Результаты проблемы ужасают: страна находится на грани истребления существенной части ее археологического наследия. А ведь именно памятники археологии — основной источник информации о тех периодах истории, по которым осталась мало или вовсе нет письменных источников. Да и наличие более поздних письменных источников не всегда отменяет необходимость археологических поисков. В частности, за последние 20 лет многие захоронения жертв советских репрессий нашли не в результате исследования архивов (либо предусмотрительно уничтоженных, либо не существовавших вовсе), а в результате археологических раскопок. Получает свое научное обоснование и археология Санкт-Петербурга, несмотря на то, что город хорошо известен по письменным источникам1.
Понимаем ли мы, что не сохранить археологический памятник — значит сделать его недоступным науке, не получить ценную информацию о жизни предков? Не зная историю либо питаясь мифами о ней, далеко ли уйдет страна в своем развитии? Риторический вопрос.
Вот лишь верхушка айсберга проблемы уничтожения отечественных памятников археологии.
При беглом поиске в интернете можно легко найти десятки сайтов, предлагающих приобрести археологические находки — начиная от периода неолита и скифов и заканчивая древнерусскими и артефактами Великой Отечественной войны. Там же предлагается всякая помощь в приобретении инвентаря, необходимого для такой любительской «археологии», в том числе археологические карты, на которых показаны известные науке памятники археологии. В книжных магазинах можно найти достаточное количество литературы о кладоискательстве без каких-либо указаний о необходимости бережного отношения к собственно археологическим объектам.
По подсчетам экспертов, только «на крупнейшем российском интернет-аукционе Молоток.РУ в начале 2010 г. одновременно продавалось несколько тысяч лотов металлических изделий (железо, бронза, серебро, золото) и целых форм керамики, происходящих из археологических памятников, — это в несколько раз больше, чем находят за один полевой сезон все российские научные экспедиции, вместе взятые»2.
Не раз лично видел недалеко от своей дачи (бывшие земли Новгородской республики) делового вида мужчин в камуфляже с металлоискателями, целенаправленно идущих по лесу. Не удивительно, что кругом — курганные группы со свежими следами ненаучного вмешательства, а территории бывших барских усадеб — с характерными небольшими ямками, которые такой «археолог» делает, используя металлоискатель.
Не менее печальная ситуация и с выявлением новых археологических объектов, которое позволит придать им хоть какую-нибудь защиту со стороны государства: значительное количество их пока не известно государству и науке. Например, в 2008 г. автор статьи написал в местную Росохранкультуру о происходящей распашке древнерусского селища и разграблении группы курганов. Оба памятника находились на виду у людей. В округе с XIX в. проводятся археологические разведки и раскопки. К удивлению, оказалось, что данные памятники науке до сих по не были известны и что только с получением моего письма и выхода археолога на место их поставили на охрану.
II. Первое желание
Традиционный с 1917 г. метод решения большинства проблем в России — запрет и ужесточение наказания. Он, увы, у нас в крови. Инстинктивно для поставленной проблемы так и хочется дать следующие решения (и многие их предлагают):
— запретить любые любительские раскопки (т.е. вмешательства в землю без открытого листа — государственного разрешения на раскопки, за исключением случаев садоводства и огородничества);
— изъять из свободного оборота любые древние предметы (презюмируем, что они изъяты из археологических памятников);
— изъять из свободного оборота металлоискатели (презюмируем, что они будут использоваться именно для разграбления исторических памятников). Пока не будем торопиться с предложением об изъятии из продажи лопат;
— ужесточить наказания за любую порчу памятников: увеличить штрафы, чаще использовать наказание в виде лишения свободы.
III. Что говорят законы
Однако, прежде чем дать анализ первым соображениям в сфере защиты археологических памятников, рассмотрим кратко основные нормы законодательства в этой области и проанализируем существующие в профессиональной среде археологов заблуждения.
1. Нередко вызывает вопросы само понятие объекта археологического наследия. Важно знать, что под ним понимается вовсе не любая древность, сокрытая под толщей земли или воды. Только те из них защищаются законом в полной мере, которые выявлены (обнаружены) учеными и признаны государством. Это следует из Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» (далее — Закон об объектах культурного наследия) (ст. 3, п. 6 ст. 18, ст. 49). Выводы из этого положения важные: ответственность за повреждение или уничтожение памятника будет иметь место лишь в случаях, когда объект был выявлен учеными и учтен государством. Более того, чтобы понести ответственность, лицо, причинившее вред памятнику, должно знать, что этот объект имеет охранный статус. В данном случае налицо проблема доведения до неограниченного круга лиц информации о статусе соответствующей местности, занятой объектом археологии. Проблема эта двоякая:
— с одной стороны, непросто рядом со всеми объектами археологии (в силу их множества) поставить информационную табличку об их значении и охранном статусе (особенно, если объект находится не в городе);
— с другой стороны, такая всем доступная информация может сыграть злую шутку с нашими благими намерениями и сориентировать за пределами города недобросовестных («черных») копателей, где им заниматься своим черным делом.
