Важными для нас источниками, позволяющими посмотреть на со­бытия осады глазами самих участников, являются воспоминания, дневники, мемуары и переписка. Тем не менее анализ источников личного происхождения невозможен без привлечения материалов военного делопроизводства: приказов, рапортов, отношений и проч. Кроме того, мы использовали официальные списки генералов и пол­ковников по старшинству², стенографический отчет Верховного воен­но-уголовного суда³.

Завершение обороны Порт-Артура рассматривалось определен­ными политическими силами как преждевременная, а потому и по­зорная сдача крепости врагу. Сами же участники событий оценивали оборону Порт-Артура как самоотверженный подвиг гарнизона, не считая недостатки А. М. Стесселя, проявленные в руководстве оборо­ной крепости, основной причиной ее падения⁴. Государство, пресса и историки⁵ находили самым достойным из числа артурских начальни­ков генерала Р. И. Кондратенко. В 1905 г., вскоре после окончания вой­ны, прах Романа Исидоровича Кондратенко был перевезен в Санкт-Петербург и торжественно захоронен в Александро-Невской лавре, средства на сооружение часовни на могиле Кондратенко были отпу­щены по высочайшему повелению⁶. В честь генерала был установлен обелиск в Николаевском инженерном училище. Именем Кондратенко были сразу названы корабль Балтийского флота и 25-й Восточно­Сибирский стрелковый полк, который после войны дислоцировался в Иркутске. На карте Владивостока появился полуостров Кондратенко.

Не только артурцы оценивали боевые действия на Квантунском полуострове как подвиг. В краткой полковой истории воевавшего в Маньчжурии 140-го пехотного Зарайского полка события осады кре­пости рассматриваются как пример мужества и доблести: «20-го дека­бря 1904-го года, как известно, пал осажденный японцами Порт-Артур. Храбрые защитники его 8 месяцев отбивали 100-тысячную враждеб­ную армию, но силы их иссякли: и для героев есть невозможное»⁷. Анализ мемуарного наследия воевавших в составе Маньчжурских ар­мий русских солдат и офицеров указывает на то, что падение Артура воспринималось ими как явление, объяснявшееся объективными за­конами военного искусства⁸. На страницах самого авторитетного во­енного периодического издания того времени «Русский инвалид» все­рьез ставился вопрос о замене в публикациях, посвященных обороне Порт-Артура, термина «сдача» более адекватным, по мнению профес­сиональных военных, термином «падение».

Дореволюционные историки были ограничены жесткими рамка­ми судебных решений дела о сдаче крепости Порт-Артур. Поэтому об­винительный акт громкого процесса о сдаче Порт-Артура не позволил им непредвзято относиться к оценке вклада в оборону крепости А. М. Стесселя, А. В. Фока, К. Н. Смирнова и др. Уже тогда была выра­ботана определенная схема описания обороны крепости. Основу этой схемы составляет концепция преждевременной сдачи Порт-Артура японским войскам, виновными в которой были названы генералы А. М. Стессель и А. В. Фок. Причем цепь логических выводов о страте­гической значимости Порт-Артура и его преждевременной сдаче врагу заканчивалась рассуждениями о неудачных действиях русских войск в ходе Мукденской битвы⁹. Гипертрофированное представление о зна­чении крепости Порт-Артур объяснялось во многом желанием срав­нить оборону Севастополя в Крымскую войну с обороной крепости Порт-Артур в русско-японскую¹⁰. Описание обороны Порт-Артура в дореволюционной историографической традиции предполагало два основных способа подачи и изложения материала.

1.  Вследствие гибели талантливого начальника сухопутной оборо­ны крепости — Р. И. Кондратенко¹¹ оборону Порт-Артура возглавили не очень талантливые генералы (А. В. Фок и А. М. Стессель), чьи про­фессиональные навыки, продемонстрированные в ходе оборонитель­ных операций, позволяют исследователям заявить об их якобы полной некомпетентности в вопросах обороны крепостей. Собственно это и послужило основной причиной «преждевременной» сдачи крепости Порт-Артур¹². В этом варианте описания обороны Порт-Артура гене­ралу К. Н. Смирнову отводится роль одаренного, но нерешительного генерала, после гибели Р. И. Кондратенко потерявшего возможность влиять на принятие решений¹³.
2.  Отправной точкой второго варианта, так же как и первого, явля­лась внезапная гибель генерала-патриота Р. И. Кондратенко, развязав­шая руки предателям в лице генералов А. В. Фока и А. М. Стесселя¹⁴. Мотива предательства сторонники данной интерпретации событий обороны не приводили, ссылки на источники, подтверждающие факт измены со стороны А. В. Фока и А. М. Стесселя, отсутствовали. Но описание измены руководства крепости в лице генералов А. М. Стесселя и А. В. Фока закрепилось в работах в качестве универсальной ак­сиомы. Систематическим анализом воспоминаний самих участников обороны исследователи не занимались, но при этом позволяли себе высказывания от их лица. В частности, В. А. Апушкин считал, что «ре­шение Стесселя сдаться явилось полною неожиданностью» для защи­щавшихся и для атакующих¹⁵.

