Русский исторический сборник. Выпуск IV
Научное издание «Русский исторический сборник» продолжает традиции одноименного сборника, издававшегося Обществом истории и древностей российских при Императорском Московском университете с 1837 по 1841 г. под редакцией секретаря общества историка М. П. Погодина.
Среди авторов очередного четвертого выпуска известные ученые, аспиранты, священнослужители, представители общественных организаций.
Четвертый выпуск «Русского исторического сборника», продолжающего традиции одноименного дореволюционного издания, открывает статья Л. Е. Морозовой, которая, опираясь на широкий круг источников, реконструирует биографию первого ярославского святого — князя Федора Ростиславича.
Краевед А. Л. Мусихин в своей публикации дает критическую оценку псевдоисторическим работам, посвященным средневековой истории Вятской земли. По мнению автора, одним из наиболее действенных методов борьбы с фальсификациями истории является популяризация научного знания — издание популярных брошюр и книг, выступление с лекциями в культурно-просветительных учреждениях, на телевидении. Особо отмечается им деятельность в этом направлении Вятской епархии Русской Православной Церкви. Продолжает «вятскую» тему статья руководителя Церковно-исторического центра этой епархии протоиерея А. Балыбердина, в которой он знакомит читателя с уникальным литературным памятником — «Повесть о Великорецкой иконе», обнаруженном автором в фондах Российского государственного архива древних актов.
Л. Е. Морозова[1]
Традиционно считается, что основные биографические сведения о святом содержит его житие. Поэтому при реконструкции жизненного пути святого ярославского князя Федора Ростиславича Черного историки используют текст его жития, помещенный в «Степенной книге»1.
Однако Б. М. Клоссу удалось обнаружить, что житие князя Федора имело несколько более ранних редакций, существенно отличающихся друг от друга2. Поэтому возник вопрос: в какой из них данные о князе достоверны, а в какой — искажены? Для его решения необходимо привлечь дополнительные источники, в первую очередь летописные, и провести сравнительный анализ содержащейся в них информации. Это позволит наиболее полно реконструировать биографию Федора Ростиславича и правильно осветить вопрос о его деятельности. Ведь интерес к этому князю связан не только с тем, что он был провозглашен первым ярославским святым, но и с тем, что он стал родоначальником династии ярославских князей, от которой произошли такие видные фамилии, как: Троекуровы, Шастуновы, Гагины, Курбские, Пенковы, Засекины, Сонцовы, Шаховские, Морткины, Львовы, Хворостинины, Сицкие, Прозоровские, Щетинины, Дуловы.3 Многие их представители оставили заметный след в русской истории.
А. Л. Мусихин[2]
Распад СССР привел в России к усилению локальной самоидентификации, формированию регионального самосознания1. Данный процесс имеет ряд положительных черт: развитие патриотизма, любви к своей малой родине, интереса к местной истории. Однако на этой волне возникли некоторые уродливые явления. Одно из них — фолк-хистори — совокупность псевдоисторических работ, основанных на отрицании или игнорировании твердо установленных наукой фактов2.
Наиболее известные представители этого явления академик А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский не обошли своим вниманием и Вятку. Оказывается, «историческая» Вятка в XIV-XVI вв. находилась не там, где сейчас. Вяткой «называлась» обширная область в Испании и центральной Италии, а столицей этой страны был Ватикан. Но в XVII в. «романовские историки и картографы перетащили (на бумаге) эти названия в самые глухие места России, когда им потребовалось написать “правильную” историю средневековой Руси»3. Каждый, кто хоть немного знаком с вятской историей, знает, что реальная Вятка известна на своем настоящем месте под своим именем по крайней мере со второй половины XIV в. К сожалению, подобные псевдоисторики «творят» не только в центре, где мало знакомы с региональными особенностями, но и на местах: «В отдельных регионах выходят десятки псевдонаучных работ, в которых на полном серьезе рассказывается о происхождении греков от татар, об изобретении колеса башкирами и постройке Трои чувашами»4.