Предложение руководствоваться «объективным» понятием объекта археологического наследия и, в конце концов, наказывать за повреждение памятника ДО того, как он стал известен ученым и был поставлен на учет государством (т.е. толковать термин «обнаружение археологического объекта» как его находку любым лицом), вряд ли может быть поддержано. Ведь в этом случае будет подразумеваться, что ЛЮБОЙ гражданин должен знать, ЧТО представляет археологическую ценность, а что нет. Без специальных знаний, более того, без профильного образования выводы по данному вопросу сделаны быть не могут. Общеизвестными данные факты не являются. Также вряд ли будут поняты в широких массах возможные предложения, обязывающие гражданина предъявлять науке либо органам власти ЛЮБЫЕ находки из почвы либо из водных глубин. Даже Петр I в Указе 1718 г. обязывал под угрозой штрафа подданных сдавать государству не любые, а «найденные необыкновенные вещи», т.е. «все, что зело старо и необыкновенно». Сегодня же требуются еще более четкие критерии.
2. Встречается не совсем верное мнение, что клад — это вид археологического памятника. Не каждый клад будет относиться к объектам культурного наследия, в том числе к археологическим памятникам. Это следует из ст. 233 ГК РФ. Ведь кладом могут быть и драгоценности, спрятанные совсем недавно (даже пачка с банкнотами)! Главное, чтобы их собственник был неизвестен. Более того, п. 2 ст. 233 ГК РФ прямо регулирует вопросы собственности на клад, который представляет «вещи, относящиеся к памятникам истории и культуры». Данная норма сама по себе не позволяет нам любой клад квалифицировать как археологический памятник. Впрочем, как говорится, «смотри пункт первый»: возникает проблема, связанная с тем, что не каждый гражданин сможет самостоятельно определить, есть ли в данном кладе объекты, представляющие интерес для исторической науки или только для скупщиков драгметаллов, допустим. Что делать? Обязывать граждан предъявлять государству все клады? Или стимулировать граждан это делать добровольно? Об этом в следующих разделах.
3. Является ли любой поиск артефактов незаконными археологическими раскопками? Есть точка зрения, что ответ на вопрос должен быть положительным. Уверен, такая оценка по меньшей мере спорна и неуниверсальна.
Как было изложено выше, археологическим памятником является объект, поставленный на учет наукой и государством. До придания соответствующей территории статуса такого памятника поиск ценностей либо просто предметов коллекционирования в земле или воде будет подпадать не под законодательство об охране объектов культурного наследия, а под общегражданское законодательство.
По гражданскому же праву любой гражданин может, не нарушая закон, в ряде случаев заниматься поиском объектов, находящихся в земле или воде. При этом не каждый такой поиск будет в обязательном порядке поиском клада (т.е. сокрытых денег или ценных предметов). Во-первых, под «деньгами» в силу ст. 140 ГК РФ понимаются не любые монеты и купюры, а исключительно обязательные к приему по нарицательной стоимости на всей территории Российской Федерации. Таким образом, поиск старых монет в огороде или в поле — уже не обязательно поиск клада. Под ценными предметами также понимаются, очевидно, не любые находки, находящиеся в земле или под водой и даже не любые объекты, небезынтересные науке. К ценным относят объекты из драгметаллов, драгоценные камни, жемчуг, ювелирные изделия3.
Более того, клад — это сокрытая ценность. Не потерянная и не выброшенная. Как правильно указывается в Комментарии под ред. проф. Абовой и Кабалкина к ст. 233 ГК «Если ценный предмет был не сокрыт, а потерян, то он не может быть признан кладом, хотя бы потеря произошла много времени назад. В частности, один из древнерусских князей в битве потерял свой ценный шлем, который был найден лежащим на поверхности земли через пятьсот лет4». Понятия «потеря» и «находка» определяются ст. 227 ГК РФ. Находка, очевидно, относится к тем объектам, которые, как правило, были потеряны недавно и от возврата которых себе собственник еще не отказался. По смыслу этой статьи презюмируется, что собственник должен быть жив. Важно, что ст. 228 ГК РФ содержит возможность приобретения прав собственности на находку через шесть месяцев после того, как было объявлено о находке, если собственник не объявился. Заметим: никаких оговорок про особую судьбу археологических находок не сделано.
Ну и наконец, большая часть вещей, находимых при поиске в огороде, в поле, на берегах водоемов и проч. будет относиться к ст. 221 «Обращение в собственность общедоступных для сбора вещей» и ст. 226 «Движимые вещи, от которых собственник отказался» ГК РФ. К последним относятся вещи, брошенные собственником или иным образом оставленные им с целью отказа от права собственности (брошенные вещи). Если речь идет о брошенных объектах, стоимость которых не более 5 МРОТ (500 руб.) или об отходах хозяйственной деятельности человека (лом металлов, бракованная продукция, отвалы и другие отходы), то стать собственником таких объектов элементарно: владельцу земельного участка достаточно вступить в фактическое владение найденным. Если речь идет о более дорогих объектах либо о находке, сделанной не владельцем земли, то необходимо обращаться в суд. И важно не то, что количество обращений в суд по этой статье, очевидно, минимально (и что норма в этой части мало жизнеспособна), а то, что поиск таких объектов (от которых когда-то наши предки отказались), не возбраняется законом. Мало того, законодательством предусматривается алгоритм, по которому можно узаконить найденное. Опять же обратим внимание, что нет никаких особых правил на случай, если был найден объект, от которого когда-то отказался собственник и который сегодня стал представлять научную и историческую ценность.