В советский период обе интерпретации были объединены в одно целое. Советская историография в контексте изучения «поражения царизма» предлагала читателю, подготовленному официальной про­пагандой, образ бездарных военачальников, поднимала на щит лозунг измены Родине со стороны сухопутных высших офицеров (кроме ге­нерала Р. И. Кондратенко). Причем мотив измены со стороны «цар­ских сатрапов», как, впрочем, и источник, послуживший основой для подобной оценки, нельзя найти ни в одной научной работе по русско-японской войне 1904‒1905 гг., вышедшей в СССР¹⁶. Зато в литератур­ном произведении А. Н. Степанова указывается на прямой подкуп как на причину сдачи крепости Порт-Артур: «Господин Шубин, ставший майором Тодзима, вел деловой разговор с Фоком, который, как всегда, ничего не пил, кроме воды. Попросив разрешения встать, они отпра­вились в кабинет. — Имею честь передать вашему превосходительству чек на обусловленную сумму на японский банк. На нем вы увидите подпись самого принца Коноэ, члена нашей божественной импера­торской фамилии, — протянул он листок, исписанный иероглифа­ми. — Хотя бы небольшой аванс наличными, — попросил генерал (генерал-лейтенант Фок. — А. Г.). — В счет аванса мы засчитали те зо­лотые вещи, которые хранились в Артуре после китайского похода и которые сейчас упакованы вместе с вещами генерала Стесселя, — бес­страстно ответил японец»¹⁷. Для формирования «коллективного» пред­ставления о событиях и персонажах литературное произведение, визу­альные образы, созданные художниками имеют гораздо большее значение, чем научные труды. Более того, влияют на сами научные труды в той или иной степени.

Отметим, что тема предателей и шпионов была очень острой в 1930-е гг. в СССР. Впервые в работе А. Вотинова появился целый раз­дел, посвященный проблеме предательства в русско-японскую войну¹⁸. Автор не приводил аргументов и источников, подтверждавших измену со стороны генералов, участников русско-японской войны. Но тем не менее маркер «царский генерал — обязательно предатель» прочно во­шел в построения большинства советских историков, писавших о русско-японской войне. Постепенно генералы А. В. Фок, А. М. Стессель на страницах исследований советского периода оказались не про­сто предателями¹⁹, они были еще и плохо образованы, обучены, трусливы²⁰. Единственное исключение в осажденном Артуре, по мнению советских историков, составляли генерал Р. И. Кондратенко и его вер­ные помощники — генералы В. Ф. Белый и В. Н. Горбатовский²¹. Основным источником для таких выводов служили воспоминания ан­глийского корреспондента Daily Mail Б. В. Норригарда. Он провел всю осаду Артура при 3-й японской армии генерала Ноги²². На наш взгляд, мнение журналиста, который находился вне русского гарнизона, не могло отражать объективно боевых заслуг того или иного русского ге­нерала.

Таким образом, продолжительность обороны крепости связыва­лась с продолжительностью жизни одного лица — генерала Р. И. Конд­ратенко²³. Генерал Кондратенко был вписан в народную память совет­скими историками и публицистами как герой по целому ряду причин. С одной стороны, Кондратенко объективно был одним из немногих способных генералов, внесших заметный вклад в оборону крепости (но далеко не самым выдающимся). С другой стороны, в советское время саперы и военные инженеры, а генерал Кондратенко закончил в свое время Николаевскую инженерную академию, воспринимались как наиболее передовые проводники большевистских идей в воору­женных силах после «гордости и красы революции» — военных моря­ков. «Характерно, — писал В. И. Ленин, — что вождей движения дава­ли те элементы военного флота и армии, которые рекрутировались главным образом из среды промышленных рабочих и для которых тре­бовалась наибольшая техническая подготовка, например, саперы»²⁴. Поэтому, по мнению советских военных историков, «инженерные вой­ска, укомплектованные главным образом из слоев промышленного про­летариата, шли в авангарде революционного движения в армии...»²⁵. Объективно немалое число военных инженеров из бывших царских офицеров приняло сторону большевиков, например известный в связи с событиями Великой Отечественной войны генерал-лейтенант совет­ской армии Д. М. Карбышев, он же военный инженер, подполковник старой русской армии.