Протоиерей Александр Балыбердин[3]
В 1383 г. в далеком Вятском крае, на берегу небольшой реки, позже названной Великой, крестьянин нашел на берегу образ святителя Николая, которому суждено было стать одной из наиболее известных икон России. Прославленная многими чудесами, в начале XIV в. эта икона была перенесена в Хлынов, жители которого с тех пор ежегодно приносят ее на место явления и совершают торжества, которые в прежние годы собирали до 100 тыс. паломников. Уже в глубокой древности слава о Великорецкой иконе докатилась до Москвы, куда вятчане дважды приносили на поклонение этот образ — в 1555 г. при святителе Макарии и в 1614 г. по указу царя Михаила Федоровича. В память о первом посещении столицы один из приделов московского собора Покрова-на-Рву был освящен в честь Великорецкого образа.
Традиция почитания Великорецкой иконы не прерывалась даже в трудном для Церкви XX в., когда, к сожалению, сам чудотворный образ был утрачен. Поэтому, когда в конце 1980-х гг. Великорецкое паломничество возродилось в виде многотысячного крестного хода1, он стал совершаться с одним из списков иконы, также прославленным чудотворениями. Ныне торжества на реке Великой собирают до 60 тыс. паломников не только из России, но также из ближнего и дальнего зарубежья.
Д. В. Козлов[4], Е. В. Никольский[5]
В истории любой страны есть периоды, которым очень сложно дать характеристику. О них мало сказано и еще меньше написано. Они чаще всего представляют собой столь краткие промежутки времени, что просто теряются на общем фоне ярких и масштабных событий своей эпохи, кажутся случайностью, маленьким камешком на широкой дороге истории. Исследователи-путники не обращают на него свой взор, пока случайно не споткнутся. Но и в этом случае эпоха-камешек, которую из-за малой протяженности и эпохой-то назвать сложно, редко удостаивается большего, чем несколько предложений в толстом историческом труде.
Однако подобное пренебрежение представляется неверным, ведь в данном случае нарушается принцип комплексного подхода к изучению истории и исследователь рискует упустить из виду связующую нить между предыдущим и последующим историческими периодами и, возможно, то, что по той или иной причине пытались от него скрыть. Такие периоды, безусловно, есть и в истории России.
Д. Ф. Писарькова[7]
В последние 20 лет интерес к изучению истории городского самоуправления заметно возрос. Наряду с исследованиями общего характера появилось значительное количество работ об органах общественного управления отдельных городов: столичных, губернских и даже уездных1. Всестороннее освещение получили организация городских дум и управ, их состав, финансово-хозяйственная и благотворительная деятельность. Однако проблема взаимодействия общественных учреждений и государства в современной литературе освещается явно недостаточно. Вместе с тем ее изучение имеет большое значение как для понимания специфики экономической и политической жизни русских городов, так и для выявления особенностей общественной самоорганизации и становления гражданского общества.
И. А. Симонова[8]
И, слыша благовест,
С Тобой, Создатель, говорю.
В. А. Жуковский. «Из Уланда»
У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — колокола звенят!
М. И. Цветаева. Из цикла «Стихи к Блоку»
Л. П. Решетников[12]
Девяносто лет прошло с того дня, когда на европейской части России закончилась Гражданская война. Символом этого окончания стала эвакуация из Крыма в ноябре 1920 г. Русской Армии генерала барона П. Н. Врангеля. За границу ушли сотни тысяч наших соотечественников. Уходили люди разных социальных классов, вероисповеданий, национальностей. Уход этих людей породил уникальное явление русской эмиграции. Русский Исход стал великой трагедией нашего народа, причем трагедией обоюдной: трагедией тех, кто уходил из России, и тех, кто в ней оставался.
Прервалась вековая связующая нацию нравственно-духовная нить. На долгие десятилетия народ наш оказался расколот на «красных» и «белых». Между ними пролегла пропасть непримиримой вражды.