Помимо обращения в суд для приобретения права собственности на брошенную вещь (ч. 2 п. 2 ст. 226 ГК РФ) невладелец участка в некоторых случаях может воспользоваться и ст. 221 ГК РФ для приобретения права собственности на найденные на открытых для доступа территориях предметы, оставшиеся от человеческой деятельности: в случаях, когда в соответствии с законом, общим разрешением, данным собственником, или в соответствии с местным обычаем на определенной территории допускается сбор ягод, лов рыбы, сбор или добыча других общедоступных вещей и животных, право собственности на соответствующие вещи приобретает лицо, осуществившее их сбор или добычу. Под данную норму подпадет распространенный поиск с металлоискателем метеоритов и самородков. Оставшиеся от жизнедеятельности человека общедоступные предметы (монеты, пуговицы, украшения, остатки тары и прочие любимые искателями-любителями вещи) также могут квалифицироваться как общедоступные. Главным фактором в данной норме является допущение подобных поисков и сборов по местным обычаям по аналогии с тем, как в большинстве российских лесов и болот допускается сбор грибов и ягод. Следует учитывать, что обычай — это устный источник права (не зафиксированное в документах сложившееся и широко применяемое правило поведения в соответствии со ст. 5 ГК РФ). Если мы хотим прекратить деятельность в рамках таких обычаев, то владельцем земли должен быть издан правовой акт (решение), ограничивающий соответствующую активность, и информация об этом доведена до окружающих, либо участок должен быть огорожен (п. 2 ст. 262 ГК РФ).
4. Являются ли любые археологические объекты (артефакты) исключительно федеральной собственностью, изъятой из оборота? Поспорю с существующим заблуждением, что так оно и есть5. Действительно, в соответствии со ст. 49 и 50 Закона об объектах культурного наследия объекты археологического наследия находятся в государственной собственности и не подлежат отчуждению из нее. Из этого, действительно, следует, что все артефакты, находящиеся в археологическом памятнике, также являются государственной собственностью (в силу ст. 134 «Сложные вещи» ГК РФ). Однако не следует забывать, что речь идет не о любых артефактах, найденных в любых земельных участках (водных объектах). Об этом прямо говорит ст. 49 указанного Закона, и это следует из всего закона в целом. Равно не любой шедевр архитектуры охраняется по этому закону с возложением на собственника целого набора неприятных для него обязательств, а только тот, который по определенной процедуре признан охраняемым объектом. Этот же подход относится и к объектам археологии.
Таким образом, если артефакт изъят из археологического памятника, не известного до сих пор науке, то, как это ни горько, вопрос собственности на него будет регулироваться не специальными законами об охране культурного наследия, а общими нормами ГК РФ (см. приведенный ранее анализ норм о брошенных вещах, находках, кладах).
Подобные находки и их изъятие из земельного участка (водного объекта) никак не подпадут ни под ст. 175 «Приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем» УК РФ (к тому же юристы знают, что при квалификации таких преступлений ключевым становится термин «заведомо»6), ни под ст. 243 «Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры» УК РФ (в статье прямо указано, что речь идет о памятниках, «взятых под охрану государства»).
Далее будет поставлен вопрос: КАК науке и государству получить информацию о еще не выявленном учеными археологическом памятнике?
Более того, нельзя забывать, что закон обратной силы не имеет. Это относится и к Закону об объектах культурного наследия. Практический вывод из того следующий: даже если появится закон, который попытается объявить исключительно государственной собственностью все археологические находки ВНЕ зависимости от того, изъяты они из памятника или нет, то это никак не означало бы автоматической национализации тех археологических артефактов, которые на законных основаниях могут находиться «на руках». Вот лишь несколько примеров законного частного владения археологическими находками:
— унаследованное с дореволюционных времен (когда отсутствовали какие-либо ограничения на оборот подобных объектов);
— бесхозяйное имущество, по которому финансовые органы в советский период не предъявили иск о признании его государственным;
— ввезенное из-за границы (из стран, где допускается оборот соответствующих объектов);
— приобретенное на основании проанализированных выше статей ГК РФ о брошенных или общедоступных вещах, находках и кладе.
Не позволяет предполагать автоматически, что археологический объект был приобретен лицом незаконно, и п. 3 ст. 10 ГК РФ, который презюмирует законность владения вещью: в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются (аналог презумпции невиновности в уголовном праве).
IV. Лежачие полицейские и археология
«Строгость законов российских компенсируется необязательностью их исполнения», — писал Николай Карамзин. Стоит ли плодить новые строгие законы, сурово преследующие сугубо правильные, благие цели, но с трудом исполнимые или вовсе не исполнимые?
Представляется, что законы должны быть не столько строгими, сколько умными. Они должны заставлять людей вести себя правильно не только угрозой государственного насилия, страхом наказания, но и другими способами. Для эффективности права кнут без пряника невозможен. В Северной Америке такой подход также называется установлением «системы сдержек и противовесов» (русский аналог — «и волки сыты, и овцы целы»).