Источниками, подтверждающими преждевременность сдачи кре­пости, дореволюционная схема изучения обороны Порт-Артура в со­ветский период обогащена не была. Все это оказалось возможным бла­годаря ленинским оценкам падения Порт-Артура и русско-японской войны как таковой. Идеологическая доминанта, довлевшая над изуче­нием русско-японской войны как катализатора первой русской рево­люции, не позволяла научно приступить к изучению борьбы за кре­пость Порт-Артур. Историки в этом не нуждались, это в тот момент выглядело нерациональным.

Современные исследования не смогли избежать схематизации в описании событий обороны крепости Порт-Артур и выйти за рамки модели, сформированной предшественниками. Современной исто­риографии русско-японской войны по большому счету не существует, но имеются работы, претендующие в некоторой степени на научность²⁶. Необходимо признать, что фактор бесталанности высших су­хопутных начальников гарнизона Порт-Артура фигурирует в качестве основной причины падения крепости в работах современных исследователей²⁷.

Таким образом, концепция преждевременной сдачи крепости яв­ляется доминирующей на всех этапах развития изучения русско-япон­ской войны 1904‒1905 гг. С помощью освободившихся после падения Артура 100 тыс. солдат генерал Ноги в описании всех перечисленных историков играет решающую роль в «победе» японцев в Мукденском сражении²⁸. Кроме того, авторы единодушно указывают на якобы огромное моральное значение обороны крепости: «...ибо она давала глубокое удовлетворение стране (России. — А. Г.), оскорбленной в своей национальной гордости неудачами войны»²⁹. Объективно Мук­денская операция планировалась японским командованием без рас­чета на силы артурской осадной армии, а сразу японскому командова­нию удалось перебросить в Маньчжурию только гвардейскую резервную бригаду (20 тыс. человек), оставшиеся части конвоировали артурцев и укрепляли разрушенный Порт-Артур³⁰. Единственная ра­бота, которая выделяется на фоне стандартного объяснения причин капитуляции Порт-Артура, была подготовлена во Франции в 30-е гг. ХХ в. русским эмигрантом А. А. Керсновским. Пресс официального судебного решения по делу о сдаче крепости Порт-Артур к тому мо­менту потерял свою силу, а работы лидеров партии большевиков также не могли повлиять на автора. А. А. Керсновский считал, что обще­ственное мнение и соратники «сурово отнеслись к генералу Стесселю»³¹ и неадекватно оценили вклад артурцев в борьбу с Японией. Важным для нас выводом в исследовании А. А. Керсновского было то, что он подчеркивал — дальнейшее сопротивление крепости не могло серьез­но повлиять на основной ход боевых действий в Маньчжурии³². Кроме того, он — единственный исследователь обороны Порт-Артура, обра­тивший внимание на такую важную вещь, как контекст боевых дей­ствий: «Прежде всего, генерал Стессель командовал не автоматами, а живыми людьми. Физические и моральные силы этих живых людей достигли в декабре предела, поставленного им природой»³³. А. А. Керс­новский в качестве главного аргумента в пользу невозможности успеш­ной обороны крепости Порт-Артур называл серьезные разрушения оборонительных укреплений, оставшихся в руках защитников, и за­нятие японскими войсками ключевых высот (г. Высокая) и оборони­тельных линий (так называемые первая и вторая)³⁴.

Зарубежная историография начала ХХ в. не была подвержена прес­сингу ни со стороны общественного мнения, ни со стороны судебного процесса о сдаче крепости Порт-Артур. Полковник французской ар­мии Клеман-де-Грандпре очень тонко подметил: «Немного нужно было, чтобы обратить Стесселя в козла отпущения за все сделанные ошибки. Забывают, что ответственность Стесселя как полновластного начальника, по справедливости, требует уделить ему и главную часть славы, заслуженной гарнизоном в течение долгих месяцев осады»³⁵.

В целом западные историки считали, что Порт-Артур как приморская крепость свою функцию в русско-японскую войну выполнил. Паде­ние связывали с объективными причинами: численным превосход­ством японцев, наличием у противника осадных орудий крупного ка­либра, позволявших разрушать артурские укрепления, и проч.³⁶ Работы иностранцев по русско-японской войне, выходившие во второй поло­вине ХХ в.³⁷, а также написанные современными авторами³⁸, к сожале­нию, полностью повторяют концепцию «преждевременной» сдачи крепости Порт-Артур без ссылок на соответствующие источники. Ге­нералы А. М. Стессель и А. В. Фок репрезентуются как необразован­ные и бесталанные офицеры.

