Скандинавию из Руси отправля­лись ранней весной, как только вскрывался лёд на реках. Убийство прои­зошло в зиму 1026/1027 годов. Дружинники пировали до глубокой ночи, после того как конунг удалился спать. Перед нами пир на языческий Но­вый год, который был одним из главных праздников года как в Сканди­навии, так и на Руси. После крещения Руси он был соединён с праздно­ванием Рождества Христова, так что дружинник погиб в ночь с 25 на 26 декабря 1026 года.

В первый и второй приезды Магнус провёл на Руси по восемь непол­ных календарных лет. Сходство обстоятельств его русской жизни и ра­венство периодов при сбитости датировки его рождения привели к слия­нию двух приездов в один.

Возраст Магнуса на момент его второго приезда из Руси вычисляли от даты с сентябрьской эрой от сотворения мира, в результате получился сбой на восемь календарных лет, а фактически — на семь лет. Магнус стал со­вершеннолетним в ноябре 1035 года, вскоре поступило известие о кончи­не Канута Могучего, и у норвежцев появилась надежда на освобождение от датского владычества. Норвегией в это время правил Свейн Альвивсон.

Адам называет Свейна, сына Альвивы, вторым сыном Канута. Между тем Свейн первым из сыновей Канута стал королём:

«Свейн, сын Кнута Могучего и Альвивы, дочери Альврима ярла, был тогда в Йомсборге и правил Страной Вендов. Кнут конунг, его отец, прислал к нему гонцов, которые сообщили ему, что он должен поехать в Данию, а оттуда в Норвегию, стать её правителем и принять звание конунга». (41, 370)

В Норвегию Свейн был отправлен после гибели Хакона Эйриксона. Осенью 1029 года страна осталась без правителя, и Канут решил сделать норвежским королём своего сына. На роль правителя Норвегии были иные желающие.

В «Большой саге об Олаве Трюггвасоне» повествуется, как после ги­бели Хакона Эйриксона Эйнар Брюхотряс приехал весной в Англию и выпрашивал у Канута звание ярла Норвегии, то есть наместника страны, которое ему было обещано ранее. Король отказал, сообщив о своём на­мерении сделать правителем Норвегии своего сына Свейна. (7, 136) Перед нами весна 1030 года.

Из «Отдельной саге об Олаве Святом» Снорри узнаём о приезде Кальва Арнисона к Кануту в Англию и о том, что Канут потребовал от него в обмен на обещание звания ярла защищать Норвегию от Олава Святого. (7, 80) Согласно тексту «Красивой кожи», Кальв из Эгга был при Кануте на момент гибели Хакона Эйриксона и затем был отправлен в Норвегию. (7, 52)

Кальв возглавил войско бондов и выступил против Олава Святого при Стикластадире, сдержав данное Кануту слово. Позднее он сокру­шался по поводу того, что Канут не сдержал своих обещаний:

«Что до Кальва, сына Арни, то он теперь понял, в какую ловушку попал, когда поддался на уговоры Кнута конунга. Тот не сдержал ни одного обещания, которые он дал Кальву. Ведь он обещал Кальву звание ярла и власть над всей Норвегией, и Кальв был главарём в битве против Олава конунга, в которой тот погиб. Но никакого звания Кальв не получил. Он считал, что остался с носом». (41, 376)

Кальв был отправлен из Англии в Норвегию с полномочиями намест­ника, которого хотели сделать ярлом страны. В «Красивой коже» сооб­щается о том, что весть о гибели ярла Хакона достигла Норвегии осенью, а позднее той же осенью об этом стало известно в Англии. (7, 52) Кальв находился в Англии осенью 1029 года и в эту же осень был уполномочен защищать датские интересы в Норвегии, куда и отбыл. Его договорён­ности с Канутом были достигнуты раньше приезда в Англию Эйнара Брюхотряса.