Уверен, этот подход необходим для минимизации ущерба от ненаучных раскопок (в том числе от «черной» археологии). В чем основной изъян попытки борьбы с непрофессиональной археологией только лишь силовыми методами? Он — в игнорировании того факта, что физически невозможно в такой огромной стране, как Россия, охранять каждый археологический памятник. Еще сложнее охранять то, о чем неизвестно, — не выявленные наукой памятники. Более того, невозможно преследовать поиск объектов (в том числе с металлоискателем), если он не запрещен законом. Как изложено ранее, поиск и сбор ряда объектов, не находящихся на территории охраняемых государством памятников, законом допускается.
У каждого объекта археологии охрану не поставить. Вне городов такие объекты очень часто находятся без присмотра не только представителей власти, камер наружного наблюдения, но и простых граждан. Ведь с 1930-х гг. идет отток населения из провинции. Коллективизация, борьба с неперспективными деревнями выжили людей в большие населенные пункты. Там, где раньше кипела жизнь, очень часто сегодня запустенье. Эти факторы делают «работу» на урочищах «черных» археологов максимально комфортной. Только лишь ужесточением законов эту проблему не решить.
В не меньшей степени проблема не решается и запретом на распространение информации, которую используют «черные» археологи (о местах, методах раскопок, находках и проч.). Даже если запретить ее распространение, всегда останутся иностранные ресурсы интернета, на которых она может быть свободно размещена и почерпнута в России, а также иностранная литература. Помимо непонимания у широких масс запрет оборота любых древностей и металлоискателей повлечет создание еще одного «черного» рынка. Ограничить последний со стороны государства будет исключительно сложно, точнее, практически невозможно в силу большого количества объектов, их компактности и числа их владельцев.
Справедливо ли вообще было бы ограничивать оборот литературы о любительском поиске, информации о находках, а также оборудования, используемого доморощенными кладоискателями, самих находок, если (как было изложено в предыдущих разделах) искать-то люди могут не только интересующие настоящих археологов объекты, но и находящиеся в земле и водоемах брошенные общедоступные вещи, находки, клады, не содержащие историко-культурных ценностей? Этот вопрос — главная причина, по которой закон, вводящий такие ограничения не будет восприниматься как разумный и справедливый. Ведь под него подпадут сразу и «огородные поиски» и многое другое, что по правосознанию современного россиянина он может делать без всякого вмешательства со стороны государства.
Что делать? В свете изложенного уверен, что при нормотворчестве подход к поставленной проблеме должен быть следующим.
1. Должны быть предприняты серьезные усилия по выявлению максимального количества существующих в стране археологических памятников. Это позволит:
— ученым приступить к изучению (и спасению от возможного незаконного вмешательства) наиболее ценных из них для исторической науки;
— подвести выявленные объекты под охрану государства. Ненаучное вмешательство в них сразу будет квалифицироваться как правонарушение, караемое по УК РФ.
Важно понимать, что огромным объемом информации о памятниках, которые могут быть интересными для археологической науки, обладают как раз те, кто производит любительские раскопки7. Можно создать систему стимулов для получения наукой и государством этой информации.
2. Нужно стремиться к максимальному привлечению союзников из сфер, смежных с археологией. Для этого, в частности, археологическая наука должна признать дозволенной определенную меру раскопок (не археологических памятников, естественно!), производимых непрофессионалами, и перестать ставить между собой и обществом жесткий барьер, отказываясь взаимодействовать с теми, кто занимается «серой», «черной» и прочими раскопками вне научного контекста.
Нельзя отрицать, что для многих доморощенных кладоискателей их увлечение — это не жажда наживы (ищут не на продажу8), а форма активного краеведения. Люди ищут дополнительный смысл в своем нахождении на природе. Рыбалка, охота их уже не устраивают. Можно ставить заслоны против ветра, а можно создавать ветряные мельницы. Так и здесь: активность, знания этих людей надо стремиться ставить на службу государству и науке. И речь, конечно же, может идти не только об их найме как рабочей силы в археологические экспедиции. Не исключаю возможность привлечения этих людей к самостоятельным разведкам археологических объектов (без права закладывания раскопа, но, возможно, с правом шурфирования), естественно, с последующей отчетностью перед специалистами и под их научным руководством.
Вопрос союзников археологов непраздный еще и по другой причине. Увы, полностью ликвидировать «черную» археологию, уничтожающую объекты, заведомо являющиеся памятниками археологии, невозможно. Но (!) «черная» археология может быть максимально ограничена и поставлена в суровые рамки существования. Помощь в этом окажут как раз союзники официальных археологов. К таким помощникам в этом смысле отнесу и тех, кто в поле занимается пополнением своей домашней коллекции, трепетно относясь к собственно археологическим памятникам (не подходя к ним ни с металлоискателем, ни с лопатой ни на шаг). Эти люди, если мы признаем, что собственно их занятие, увлечение законно, и мы относимся к нему снисходительно, станут во многих случаях первыми, кто будет противостоять действительно «черным» археологам. Важно и то, что в такие союзники должны попасть и местные жители, участие которых — важнейший элемент сохранения археологического наследия страны.