На наш взгляд, основная проблема заключается в том, что осада Порт-Артура рассматривается под давлением стереотипов, сформиро­ванных в разное время. Ни один из 120 допрошенных в ходе процесса о сдаче крепости Порт-Артур свидетелей не говорил о предательстве или измене Родине со стороны подсудимых генералов: А. М. Стесселя, А. В. Фока, В. А. Рейса и др. В свою очередь мемуарно-публицистиче­ская дуэль бывших сослуживцев проходила в поле оценок профессио­нальных качеств, умений и навыков, но не в поиске предателей³⁹. По­ведение трех главных фигурантов Артурского процесса вообще не укладывается в образы, созданные историографией. Главный «трус» генерал А. В. Фок отправился добровольцем воевать на Балканы. Са­мый нерешительный из трех обвиняемых, генерал К. Н. Смирнов, де­рется на дуэли, получает ранение в живот.⁴⁰ Карьера главных «вино­вников» якобы провальной обороны также не соответствует логике обвинительного акта и процесса по делу о сдаче Порт-Артура. В русско-турецкую войну А. М. Стессель и А. В. Фок, занимая должности млад­ших офицеров, удивляли своей храбростью сослуживцев. Фок, по сло­вам А. Н. Куропаткина, был известен всему Дунайскому отряду русской армии⁴¹. Генералы А. В. Фок и А. М. Стессель, оба из семей офицеров, после русско-турецкой войны подавляли боксерское восстание, Стес­сель участвовал в операции по деблокированию европейских посольств в Пекине⁴².

Комендант-предатель должен был остаться в плену и просить убежища у японцев. А. М. Стессель, наоборот, стремился быстрее добраться в Россию. Широкие слои населения устраивали генералу А. М. Стесселю на пути его следования к Петербургу шумные овации, военный министр выехал навстречу и публично по христианскому об­ряду расцеловал. Старочеркасская станица области войска Донского поднесла ему звание почетного казака этой станицы, а Женское взаимно-благотворительное общество в Петербурге устроило торже­ственное заседание в честь госпожи В. А. Стессель⁴³. Художественная литература предлагала массовому читателю образ не знавшей забот «генеральши»⁴⁴, но на страницах воспоминаний указывается на ее бла­готворительную работу для нужд раненых в артурских госпиталях⁴⁵. Более того, супруга генерала А. М. Стесселя, Вера Алексеевна, обра­щалась при помощи писем к состоятельным знакомым и друзьям для сбора средств в пользу артурских инвалидов⁴⁶. В литературных произ­ведениях образ жены генерала Стесселя преподносится как фигура «серого кардинала», постоянно влиявшего на принятие решений гене­ралом А. М. Стесселем⁴⁷. Мемуаристы же указывают на то, что жена генерал-адъютанта А. М. Стесселя организовала во время осады швей­ную мастерскую. Она устроила также прачечную для стирки солдат­ского белья⁴⁸.

В «Биржевых ведомостях» был опубликован женский адрес на имя генерал-лейтенанта А. М. Стесселя: «Вы, Анатолий Михайлович, не­скольким десяткам тысяч спасли жизнь… Вы не дали им бессмыслен­но, бесцельно погибнуть, ведь все равно Артур пал бы. Теперь все эти люди, спасенные Вами, могут Царю и Родине еще раз принести свою жизнь так же, как оставшиеся их товарищи в порт-артурских братских могилах. Анатолий Михайлович, подумайте, сколько жен, матерей и детей молятся за Вас и благословляют Вас, и поверьте, что славный артурский гарнизон в вас грязью не бросает.»⁴⁹ Действительно, А. М. Стесселя благодарили за недопущение резни в Артуре, притом что такой опыт у японской армии уже был. Во время японо-китайской войны 1894 г. японские войска после взятия Артура, тогда принадле­жавшего китайцам, отличились жестоким отношением к населению, применением пыток и убийствами мирных жителей⁵⁰. Артурцы не мог­ли об этом не знать. В дневнике О. А. Баумгартен от 26 ноября при­водится подробное описание того, как медицинский персонал одного из госпиталей крепости Порт-Артур с ужасом ожидал уличной резни: «.настроение же наше далеко не праздничное: все предвидят близкий конец! Но какой конец? Что же теперь с нами будет? Крепость, если помощи не дождемся, предполагают взорвать, но вдруг японцы во­рвутся: женщин они не пощадят; начнут издеваться над нами. Но нет, этого мы не допустим; мы заблаговременно отравимся! “Знаете что, сестра, — говорит за обедом сестра Маршнер, — я уже говорила с Виль­гельмом Петровичем; он нам приготовит сильный яд, чтобы отравить­ся, в случае если ворвутся японцы; теперь мы можем ожидать это с минуту на минуту?”»⁵¹.