Согласно «Легендарной саге об Олаве Святом», зимой 1029/ 1030 годов в Норвегии не было правителя, так как ярл Хакон утонул. (7, 44) Правитель был, но привыкшие к королевской власти скальды его все­рьёз не воспринимали. Весной по приезде Эйнара выяснилось, что Канут передумал и решил заменить Кальва не на Эйнара, как тот надеялся, а на своего сына. Раздосадованный Эйнар не стал торопиться с возвращени­ем на родину, где ожидалась схватка за власть, и вернулся уже после бит­вы при Стикластадире.

Все ожидали, что Олав Святой вернётся с войском, и ожидания сбы­лись. Свейн был направлен в Норвегию уже после гибели Олава:

«Свейн отправился в Данию и взял с собой оттуда большое войско. С ним отправился Харальд ярл и многие другие могущественные люди. Об этом гово­рит Торарин Славослов в песне, которую он сочинил о Свейне, сыне Альвивы, и которая называется Песнь о тиши на море.

Знают все,

Как знатно даны

С ярлом в путь

Снарядились.

Был сам вождь

Меж них первейшим,

А следом шли

Все его люди,

Как на подбор

Добрые вои.

Затем Свейн отправился в Норвегию со своей матерью Альвивой. Там его провозгласили конунгом на всех тингах. Когда была битва при Стикластадире и Олав конунг погиб, Свейн приплыл с востока в Вик. Он двигался дальше и осенью добрался на север до Транхейма. Там его, как и в других местах, провоз­гласили конунгом». (41, 370)

Свейн оказался в Вике в конце лета после гибели Олава, то есть в ав­густе, а по осени добрался до Трандхейма, где был провозглашён норвеж­ским королём. Почти год Норвегией правил Кальв, и только в сентябре он был сменён Свейном.

Снорри считал Свейна во время его норвежского правления ре­бёнком:

«Конунг Свейн, сын Кнута, правил Норвегией несколько лет. И по возра­сту, и по уму он был ещё ребёнок. Страной тогда правила Альвива, его мать, и жители страны очень не любили её и тогда, и позже». (41, 375)

Между тем в строфе Тарарина он показан взрослым воином, первым среди своих отборных удальцов. Канут родился в 993 году и обзавестись первенцем мог не ранее 1012 года. Осенью 1030 года Свейну могло быть 18 лет.

Эйнару звание ярла обещалось через посланников Канута после по­лучения известий о гибели Хакона. Канут, направляя Кальва в Норвегию и суля заманчивые перспективы Эйнару, хотел обеспечить верность себе норвежской знати. Он тянул время, и только в конце лета всем стала ясна причина этого. В Норвегию приплыло датское войско, с помощью кото­рого королём стал Свейн. Канут выжидал его совершеннолетия. Свейн родился в августе 1012 года, а его мать — не позднее 993-го.

Завоевав в 1016 году Англию, Канут в 1017-м женился на Эмме, вдове английского короля Этельреда. Снорри считал, что их детьми были Ха­ральд, Хердакнут и Гунхильд. (41, 178) На самом деле Харальд не был сыном Эммы. Адам:

«Согласно его воле (Канута Могучего. — В. Т.) ему после смерти наследо­вали на троне его сыновья: Харальд — в Англии, Свен — в Норвегии, а Хардекнут — в Дании. Последний бьл сыном королевы Иммы и имел сестру, которую позднее взял в жёны цезарь Генрих. Впрочем, Свен и Харальд, которые были рождены от наложницы, получили, согласно варварскому обычаю, равную с законными сыновьями Кнута часть наследства. Харальд правил в Англии три года. Против него пришёл из Дании его брат и собрал во Фландрии флот. Одна­ко король англов внезапно умер, и до войны дело не дошло. Так что Хардекнут теперь владел и Англией, и Данией». (1, 59)