3. Археологам следует выработать максимально понятные для общества границы научного интереса в части потенциальных археологических памятников или отдельных артефактов. Как было изложено ранее, попытка объявить ВСЁ находимое в земле археологическим артефактом, который надо сдавать государству, не соответствует сегодняшним законам и не нашла бы понимания в обществе. Естественно, что жестких критериев в этом вопросе быть не может, и в каждом конкретном случае проблема должна решаться специалистами, но сделать как минимум нужно следующее:
— четко объяснить (в том числе на законодательном уровне), какого рода объекты безоговорочно представляют интерес для науки и государства9. Например любые человеческие захоронения. Возможно, стоит определить исторический период, исторические события, личности, местности, ЛЮБЫЕ артефакты которых безусловно представляют интерес для науки. Это как минимум сориентирует поисковиков на предмет, ждут ли их с соответствующей информацией о находках ученые или нет, можно ли продолжать их любительский поиск или нет. Хочется надеяться, что при решении данной задачи историческая наука не будет брать непосильные обязательства и, допустим, стремиться объявлять культурный слой всех русских деревень XIX в. памятником археологии;
— за пределами археологического научного интереса, т.е. там, где наука не видит подлежащего охране памятника, граждане должны быть свободны в поисках с учетом действующего гражданского законодательства.
4. Помимо получения информации собственно о памятниках отдельно стоит предпринять меры по стимулированию населения (тех же «черных» археологов) раскрывать науке информацию о находках, о древностях (вне зависимости от их происхождения). Очевидно, что подход, при котором «ни одна находка (археологическая древность) не может находиться у гражданина законно», никак не будет этому способствовать. Общение с гражданами на данную тему не только позволит выявить уникальные (важные для науки) артефакты, но и, возможно, приведет ученых к новым памятникам археологии.
Следует понимать, что норма права действует, если есть жизнеспособный механизм контроля за ее исполнением и рабочие, реально применяющиеся санкции за ее нарушение, а также иные стимулы для ее соблюдения. Это означает, что принять идеально звучащий закон (допустим, «запрещающий любые поиски в земле»), руководствуясь самыми благими намерениями — еще не значит практически улучшить ситуацию!
Любой практикующий юрист периодически сталкивается со многими правильными по сути законами, которые, к сожалению, фактически не применяются, т.е. людьми НЕ исполняются. Простейший пример: можно много раз во всех законах написать, чтобы граждане не превышали скорость на трассах. Результат будет далеко не всегда удовлетворительным: увы, скорость будут превышать. (Причины и их специфику для России не будем обсуждать, так как это большая тема из социальноисторической психологии.) Вот что реально (почти гарантированно) могло бы заставлять граждан соблюдать скоростной режим:
а) плохая дорога;
б) сотрудник ГИБДД на трассе;
в) лежачий полицейский;
г) денежная премия за верную скорость (нереально в силу бюджетных проблем);
д) всероссийская слава за соблюдение скоростного лимита (также нереально, ибо в этом примере абсурдно).
Попробуем разобрать данный условный пример применительно к «черной» археологии.
Пункт «а» — это отсутствие информации о памятниках, возможности свободного физического доступа к ним, отсутствие не только металлоискателей, но и лопат, а также спроса на артефакты (на «черном» или «белом» рынке) и проч. Увы! Реально данный пункт археологии сегодня не поможет! И спрос, и доступ есть. Ограничить их юридически значит создать мертвую норму, исполнение которой невозможно проконтролировать и которая к тому же вредна,так как информация и инструменты, используемые «черными» археологами, также могут быть использованы и используются для совершенно законных, правомерных целей.
Пункт «б» (на который более всего уповают многие ученые) — возможность с помощью правоохранительных органов проконтролировать исполнение законов об охране памятников археологии. Как было изложено, большинство памятников археологии находятся не на виду, в труднодоступных местах. Поставить охрану рядом с каждым невозможно. Отсюда и единичные случаи привлечения к ответственности за разрушение памятников археологии. В этом же отличие нарушений в сфере охраны археологических объектов от преступлений, допустим, против личности или собственности. В последних, как правило, есть как минимум потерпевший либо его имущество (объект преступления). Оба эти фактора позволяют правоохранительным органам получить максимум информации о преступнике, которая помогает поймать и наказать его. Здесь возникает сугубо криминалистическая проблема.
При расследовании обычных преступлений много информации дают свидетели. В обсуждаемом составе преступления со свидетелями, скорее всего, будет тяжелее, равно как и с иными следами преступников. Более того, ЧТО было изъято из памятника, неизвестно. Доказать, что из данного археологического памятника правонарушителем были изъяты именно эти (допустим, найденные у подозреваемого) артефакты, возможно лишь при поимке уничтожителей культурного наследия на месте либо при непротиворечивых свидетельских показаниях.
Так ли безвыходно катастрофична ситуация? Означает ли это, что надо складывать руки? Уверен, что НЕТ! Ведь существуют юридические механизмы, которые позволят минимизировать «черную» археологию, а также ущерб, ею наносимый.
Пункты «в», «г» и «д» из автомобильной аналогии говорят о том, что надо создавать «лежачих полицейских» в области борьбы с «черной» археологией, т.е. вводить нормы, следуя которым людям будет невыгодно уничтожать памятники и, наоборот, будет выгодно предоставлять науке и государству информацию о памятниках и находках. Не надо стесняться учитывать естественное самолюбие граждан (и в особенности «черных археологов»). Этот фактор тоже может стать лежачим полицейским, препятствующим уничтожению ценного для науки объекта.