Почти через месяц после возвращения А. М. Стесселя из Порт-Артура военный министр генерал-адъютант Виктор Викторович Саха­ров, оказавший первоначально радушный прием главному руководи­телю крепости, 13 марта вынужден был «образовать для рассмотрения дела о сдаче крепости Порт-Артур японским войскам следственную ко миссию»⁵².

Стержнем критики и обвинений сухопутных начальников являет­ся концепция преждевременной или досрочной сдачи, которая вошла в дореволюционную историографию, получила новый импульс разви­тия в советской и остается доминирующей в современной историогра­фии русско-японской войны. На наш взгляд, она не выдерживает на­учной критики: 100 тыс. японских солдат, погибших у стен укреплений крепости Порт-Артур, — слишком высокая цена для купленной побе­ды. В свою очередь, в осажденном Порт-Артуре находились немецкие военные наблюдатели, в осаждавшей японской армии — английские военные агенты, но ни в английской, ни в немецкой военной печати не ставился и не обсуждался вопрос о том, что среди русского руко­водства крепости могли находиться предатели, заинтересованные в преждевременном прекращении осады. Английские, французские и немецкие военные специалисты рассуждают о сугубо военно-профес­сиональных аспектах обороны: особенностях инженерной борьбы, способах использования артиллерийского огня и т.п.⁵³

Вообще, поражает наличие двойственности в оценках событий обороны крепости Российским государством. С одной стороны, ввели нагрудный знак для участников обороны Порт-Артура и разрешили публиковать материалы стенографического отчета слушаний дела о сдаче крепости с формулировкой: «...на суде выяснились весьма мно­гие подробности героической борьбы за Порт-Артур»⁵⁴. В то же время вынесли довольно жесткий приговор главному руководителю обороны крепости.

За всю историю русской сухопутной регулярной армии до русско-японской войны был только один случай добровольной капитуляции крепости. Такой крепостью являлись Бомарзундские укрепления на Аландских островах, капитулировавшие перед англо-французскими войсками во время Крымской войны в 1854 г. Во многом ситуация с осадой Порт-Артура напоминает оборону крепости Бомарзунд. Как и в Порт-Артуре, укрепления на Аландских островах не были дострое­ны⁵⁵, а противник обладал кроме численного превосходства более мощной артиллерией, позволявшей безнаказанно разрушать форты и уничтожать обороняющихся на дальней дистанции и не нести при этом потерь⁵⁶. Ресурсы к сопротивлению крепости Бомарзунд имелись, как, впрочем, и в Порт-Артуре. Полковник Я. А. Бодиско, комендант крепости Бомарзунд, посчитал дальнейшее сопротивление хотя и воз­можным, но бесполезным. Генерал А. М. Стессель обосновывал капи­туляцию крепости Порт-Артур нежеланием бесполезного истребления уцелевших защитников.