Свейн и Харальд были детьми наложницы, то есть Альвивы. Адам считал Гунхильд сестрой Хардакнута, так что, по его мнению, они оба были детьми Эммы. Гунхильд в 1036 году стала женой Генриха, сына им­ператора Конрада, но вскоре умерла. Она приехала в Германию и была помолвлена с Генрихом в 1035 году. (1, 140)

По данным Снорри, Гунхильд прожила в Германии три года и умерла через два года после смерти своего отца. (41, 388) Наблюдается годич­ный разнобой в данных. Смерть Канута Могучего Далин относил на 1036 год. (28, 816) Существовала традиция годичного сбоя датировки кончины короля, что позволяет примирить известия. Гунхильд умерла в 1038 году, до того, как её муж стал императором. Саксон Анналист назы­вает точную дату — 18 июля 1038 года. (38, 337)

Генрих III родился 28 октября 1017 года. Его жена не должна была быть его старше. Гунхильд родилась не ранее 1017 года. В Германии брач­ный возраст был меньшим, нежели в скандинавских странах. Годичный разрыв между помолвкой и свадьбой можно объяснить совмещением разных традиций. Гунхильд могла приехать в Германию в 17 лет, взрослой по немецким меркам, но замуж выйти в 18 лет. В этом случае годом её рождения был бы 1018-й.

Хардакнут родился в 1020 году и стал совершеннолетним в 1038-м — уже после кончины Канута. Харальд после смерти отца был избран ре­гентом Англии, а в 1037 году — возведён в английские короли. (16, 102) Задержку в получении королевского достоинства следует объяснить его молодостью. В 1037 году Харальду исполнилось 18 лет, так что родился он в 1019 году и был зачат тогда, когда Канут был женат на Эмме. Харальд скончался 17 марта 1040 года. Три года его правления, по Адаму, соот­ветствуют трёхлетнему периоду от коронации до кончины. Братья не были дружны. Весной 1040 года Хардакнут собирался напасть на Ан­глию, но Харальд в это время умер.

Из трёх королевств Канута самым главным считалась Англия, далее следовала Дания, наименее престижной была Норвегия. Первым упоми­нается Свейн — он был старше Харальда, но Харальд был знатнее и по­лучил Англию. Хардакнут был младше их и получил Данию. Самому стар­шему Свейну досталась Норвегия, два его несовершеннолетних брата получили более престижные королевства.

Снорри считал Альвиву дочерью ярла Альврима. По другим источни­кам, она известна как Эльфгифа из английского города Нортгемптона. (36, 220) Свейн имел датское королевское имя, стал первым в своём по­колении королевского рода королём, но позднее был ущемлён в правах. Только его скальды называют сыном Альвивы, хотя таким же сыном Аль­вивы был и Харальд. Но Харальда так не называли, что позволило Снор­ри причислить его к сыновьям Эммы.

Объяснить странности в биографии Свейна следует обычной практи­кой усыновления детей умерших родственников. Свейн был сыном не Канута, а его старшего брата Харальда.

Кончину датского короля Харальда Свейнсона относят на 1018 год. (17, 53) Считается, что Канут отбыл из Англии, чтобы вступить на датский трон, в зиму 1019/1020 годов. (36, 220) Более чем годичный разрыв между отъездом Канута и смертью его брата нереален. Одна из дат сбита на год.

Харальд Канутсон родился в 1019 году, и его мать стала любовницей Канута не позднее зимы 1018/1019 годов. Харальд Свейнсон умер в 1018 году, и Канут прибыл в Данию в зиму 1018/1019 годов, усыновил Свейна, сделал наложницей вдовую королеву, с которой прижил Харальда, своего первого сына.

Альвива в качестве королевской вдовы и её дети получили во владение Йомсборг, а затем Канут помог пасынку стать норвежским королём. При составлении же завещания он отдал предпочтение своим родным сы­новьям.