V. Возможные предложения для законодателей
Полагаю, что в свете изложенного российскому археологическому сообществу стоит подумать о предложении законодателям ряда правовых новелл.
Важно, что главным критерием при решении вопроса, допустимо соответствующее новшество или нет, должен быть не вопрос: «А не воспользуется ли кто им для причинения вреда археологическому объекту?»10 (и отвертку можно использовать для убийства), а вопрос «Поможет ли новелла спасти больше объектов от уничтожения, повреждения или забвения, чем ныне действующие правила?».
1. Предоставить обнаружившему археологический объект культурного наследия право присвоить ему собственное имя (если об ином названии не достигнуто соглашение с органом по охране памятников) с выдачей государственного свидетельства о присвоении имени.
Цель данного предложения — стимулировать граждан и «черных» археологов выдавать на-гора данные об археологических памятниках, которых пока нет у археологов и без которых археологи просто не смогут исследовать объект и тем спасти его от уничтожения «черными однофамильцами».
Надо учитывать, что для многих возможность войти в историю, получить от государства некий сертификат с водяными знаками — это важнейший фактор в области самолюбия, который в ряде случаев подстегнет человека оказаться от самостийного копательства и открыть государству и науке ценные данные. Более того, возможен побочный положительный эффект: местный житель, очень вероятно, сам не даст раскапывать (т.е. уничтожать) «черным» археологам курган «имени себя». Сейчас никаких (даже таких виртуальных) стимулов для охраны таких объектов у местных жителей нет.
Сами «черные» археологи не скрывают, что у них существуют огромные базы данных археологических объектов11. Надо стимулировать их делиться этой информацией, тем более что многие будут не против сделать это из того же честолюбия.
Более того, продолжая рассуждение о необходимости союза с теми, кто может сообщить науке данные об объектах, почему бы обнаружившему объект и сообщившему об этом не дать впоследствии информацию о результатах научного исследования соответствующего памятника? Если человек будет знать, что ему обязаны такую информацию предоставить, это породит дополнительное чувство причастности добровольного помощника к важному научному процессу.
Естественно, что все права у нашедшего лица возникают, если он не причинил памятнику вреда. Это также необходимо указать в законе.
Развивая предыдущую мысль, в законе можно также предложить введение нагрудного знака «За сохранение объектов археологического наследия» для граждан, внесших существенный вклад в постановку на охрану этих объектов либо их популяризации. При этом может быть установлено, что знак выдается лицу, обнаружившему и обеспечившему постановку на охрану не менее определенного количества археологических памятников.
2. Освободить от уголовной ответственности за повреждение археологического памятника лиц, добровольно сдавших находки и сообщивших все данные о месте и обстоятельствах находки.
Понимаю, что первая реакция археологов, скорее всего, будет отрицательной. Ведь таким образом возникает возможность получить массу «депаспартизованных коллекций с уничтоженных памятников, т.е. обрывок страницы уникальной рукописи вместо рукописи, причем сама рукопись уничтожена при вырывании этой страницы»12. Думаю, такой риск, действительно, есть. Но надо понять, что хуже: коллекции с уничтоженных памятников или множество уничтоженных или поврежденных памятников, о которых государство и наука узнают намного меньше и депаспортизованные коллекции с которых никогда не войдут в научный оборот.
Тем не менее главное тут другое: подобное освобождение от уголовной ответственности — не новое изобретение! Аналогичные нормы уже существуют в УК РФ, причем по очень серьезным составам преступлений. Примеры:
— ст. 204 и 291 УК РФ: от ответственности за коммерческий подкуп и взятку освобождается виновный, если лицо, давшее взятку, добровольно сообщило о подкупе органу, имеющему право возбудить уголовное дело;
— ст. 206 УК РФ: лицо, добровольно или по требованию властей освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления;
— ст. 222 УК РФ: лицо, добровольно сдавшее предметы, указанные в ст. 222 УК РФ, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления. Не может признаваться добровольной сдачей предметов, указанных в ст. 222 УК РФ, а также в ст. 223 УК РФ, их изъятие при задержании лица, а также при производстве следственных действий по их обнаружению и изъятию;
— ст. 275‒276 УК РФ: шпион и изменник Родины (!) освобождается от уголовной ответственности, если он добровольным и своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовал предотвращению дальнейшего ущерба интересам Российской Федерации и если в его действиях не содержится иного состава преступления. Полагаю, что очевиден тот факт, что ФСБ не тот орган, который можно назвать мягкотелым, неэффективным, наивным в защите вверенных ему интересов. Если даже за измену Родине могут освободить от ответственности при явке, то явно имеется что-то серьезное в виду. Что же это?
Все очень просто. Освобождение от ответственности в приведенных случаях НЕ означает, что нет ущерба, что нет вреда государству и обществу. Ущерб ОГРОМЕН! В этих нормах же фактически содержится сделка с правосудием, по которой за освобождение злодея от наказания государство получает ценнейшую информацию, которая будет использована, чтобы в дальнейшем минимизировать нанесенный ущерб (устранить от должности взяточника, прекратить дальнейшую утечку секретной информации, например выявить причастных, каналы утечки и проч.), а может быть, получить и определенную выгоду для государства.