Суд признал А. М. Стесселя виновным в том, что он сдал крепость японцам, не употребив всех средств к ее дальнейшей обороне, в без­действии власти и дисциплинарном проступке. Из приложенных к по­казаниям генерал-майора В. Н. Горбатовского и полковника А. М. Хвос­това ведомостей видно, что с 23 по 25 декабря 1904 г. сдались японцам в плен: 747 офицеров, чиновников и зауряд-прапорщиков и 23 131 ниж­ний чин. Из них: стрелков — 12 035, артиллеристов — 4410, матросов — 5818, саперов — 626, казаков — 177 и принадлежавших к различным штабам — 65. Ко дню капитуляции крепости Порт-Артур, т.е. к 20 де­кабря 1904 г. насчитывалось больных и раненых во всех врачебных учреждениях крепости — 8336 человек, в околодках (врачебный пункт при воинской части. — А. Г.) и слабосильных командах — 5313 чело­век, всего 13 649 человек⁵⁷. Если к этому числу присоединить цифру больных и раненых, поступивших в команды и околодки после сдачи крепости, до 29 декабря, число которых равнялось 1468 человек, то об­щая численность больных и раненых в Порт-Артуре достигала 15 117⁵⁸. Таким образом, боеспособными оставались 8014 человек, включая всех штабных и даже нестроевых офицеров и нижних чинов. Общая протяженность линии обороны составляла 20 км. Грубый подсчет по­казывает: каждые два с половиной метра позиций оборонял один че­ловек. При условии общего штурма превосходящими силами против­ника несложно предсказать итог. Допустим, что комендант решился бы продолжить сопротивление японцам и с такими силами, и поэтому рассмотрим средства обороны и запасы продовольствия, имевшиеся к тому моменту в распоряжении гарнизона. В распоряжении сухопутных начальников оставалось: круп на 18 дней, муки на 23 дня, сушеных овощей на 45 дней, сахара на 15 дней⁵⁹. Мясных консервов оставалось 1767 пудов⁶⁰, что в пересчете на килограммы позволяет утверждать, что на одного человека всего приходилось приблизительно 1 кг 210 г мясных консервов. Поэтому мясных порций хватило бы примерно на 21 день при условии потребления мяса не чаще двух раз в неделю. Та­ким образом, преждевременность сдачи крепости определяется, со­гласно продуктовым запасам, условным сроком в две недели. Но при этом остается непонятным, как снабжалось мирное население Артура, не успевшее покинуть крепость. Сестра милосердия О. А. Баумгартен в своем дневнике от 10 октября, т.е. за два месяца до падения крепости, очень ярко характеризовала ситуацию в Порт-Артуре: «Давно пора, чтобы наступил конец осады. Скоро все будут голодать. Провизия ста­ла необыкновенно дорога, да и негде ее достать. Курица стоит десять, а то и пятнадцать рублей; маленький поросенок — двадцать рублей; бу­тылка молока, наполовину разбавленная водой, стоит рубль, да и то говоришь спасибо, когда ее достанешь! Масла сливочного, да и столо­вого, нигде не найти. На прошлой неделе продавалась старая, но еще годная корова; спрашивали за нее тысячу двести рублей!»⁶¹. Для срав­нения в мирное время в столичном Петербурге обед из трех блюд в гвардейском офицерском собрании Семеновского полка обходился в 90 копеек⁶². Мемуары защитников крепости Порт-Артур свидетель­ствуют о низком качестве пищевых продуктов, использовании конины и ослиного мяса и других суррогатов⁶³ для приготовления пищи.

Срок сопротивления крепости может быть рассчитан только услов­но, потому что нет никаких гарантий, что, имея многократное преиму­щество, японцы не смогли бы взять Порт-Артур раньше времени, рас­считанного нами из количества оставшихся в крепости запасов продовольствия и военного снаряжения. Ружейных патронов, согласно показаниям генерала К. Н. Смирнова оставалось 7 млн штук⁶⁴. На пер­вый взгляд большая цифра, но если ее разделить на общее число ниж­них чинов и офицеров гарнизона, то получится примерно по 293 па­трона на одного бойца. Если учесть, что на отражение штурма солдат тратил приблизительно 300 патронов⁶⁵, то становится очевидно, что гарнизон находился на грани катастрофы. Человек, долго находив­шийся под огнем, не всегда рационально использовал боеприпасы. Выражалось это выстрелами на любой звук (порыв ветра, движение мелкого животного и проч.). Например, в боях на р. Шахэ расход бое­припасов в русском полку достигал в среднем в сутки до 200 000 патро­нов; 138-й пехотный Болховский полк с 30 сентября по 4 октября из­расходовал 1 920 730 патронов⁶⁶. Артурские штурмы отличались от позиционных боев на р. Шахэ более высокой интенсивностью.

Когда историки жонглируют фактом обращения А. М. Стесселя с предложениями о капитуляции к японскому командованию, то выпу­скают из внимания один важный момент: до четвертого по счету штур­ма, продолжавшегося с 13 по 22 ноября, японский осадный корпус не практиковал общих наступлений по всему периметру крепостных укреплений⁶⁷. До указанного периода осады японские войска целена­правленно штурмовали командные и господствующие высоты какого-то определенного направления⁶⁸. У русской стороны, таким образом, была возможность перегруппировывать для отражения японской ата­ки свои малочисленные подразделения, т.е. снимать с неатакованного участка и отправлять солдат в место прорыва. Опасность ослабить ли­нию обороны (т.е. послать снятую с участка часть не туда, куда было действительно необходимо) компенсировалась наличием резерва. К моменту, когда А. М. Стессель решил отправить к генералу Ноги парламентера с предложениями об условиях капитуляции крепости, общего сухопутного резерва уже не существовало. Все нижние чины, составлявшие резерв, были разобраны на позиции после первого пя­тидневного штурма укреплений Восточного фронта с 6 по 10 августа⁶⁹. В ходе судебного процесса выяснилось, что один из главных искателей правды — журналист Е. К. Ножин, опубликовавший трилогию разо­блачений почти в три тысячи страниц,⁷⁰ находился в состоянии судеб­ной тяжбы с генералом А. М. Стесселем, подозревался в шпионаже в пользу Японии⁷¹.