Йомсборг в предшествующее время был управляем преимуществен­но представителями рода Пальне-Токи. В 1017 году место наместника Йомсборга было вакантно, что вызвало предложения Ингигерд и лагмана Торгнюра вместо войны с Норвегией захватить этот важный торговый город. Олав Скотконунг не воспользовался их советом, а некоторое вре­мя спустя в Йомсборге появилась Альвива регентшей при несовершен­нолетнем сыне. Её сын фактически стал наследником Гвидовского рода в управлении городом.

Положение Эммы упрочилось в 1020 году с появлением у неё общего с Канутом сына. Весной 1026 года Канут сделал наместником Дании ма­лолетнего Хардакнута, приставив к нему в качестве опекуна и реального правителя своего зятя Ульва Токисона. Перед смертью он подтвердил право обладания Хардакнутом Данией. Надо полагать, что малолетний Харальд в 1027 году на время паломничества Канута получил в управле­ние Англию и опекуна.

В Англии закончил свою жизнь Пальне-Токи, и из Англии была Альвива. Во время правления Свейна Вилобородого род Пальне-Токи был са­мым могущественным среди датской знати. При Кануте из этого рода набирались наместники английских и датских областей. Альвива имела имя созвучное имени Альвхильд-Ульвхильд, а среди детей Канута была Гунхильд, одноимённая жене Пальне-Токи. По возрасту Альвива могла быть дочерью Пальне-Токи и Гунхильд, а среди Мешковен был обычай называть детей в честь родственниц. Ингигерд-Ульвхильд родилась позд­нее Альвивы и могла получить имя в честь датской родственницы.

Косвенные данные говорят о том, что Харальд Свейнсон женился на своей двоюродной сестре по матери Альвиве, дочери Пальне-Токи. Яр­лом Альвримом, отцом Альвивы, мог быть назван как Пальне-Токи, так и Торкель Высокий, приёмный отец его детей от Гунхильд Мешковны.

Обычай жениться на двоюродных сёстрах восходит к одной из древ­нейших индоевропейских традиций. Клод Леви-Стросс описал её так:

«Я остановлюсь лишь на одном давнем факте истории, поскольку обще­ства, говорящие на индоевропейских языках, некогда заключали брак согласно предпочтения дочери брата матери». (24, 93)

Обычай кроскузенных браков пришёл в упадок с принятием христи­анства, но его реликты сохранялись в Западной Европе долгое время. Ха­ральд предпочёл дочь сестры своей матери. Он родился в 991 году и же­нился не ранее 1009 года. Альвива родилась не ранее 993 года и стала совершеннолетней не ранее 1011 года. В это время Торкель Высокий, от­чим Альвивы, командовал датской армией в Англии. Позднее он стал вто­рым после Канута человеком в его державе. В 1012 году Торкель перешёл на сторону англичан, так что свадьбу Харальда Свейнсона и Альвивы сле­дует приурочить к 1011 году, а в следующем году у них появился сын. Судя по рождению в августе Свейна Альвивсона, свадьба его родителей была в ноябре.

Гунхильд вроде бы родилась в 1018 году. Харальд Канутсон родился в следующем году, и Гунхильд в этом случае не могла быть дочерью Альвивы. Адам считал, что она была единоутробной сестрой Хардакнута. Хар­дакнут родился через три года после свадьбы своих родителей и мог быть вторым их ребёнком. Но имя дочери Альвивы выдаёт в ней дочь Гун­хильд. У Эммы называть свою дочь в честь тёщи мужнего брата нужды не было.

Выдавая замуж за немецкого принца удочерённую племянницу, Ка­нут представлял её своей дочерью от Эммы. Подмене происхождения способствовало то, что у Канута и Эммы, судя по всему, в 1018 году роди­лась дочь, но рано скончалась. Вот за эту умершую девочку и выдавали Гунхильд, исправив её возраст. На самом деле Гунхильд родилась не позд­нее 1016 года и была старше Генриха III.

Второй ребёнок у Альвивы мог появиться в 1014 году, третий — в 1016-м. Успех в выдаче Гунхильд за дочь Канута говорит о том, что она была третьим ребёнком.