Уверен, что аналогичную практику можно ввести в области охраны археологических памятников. (Кстати, «черного» археолога за преступной деятельностью поймать НАМНОГО сложнее, чем шпиона или изменника Родины!)
3. При находках в государственных землях клада — 100% найденного (его стоимости) получает нашедший (таким образом, делаем исключение из общего правила ст. 233 ГК РФ, по которой 50% должен получить собственник объекта), если иное не предусмотрено договором с ним. При этом в ст. 233 ГК РФ определяется, что собственник должен дать согласие на поиск кладов на землях, находящихся в государственной собственности, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ земель объектов культурного наследия и случаев, когда участок огорожен либо его собственник ясно обозначил запрет на поиск кладов (аналог с п. 2 ст. 262 ГК РФ). При этом все находки, полученные при таком поиске, должны быть задекларированы органом по охране памятников под угрозой невозникновения собственности на найденное.
Конечно же, смысл введения таких норм не в желании облегчить жизнь любительским раскопкам. Он в другом. Действующее правило о необходимости получения согласия собственника земли на поиск клада, увы, НЕ работает в части публичных земель. Такие разрешения, как правило, никто не получает. Причин этому много:
— лицо легко может обнаружить клад, не имея цели проводить ни раскопки, ни поиск ценностей. Например, клад может быть найден в котловане, вырытом кем-то, на поверхности земли, на размытом берегу и проч. То есть «черный» археолог, даже будучи пойманным с кладом (что само по себе маловероятно), сможет доказать, что его действия не подпадают под действие ст. 233 ГК РФ в части ссылки на самовольность «раскопок»;
— как уже говорилось, невозможно физически проконтролировать просторы нашей Родины на предмет поиска в ней ценностей. Норма ст. 233 ГК РФ в части бескрайних государственных земель (которых сегодня более 99%) не работает, увы, и по этой причине.
Возможный выход из сложившейся ситуации вижу в следующем:
1) оставить необходимость получить согласие собственника на раскопки на ЧАСТНЫХ и муниципальных землях. Причины: лучшая управа на частного копателя — как раз частный (малый, более мобильный, более близкий к месту) собственник земли. Тем более, что эти земли как раз в большинстве случаев находятся под неустанным контролем собственника. Там «черному» археологу не развернуться;
2) 100% стоимости найденных в государственной земле ценностей отдавать нашедшему. Обратное приведет к стимуляции «черного рынка»!
Еще раз подчеркну, что данные предложения возникли не из желания создать массовое кладоискательство, а от безысходности. Исполнение предложенных норм можно будет проконтролировать! А вот нынешняя редакция ст. 233 ГК РФ в части запрета на поиск на государственных землях без соответствующего разрешения и в части выплаты 50% стоимости найденного нашедшему нежизнеспособна!
Главная же проблема, которую ставит наука, состоит в том, что при таких поисках неминуемо могут быть найдены ценнейшие археологические артефакты и памятники. Поэтому надо создавать нормы, которые позволят гражданам, не боясь санкций и репрессий, раскрывать информацию об этих находках.
4. Проведение бесплатной государственной экспертизы археологических находок для граждан. В среде археологов существует предложение «отказа от практики выдачи сертификатов и определений на археологические находки частным лицам, особенно на коммерческой основе, за исключением случаев передачи находок в Государственный музейный фонд и (или) для научной публикации»13. Увы, проконтролировать исполнение такого запрета практически невозможно.
Представляется, что больше пользы от нормотворчества в этой сфере будет от правила о бесплатной государственной экспертизе всех археологических находок, которые приносят граждане. Это позволит науке и государству получить ценнейшую информацию: во-первых, кто принес объект (экспертиза должна делаться лишь при предъявлении документа, удостоверяющего личность собственника объекта); во-вторых, откуда этот объект (экспертиза будет проводиться лишь при указании всех данных о происхождении объекта). Последние данные могут вывести ученых опять же на места ранее неизвестных памятников археологии.
5. Создание государственного фонда охраны археологических памятников. Его необходимость вызвана тем, что сегодня большинство указанных средств растворяются в бюджете. Нет гарантий, что государство обратно направит их на цели защиты объектов археологии.
Источниками пополнения фонда могут стать добровольные пожертвования, штрафы и взысканные суммы убытков за повреждение и уничтожение памятников.
Направления использования фонда: финансирование археологических исследований и пропаганды памятников археологии, выкуп археологических ценностей у населения (по аналогии со скупкой полицией оружия у населения).
Для создания такого фонда должен быть создан орган управления им. Представляется, что таковым должна стать некая высшая авторитетная общественная (не государственная) структура в области отечественной археологической науки (археологический совет, комиссия и т.п.). Существование данного органа будет полезно и для решения других вопросов в области теории и практики археологии. Как самоорганизоваться, должно подумать само археологическое сообщество.
6. Следует дополнить законодательство о музейном фонде разделом о частных коллекциях (в которых могут быть предметы в том числе из незапрещенных частных раскопок), которые будут находиться на учете у государства, но принадлежать частным лицам. Любые сделки с предметами из таких коллекций должны проводиться с уведомлением государственных органов (допустим, Росохранкультуры). У ученых должно быть право доступа к данным коллекциям на определенных условиях (допустим, один раз в год). С другой стороны, владелец коллекции должен иметь налоговые и иные льготы, связанные с владением, публикацией и экспонированием коллекции.