Факта измены русских генералов в ходе судебного процесса дока­зано не было, не смогли найти аргументы в пользу предательства и историки. Остается только пожелать, чтобы из школьных учебников и разного рода учебных пособий исчезли вымышленные и сфальсифи­цированные сюжеты о «позорной сдаче» крепости Порт-Артур. Объ­ективно русский гарнизон крепости Порт-Артур удивил весь мир сво­ей стойкостью.

Миф о катастрофическом исходе русско-японской войны начал складываться у современников под воздействием агитации левых пар­тий и оппозиционной по отношению к правительству публицистики. В советское время историки развивали «на конкретном материале» те­зис В. И. Ленина об упущенной царизмом «маленькой победоносной войне». Объективно русская сухопутная армия не была разбита ни в одном сражении русско-японской войны 1904‒1905 гг. Взятие япон­цами Порт-Артура превратилось в «пиррову победу», ведь за одного убитого русского солдата японское командование заплатило жизнями четырех японцев.

Генерал Стессель был помилован Николаем II, который привык считаться с жизнями своих подданных. Для Николая II продолжение войны было вопросом религиозным. Христианская этика подразуме­вает, что вся власть монарха на земле происходит от Бога. В свою оче­редь, христианский монарх отвечает за дарованную ему власть перед Господом.

На наш взгляд, именно сейчас настала возможность освободить историю русско-японской войны от негативных стереотипов, иска­жающих героическое прошлое нашей Родины. В отечественных учеб­ных пособиях для школьников и студентов высших учебных заведений оборона Порт-Артура описывается примитивно. Мы считаем, что ис­пользование терминов «преступная сдача» и «преступный сговор», так же как и ленинские оценки русско-японской войны, должны исчез­нуть из учебных работ и методических пособий, посвященных событи­ям 1904‒1905 гг.

В отечественной академической науке известна пока только одна работа, приоткрывающая завесу мистификаций над русско-японской войной 1904‒1905 гг.⁷² Мы надеемся, что Комиссия при Президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России в ближайшем будущем обратит внимание на целый массив современных публикаций⁷³, в которых без всякой опоры на исторические источники русская армия в войне 1904‒1905 гг. изобра­жается нарочито карикатурно, а факты своевольно трактуются таким образом, что общая картина драматических событий русско-японской войны приобретает унизительно-насмешливый для престижа России вид.

 Примечания

¹ Начальник пешей охотничьей команды 28-го Восточно-Сибирского стрелко­вого полка.

² Списки офицеров по старшинству, официально издаваемые в дореволюцион­ной России Главным штабом, являются важнейшим источником биографических сведений, наряду с формулярными послужными списками, хранящимися в архи­вах.

³ Стенографический отчет Порт-Артурского процесса. (Верховный Военно­Уголовный Суд по делу о генералах Стесселе, Фоке, Рейсе и Смирнове, 27 ноября 1907 г. — 7 февраля 1908 г.). Под редакцией Ксидо К. И., Соколовского М. К. Спб., 1908.

⁴ См.: Карамышев Л. М. Последний день Порт-Артура. Воспоминания участни­ка шт.-капитана Карамышева( Командира Курганной батареи). Спб., 1907, Третья­ков Н. А. 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк на Кинджоу и в Порт-Артуре. СПб., 1909, Холмогоров А. В осаде. Воспоминания Порт-Артурца. Спб., 1905 и др.

⁵ Булгаков Ф. И. Порт-Артур. Японская осада и русская оборона его с моря и суши. С многочисленными иллюстрациями и портретами. В 2-х т. Т. 2. Спб., 1906. С. 101.

⁶ Черемисов В. А. Русско-японская война 1904‒1905 гг. Киев, 1907. С. 206.

⁷ Памятка Зарайца о войне с Японией в 1904‒1905 гг. Москва, 1910. С. 24.