После того как Альвива овдовела, наместником Дании стал Торкель Высокий, двоюродный брат и приёмный отец Альвивы. Кануту, не имев­шему после смерти брата сыновей, было выгодно оставить Свейна Харальдсона в Дании в качестве будущего преемника королевской власти, чтобы обеспечить лояльность датской знати. Роль опекуна при малолет­нем принце играл его двоюродный дядя Торкель.

Отъезд Свейна в Йомсборг усилил бы стремления честолюбцев за­нять вакантный датский трон. После кончины Торкеля реальным датским наместником сделался Вольф Токисон — родной брат Альвивы. Фор­мальным же наместником стал Хардакнут Канутсон, и пребывание в стране более старшего принца, имевшего в силу традиции большие права на Данию, стало неудобным. Отправку Альвивы и Свейна фактически в ссылку в Йомсборг следует отнести на весну 1026 года.

Вакансия на роль правителя Йомсборга открылась в 1017 году, когда взрослые представители Гвидовского рода получили более престижные должности в Англии. После кончины короля Харальда Свейнсона пред­ставители этого рода надолго стали наместниками Дании. Назначение несовершеннолетнего Свейна Альвивсона князем Йомсборга говорит о том, что Гвидовский род сумел удержать власть над городом.

Альвива была первенцем в семье, и Вольф родился не ранее 993 года, а стал совершеннолетним не ранее 1011 года. В 1019 году он женился на Астрид Свейндотир и стал королевским зятем. Легенда о том, что Канут разгневался из-за этого брака и молодожёны бежали из страны, недосто­верна. Но, согласно этой легенде, владения Вольфа, куда уехали молодо­жёны, были за пределами Дании. За пределами Дании Гвидовский род традиционно владел Йомсборгом. Вольф был князем Йомсборга. В Ан­глии он удела не получил, хотя и участвовал в её завоевании во главе от­ряда йомсвикингов.

Женитьба Вольфа означает, что в 1019 году он был в Англии, куда под защиту Канута должна была приехать его сестра Астрид после развода с Ричардом III. Флотилия йомсвикингов из 20 кораблей после роспуска в 1018 году датско-шведской армии осталась охранять английские берега. Канут нуждался в военной поддержке и женил троюродного брата на своей сестре.

В 1026 году Вольф покинул Йомсборг, став фактическим наместни­ком Дании. Освободившееся место йомсборгского князя занял его несо­вершеннолетний племянник.

После убийства Вольфа Гвидовский род не утратил при датском дворе своего могущества. Фактическим датским наместником стал Харальд Тор­кельсон, которому Свейн Альвивсон был по матери троюродным братом. При датской помощи Свейн со своими йомсвикингами захватил власть над Норвегией. То, что не удалось сделать в 993 году, удалось в 1030-м.

Накануне совершеннолетия Свейна у берегов Англии погиб в море норвежский наместник ярл Хакон Эйриксон. Английские берега охраня­ли йомсвикинги. Своевременная смерть, открывшая путь князю Йом­сборга к норвежскому трону, заставляет подозревать, что в гибели Хако­на была повинна не буря, а йомсвикинги.

Свейн Альвивсон отразил нападение викингов во главе с Трюгви Олавсоном. По мнению Снорри, Свейн к этому времени пробыл коро­лём три года. Нападение Трюгви он относил на 1033 год. Свейн, которо­го Снорри выдавал за малолетнего ребёнка, в жестокой битве разбил на­падавших, их предводитель погиб. (41, 376‒377) Возраст Свейна из-за влияния восточной эры был ошибочно уменьшен на восемь лет, и счита­лось, что в начале правления ему было 10 лет. При этом никого не смути­ло, что уже через три года он выступил в качестве вождя в жестокой схватке, и его военные подвиги были воспеты скальдами.