По решению музейных и иных научных работников с согласия Росохранкультуры (или иного аналогичного органа) может быть предусмотрена возможность возмездной передачи в указанные частные коллекции движимых культурных ценностей, не представляющих интереса для науки, с целевым направлением средств на развитие музейного фонда, охрану и поиск памятников (см. выше предложение о создании специального фонда охраны археологических памятников). Также частичное изменение ст. 233 ГК РФ даст возможность с помощью такой же жесткой процедуры оставлять в частной коллекции нашедшего клад отдельные объекты, не представляющие существенного научного интереса (допустим, образцы найденных в кладе монет). Право определять, что передавать в частную коллекцию, а что в обязательном порядке хранить в музее, естественно, должно принадлежать исключительно ученым и государству.
7. Налаживание взаимодействия археологии и военно-поисковых организаций. Проблема связана как с тем, что ряд военно-поисковых работ проводится на территории археологических памятников, неизвестных науке, так и с тем, что методология археологии может быть более чем полезна для военных поисковиков.
В связи с этим предлагается предусмотреть безусловное право археологов проводить надзор за работой поисковых отрядов (не обязывая последних финансировать первых).
8. Соотношение с законодательством об ограничении предпринимателей от излишних проверок. Необходимо прямо предусмотреть возможность проведения внеплановых и без предупреждения проверок (археологический надзор) строительных работ и иных земляных работ на предмет наличия не выявленных еще археологических объектов. При этом учтем, что закон об ограничении проверок защищает предпринимателей именно от государственных органов. Здесь же речь должна идти о научных проверках, о проверках со стороны представителей археологической науки.
9. Обязать орган по охране памятников при согласовании строительных и иных хозяйственных работ обеспечивать проведение проверки на предмет наличия археологических объектов с выездом на место (предварительная историко-культурная экспертиза).
10. Штрафы с организаций за нарушение законодательства об охране археологических памятников сделать по аналогии с антимонопольным законодательством, т.е. в размере определенной доли оборота организации. Угроза таких выплат будет в большей степени защищать от нарушений.
Общими итоговыми замечаниями хочется сделать следующие:
— отечественной археологической науке следует в большей степени осознавать, что она не может существовать в отрыве от общества, должна максимально взаимодействовать с различными его представителями, в том числе с теми, кто, уважительно относясь к историческому наследию России, стремится заниматься поисками, не ставящими под угрозу археологические памятники;
— любителям неофициальных археологических поисков следует задуматься о стране, в которой они живут, о ее культурном наследии, о необходимости пополнять в первую очередь его, а не свои карманы и коллекции, т.е., в конце концов, о необходимости максимального сохранения памятников (а не только находок).
Примечания
1 Археологическое наследие Санкт-Петербурга в 1996‒2004 гг. СПб., 2005.
2 Аматорр — неформальная группа по противодействию незаконному обороту археологических артефактов, 2010.
3 «...Золотые и серебряные монеты, советская и иностранная валюта, драгоценные камни, жемчуг, драгоценные металлы в слитках, изделиях и ломе», (п. 6 инструкции Минфина СССР от 19 декабря 1984 г. № 185 «О порядке учета, оценки и реализации конфискованного, бесхозяйного имущества, имущества, перешедшего по праву наследования к государству, и кладов» (в ред. от 13 августа 1991 г.)
4 Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая (Под ред. проф. Т. Е. Абовой и А. Ю. Кабалкина). М., 2002.
5 Вот пример оспариваемой точки зрения: «Ни из каких других источников, кроме археологических памятников, археологические находки (артефакты) изначально происходить не могут, если только они не получены из музейных фондов опять же незаконным путем. Законодательством установлена презумпция государственной собственности на вновь обнаруживаемые археологические объекты. Право собственности на археологические находки не может быть приобретено в силу приобретательной давности. Оборот движимой части археологических памятников ограничен законодательством РФ». (Аматорр — неформальная группа по противодействию незаконному обороту археологических артефактов.)
6 Должно быть доказано, что обвиняемый знал или должен был знать, что совершает сделку с преступно добытым имуществом.
7 Собственно об этом представители любительской «археологии» не просто охотно рассказывают, но даже хвастаются: Михалыч Н. Добыча Тамо. Записки кладоискателя. Группа «Искатели». М., 2008.
8 Кстати, именно по этой причине запрет рынка находок не решит проблему (точнее, перевод этого рынка в «черный» рынок). Многие ищут для своих собственных коллекций.
9 Очевидно, что резиновая (нечеткая) норма действующего закона об объектах, обладающих признаками объекта культурного наследия (ст. 36 Закона об объектах культурного наследия) совершенно не может обеспечить защиту многих находок, совершаемых гражданами, в том числе случайно.
10 Увы, попытаться обойти можно любое существующее правило.
11 Михалыч Н. Указ. соч. М., 2008.
12 Из частной переписки с Е. Р. Михайловой, Лаборатория археологии, исторической социологии и культурного наследия им. Г. С. Лебедева (СПб.).
13 Аматорр — неформальная группа по противодействию незаконному обороту археологических артефактов.
[18]Кандидат юридических наук, вице-президент Фонда поддержки исторических традиций «Возвращение».