И. В. Лобанова[13]
Известный русский философ Владимир Соловьев никогда не был женат и в житейском плане был совершенно неустроен: жил то у друзей, то на съемных квартирах, нередко забывал обедать, одежду раздавал тем, кто, по его мнению, больше в ней нуждался, из-за чего в мороз ходил иногда в легком плаще. Друзья философа считали, что бесприютность, отсутствие женской заботы и бытовая неустроенность ускорили его смерть. По крайней мере трижды за свою короткую жизнь (Владимир Соловьев умер в 47 лет) он намеревался жениться, но всякий раз житейское счастье ускользало от него. Самой большой любовью в его жизни была Софья Петровна Хитрово, но она была замужем, что с самого начала не предполагало счастливой развязки их романа.
В. В. Тихонов[14]
Алексей Иванович Яковлев (1878‒1951) — известный историк, член-корреспондент Академии наук СССР (1929), автор нескольких капитальных монографий, среди которых «Засечная черта Московского государства в XVII в.» (М., 1916), «Приказ сбора ратных людей» (М., 1917) и «Холопство и холопы в Московском государстве XVII в.» (М.; Л., 1943).
Центральным направлением его научной работы была отечественная история XVII в. Много сил он потратил на поиск, исследование и издание исторических источников. Но в данной статье хотелось бы обратить внимание на малоизвестную сторону исторического мировоззрения Яковлева — его историографические взгляды. Заметим, что историк не оставил целостного труда по истории исторической науки. Тем не менее его историографические заметки и мысли, безусловно, заслуживают внимания как важная составляющая деятельности историка-профессионала.
В. Н. Земсков[15]
Различным аспектам истории Великой Отечественной войны посвящена обширнейшая литература. И тем не менее есть вопросы, по которым далеко не все ясно. К таковым относится и поднятая нами проблема. Имеются публикации, непосредственно посвященные истории советских военнопленных1, но вопрос об их общей численности и масштабах смертности остается открытым. На этот счет в литературе и публицистике и по сей день бытуют самые разнообразные оценки. Имеет место неприемлемая в науке практика, когда прямые показания исторических источников игнорируются, а взамен них преподносятся собственные домыслы и сомнительные «расчеты».
Мы не претендуем на изучение проблемы плена в широком смысле. Нас интересует только статистика (общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности). И разобраться в этом мы намерены посредством максимального приближения к показаниям (подчас спорным и противоречивым) известных к настоящему времени исторической науке документальных источников. Имеющиеся в литературе интуитивные оценки нами не брались в расчет, а использовались только величины (цифры), которые подкреплены ссылками на документы.
Н. А. Араловец[16]
Вторая половина XX в. характеризовалась заметной трансформацией демографического поведения населения прежде всего ведущих стран мира. Это явление было обусловлено изменением типа воспроизводства населения, т.е. демографическим переходом. К середине XX в. демографический переход к современному типу воспроизводства населения с низким уровнем рождаемости и смертности осуществился в наиболее развитых европейских странах. Изучение особенностей демографического перехода привело исследователей к выводу о непосредственной связи демографического перехода с процессом глобализации населения, в том числе демографической глобализацией. Важно отметить, что в этом процессе ученые выделяют несколько этапов: с XV в. (1492 г. — открытие Америки Колумбом) до середины XIX в.; со второй половины XIX в. до окончания Второй мировой войны; после окончания Второй мировой войны (с 1945 г.) до наших дней1.
- В начало
- Предыдущая страница
- 1
- 2
- Следующая страница
- В конец
Проекты ИРИО
Информация
Императорское Русское историческое общество было основано в марте 1866 года в Санкт-Петербурге по предложению и под личным председательством цесаревича Александра Александровича. После революции 1917 года Императорское Русское историческое общество было запрещено. Возрождение общества состоялось 16 апреля 1991 года. Целью общества является развитие российской исторической науки, популяризация исторического знания, патриотическое воспитание молодежи.