Свейн для борьбы с Трюгви собирал по стране ополчение. Часть нор­вежской знати, включая таких вождей, как Кальв Арнисон и Эйнар Брюхотряс, отказались участвовать в отражении нашествия. Трюгви приплыл с запада — со стороны Англии и Ирландии. Его войско было названо иноземным. Называя его мать Гюдой Английской, скальды дают понять, откуда пришло войско. Английские норманны и ранее вмешивались в норвежские дела, выступая на стороне претендентов на престол.

При жизни Канута, правившего всей Англией, нападение английских викингов на державу его племянника было невозможным. У отряда ви­кингов, где бы он ни был набран, в это время не хватило бы сил удержать Норвегию в случае её захвата. Сомнительна и смелость самых знатных норвежцев в неповиновении при правлении грозного короля трёх стран. Перед нами эпоха развала державы Канута, наступившая с его смертью.

В приведённой Снорри строфе о битве между Свейном и Трюгви го­ворится:

«Шли на брань с войсками

С юга Свейн, а Трюггви

От полнощи, вспыхнул

Спор меж них секирный». (41, 377)

Внезапное нападение имело бы большие шансы на успех. Трюгви же готовился к захвату власти загодя и заручился поддержкой части норвеж­ской знати, так как сил одних лишь викингов было недостаточно. Сведе­ния об охватившей Норвегию смуте достигли Свейна, и он приплыл к месту сражения с юга.

Снорри по поводу восшествия Магнуса на престол при помощи Кальва пишет:

«Бьярни Скальд Золотых Ресниц в песне о Кальве, сыне Арни:

Твой совет владыке,

Кальв, престол доставил,

Юному, а Свейну

И Дании довольно». (41, 381)

Бьярни считал, что Свейн правил Данией. Снорри описывает, как Свейн пытался собрать ополчение для борьбы с вторгшимся в Норвегию Магнусом, но, видя нежелание бондов за него сражаться, отбыл в Данию:

«Конунг Свейн отплыл на восток вдоль берега и не останавливался до тех пор, пока не прибыл в Данию. Там его хорошо приняли. А когда он встретился со своим братом Хёрдакнутом, тот предложил Свейну конунгу править вместе с ним Данией, и Свейн согласился». (41, 381)

Магнус прибыл в Норвегию после смерти Свейна, так что поездка в Данию состоялась раньше. На момент смерти Канута Данией фактиче­ски правил Харальд Торкельсон при 15-летнем Хардакнуте. Что должен был сделать Свейн, узнав о смерти дяди, который обделил его уделом? Восстановить справедливость. Свейн был сыном короля, старшего из сы­новей Свейна Вилобородого, и по знатности превосходил Хардакнута, бывшего к тому же несовершеннолетним. Под рукой у него была норвеж­ская армия, и он мог рассчитывать на помощь йомсвикингов. Наместни­ком Дании был его троюродный брат по матери. Хардакнут же был сы­ном англичанки и несовершеннолетним. Сама Эмма находилась в Англии. У Свейна была возможность захватить власть, и слова Бьярни говорят о том, что он ею воспользовался.

Отсутствие в Норвегии правителя вдохновило Трюгви. Опекуны Ха­ральда Канутсона должны были опасаться попыток Свейна овладеть Ан­глией — самым лакомым куском державы Канута. Им был резон поддер­жать честолюбивые устремления сына Олава Трюгвасона, с тем чтобы в случае его успеха опираться на норвежскую армию. Трюгви использовал английскую помощь.

Аналогичная ситуация была и во время прихода к власти Олава Свя­того. Англичанам и перешедшему на их сторону Торкелю Высокому было выгодно разрушить датско-норвежский союз. Не обладавшему собствен­ными силами Олаву Святому удалось изгнать из страны ярла Хакона Эйриксона, а затем в битве при Несьяре разгромить сильный флот ярла Свейна Хаконарсона. Надо полагать, что он воспользовался викингами Торкеля Высокого.

