Четвертый выпуск «Русского исторического сборника», продол­жающего традиции одноименного дореволюционного издания, от­крывает статья Л. Е. Морозовой, которая, опираясь на широкий круг источников, реконструирует биографию первого ярославского свято­го — князя Федора Ростиславича.

Краевед А. Л. Мусихин в своей публикации дает критическую оценку псевдоисторическим работам, посвященным средневековой истории Вятской земли. По мнению автора, одним из наиболее дей­ственных методов борьбы с фальсификациями истории является по­пуляризация научного знания — издание популярных брошюр и книг, выступление с лекциями в культурно-просветительных учреждениях, на телевидении. Особо отмечается им деятельность в этом направле­нии Вятской епархии Русской Православной Церкви. Продолжает «вятскую» тему статья руководителя Церковно-исторического центра этой епархии протоиерея А. Балыбердина, в которой он знакомит чи­тателя с уникальным литературным памятником — «Повесть о Великорецкой иконе», обнаруженном автором в фондах Российского госу­дарственного архива древних актов.

Л. Е. Морозова^[1]

Традиционно считается, что основные биографические сведения о святом содержит его житие. Поэтому при реконструкции жизненного пути святого ярославского князя Федора Ростиславича Черного исто­рики используют текст его жития, помещенный в «Степенной книге»¹.

Однако Б. М. Клоссу удалось обнаружить, что житие князя Федо­ра имело несколько более ранних редакций, существенно отлича­ющихся друг от друга². Поэтому возник вопрос: в какой из них данные о князе достоверны, а в какой — искажены? Для его решения необходи­мо привлечь дополнительные источники, в первую очередь летописные, и провести сравнительный анализ содержащейся в них информации. Это позволит наиболее полно реконструировать биографию Федора Ростиславича и правильно осветить вопрос о его деятельности. Ведь интерес к этому князю связан не только с тем, что он был провозгла­шен первым ярославским святым, но и с тем, что он стал родоначаль­ником династии ярославских князей, от которой произошли такие видные фамилии, как: Троекуровы, Шастуновы, Гагины, Курбские, Пенковы, Засекины, Сонцовы, Шаховские, Морткины, Львовы, Хворостинины, Сицкие, Прозоровские, Щетинины, Дуловы.³ Многие их представители оставили заметный след в русской истории.

А. Л. Мусихин^[2]

Распад СССР привел в России к усилению локальной самоиден­тификации, формированию регионального самосознания¹. Данный процесс имеет ряд положительных черт: развитие патриотизма, любви к своей малой родине, интереса к местной истории. Однако на этой волне возникли некоторые уродливые явления. Одно из них — фолк-хистори — совокупность псевдоисторических работ, основанных на отрицании или игнорировании твердо установленных наукой фактов².

Наиболее известные представители этого явления академик А. Т. Фо­менко и Г. В. Носовский не обошли своим вниманием и Вятку. Оказы­вается, «историческая» Вятка в XIV-XVI вв. находилась не там, где сейчас. Вяткой «называлась» обширная область в Испании и централь­ной Италии, а столицей этой страны был Ватикан. Но в XVII в. «рома­новские историки и картографы перетащили (на бумаге) эти названия в самые глухие места России, когда им потребовалось написать “пра­вильную” историю средневековой Руси»³. Каждый, кто хоть немного знаком с вятской историей, знает, что реальная Вятка известна на сво­ем настоящем месте под своим именем по крайней мере со второй по­ловины XIV в. К сожалению, подобные псевдоисторики «творят» не только в центре, где мало знакомы с региональными особенностями, но и на местах: «В отдельных регионах выходят десятки псевдонаучных работ, в которых на полном серьезе рассказывается о происхождении греков от татар, об изобретении колеса башкирами и постройке Трои чувашами»⁴.

Протоиерей Александр Балыбердин^[3]

В 1383 г. в далеком Вятском крае, на берегу небольшой реки, позже названной Великой, крестьянин нашел на берегу образ святителя Ни­колая, которому суждено было стать одной из наиболее известных икон России. Прославленная многими чудесами, в начале XIV в. эта икона была перенесена в Хлынов, жители которого с тех пор ежегодно приносят ее на место явления и совершают торжества, которые в преж­ние годы собирали до 100 тыс. паломников. Уже в глубокой древности слава о Великорецкой иконе докатилась до Москвы, куда вятчане дважды приносили на поклонение этот образ — в 1555 г. при святителе Макарии и в 1614 г. по указу царя Михаила Федоровича. В память о первом посещении столицы один из приделов московского собора Покрова-на-Рву был освящен в честь Великорецкого образа.

Традиция почитания Великорецкой иконы не прерывалась даже в трудном для Церкви XX в., когда, к сожалению, сам чудотворный об­раз был утрачен. Поэтому, когда в конце 1980-х гг. Великорецкое па­ломничество возродилось в виде многотысячного крестного хода¹, он стал совершаться с одним из списков иконы, также прославленным чудотворениями. Ныне торжества на реке Великой собирают до 60 тыс. паломников не только из России, но также из ближнего и дальнего за­рубежья.