Канут умер 12 ноября 1035 года. (8, 112) Снорри считал, что он умер в ноябрьские иды, что даёт 13 ноября. (41, 381) На самом деле король умер в канун ноябрьских ид. В «Саге о Кнютлингах» Канут описан так:

«Кнуд был очень высокого роста и очень сильный. На вид он бьл очень при­гожий, несмотря на то, что нос у него был тонкий, курносый и немного кривой. Он был светловолосый, с красивыми волосами и широкими плечами, но лучше всего были его глаза, красивые с острым взглядом». (36, 221)

Какое-то время ушло на доставку известий о смерти короля до Нор­вегии, сбор войска и плавание до Дании. В таких делах не мешкали, так что в декабре Свейн стал датским королём.

Заручившись за зиму поддержкой части норвежской знати, Трюгви по весне 1036 года приплыл в Норвегию и высадился в Хердаланде. Убе­дившись в неспособности наместников справиться с возмущением, Свейн приплыл с юга из Дании. Что было далее, становится понятным из следующих строк Снорри:

«Конунг Свейн, сын Альвивы, был в южном Хёрдаланде, когда получил вести о войне. Он приказал вырезать ратную стрелу и послать её на четы­ре стороны, созывая к себе бондов. Он объявил, что собирает общее ополчение для защиты страны. Все, кто были неподалёку, собрались к конунгу. Конунг со­брал тинг и обратился к бондам с речью. Он изложил им своё дело, сказав, что намерен выступить против конунга Магнуса, сына Олава, и сразиться с ним, если бонды согласятся следовать за ним. Речь конунга была очень короткой. Бонды не очень-то одобрили его слова. Тогда датские вожди, что были вместе с конунгом, произнесли длинные красивые речи, но бонды возражали им. Многие говорили, что готовы последовать за Свейном конунгом и сражаться на его стороне, но другие отказывались. Иные же вообще хранили молчание, но бьли и такие, кто сказал, что перейдут на сторону конунга Магнуса, как только представится возможность». (41, 380)

В Хердаланде высадился Трюгви, и для подавления мятежа Свейн дол­жен был прибыть в эту область, что и случилось. Наличие датских вож­дей при Свейне говорит о том, что перед нами эпоха, когда он был дат­ским королём. Заменив Магнуса на Трюгви, мы попадаем в уже известную нам обстановку разброда в норвежском обществе времени борьбы за власть между Трюгви и Свейном.

Свейн приплыл с датским войском. Жестокость битвы с Трюгви сви­детельствует о том, что тот сумел привлечь на свою сторону значитель­ную часть норвежцев. Попытка норвежцев вернуть самостоятельность при помощи вызванного из-за границы принца не удалась. Летом мятеж­ники были разбиты и Трюгви погиб.

Правление Свейна Данией продолжалось недолго, и в 1036 году он умер. (1, 141) В строфе скальда Тодольва о Свейне есть такие слова:

«Свейн — Альвивы сыну

Поделом — удела,

Бежав восвояси,

жалкого дождался». (41, 381)

Скальд злорадно намекает на трагический конец жизни Свейна в Да­нии. Внезапная смерть юного короля, после чего власть вернулась к Хардакнуту, и злорадство его врагов, говорят в пользу насильственной кон­чины. Как только Хардакнут собрался воевать с Харальдом, тот внезапно и очень кстати умирает. Хардакнут без борьбы стал датским королём, а затем присоединил к своим владениям Англию. Его также постигла вне­запная смерть — он умер среди пира, держа в руках кубок с вином. Все внуки Свейна Вилобородого от его сыновей ушли на тот свет в считан­ные годы, и династия Кнютлингов пресеклась. В борьбе за наследство Канута молодых Кнютлингов поморили отравой.

Трюгви погиб в 1036 году. Хронология саги ошибочно удревлена на три года. Призвание Магнуса с Руси стало очередной попыткой норвеж­цев освободиться от датского владычества.