⁸ Рябинин А. А. На войне в 1904‒1905 гг. Из записок офицера действующей ар­мии. Одесса, 1909. С. 151, Серебрянский М. В. Дневник из времен Русско-японской войны священника 51-го драгунского (позднее 17-го гусарского) Черниговского Её Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны полка Ми­трофана Васильевича Серебрянского с момента отправления полка в Манчжурию 11-го июня 1904 года и по день возвращения его в г. Орел 2-го июня 1906 года. М., 1912. С. 195, и др.

⁹ Лебедев Д.К. Записки по истории русско-японской войны 1904‒1905 гг. Часть III-я. Действия под Порт-Артуром. Спб., 1913. С. 116.

¹⁰ См.: Темиров А. Артур и Севастополь. Спб., 1907.

¹¹ Булгаков Ф. И. Указ. соч. С.108; Бархатов М. Е, Функе В. В. История Русско-японской войны. Том III. Спб., 1907. С. 1030,

¹² Бархатов М. Е., Функе В. В. Указ. соч. С. 1030.

¹³ Апушкин В. А. Русско-японская война 1904‒1905 гг. М., 1911. С. 116.

¹⁴ Лебедев Д. К. Указ. соч. С. 115; Черемисов В. А. Русско-японская война 1904‒1905 гг. Киев, 1907. С. 204; Апушкин В. А. Указ. соч. С. 117, и др.

¹⁵ Апушкин В. А. Указ. соч. С. 162.

¹⁶ Во всех работах при упоминании о предательстве отсутствуют сноски на ис­точник. См.: Сорокин А. И. Русско-японская война 1904‒1905 гг. М., 1956; Росту­нов И. И. История русско-японской войны 1904‒1905 гг. М., 1977; Левицкий Н. А. Русско-японская война 1904‒1905 гг. М., 1938; Колчигин Б., Разин Е. Оборона Порт-Артура в 1904‒1905 гг. М., 1939. С. 68; Сидоров А. Л. Русско-японская война 1904‒1905 гг. М.,1946. С. 52, Куличкин С. П. Кондратенко. М., 1989. С. 271, и др.

¹⁷ Степанов А. Н. Порт-Артур: Роман в 2-х кн. Кн. 2. М., 1980. С. 600‒601.

¹⁸ Вотинов А. Японский шпионаж в русско-японскую войну 1904‒1905 гг. М., 1938.

¹⁹ Сидоров А. Л. Указ. соч. С. 52; Колчигин Б., Разин Е. Указ. соч.

²⁰ Куличкин С. П. Указ. соч. С. 275.

²¹ Там же. С. 270, 275, и др.

²² Сидоров А. Л. Указ. соч. С. 52.

²³ Там же; Колчигин Б., Разин Е. Указ. соч. С. 68; Куличкин С. П. Указ. соч. М., 1989.

²⁴ Ленин В. И. Сочинения. 4-е издание. Т. 23. Л., 1949. С. 237.

²⁵ Иволгин А. И. Революционные выступления в инженерных частях в период первой русской революции 1905‒1907 годов. М., 1956. С. 6.

²⁶ См.: Шайкин В. И. Русско-японская война 1904‒1905 гг.: Рязань, 2007. С. 126; Сметанин А. И. Оборона Порт-Артура. М., 1991 С. 121; Шевченко В. Н. Оборона Порт-Артура. М., 2002; Карцев Д. А., Дорожкина Н. И. Русско-японская война 1904‒1905 гг.: материалы для учителя. М, 2007. С. 27; Мартин К. Русско-японская война 1904‒1905. М., 2003. С. 166.

²⁷ Золотарев В. А., Соколов Ю. Ф. Трагедия на Дальнем Востоке: Русско-японская война 1904‒1905 гг. Книга I. М. 2004. С. 487, Шевченко В. Н. Указ. соч. М., 2002. С. 54, и др.

²⁸ Апушкин В. А. Указ. соч. С. 163.

²⁹  Там же.

³⁰ См.: Щеголев И. Воспоминания Порт-Артурца, 1903‒1904. Одесса, 1905; Рейнгард Ф. Ф. Мало прожито — много пережито: Впечатления молодого офицера о войне и плене. Ч. 1‒2. Спб., 1907, и др.

³¹ Керсновский А. А. История Русской армии. Т. 3. 1881‒1915 гг. М., 1994. С. 94.

³² Там же. С. 95.

³³ Там же. С. 94.

³⁴ Там же. С. 95.

³⁵ Русско-японская война в наблюдениях и суждениях иностранцев. Выпуск XIV-й. Полковник Клеман-де-Грандпре. Падение Порт-Артура. Спб., 1908. С. 99.

³⁶ См.: Осада Порт-Артура. Критико-историческое исследование составленное Германским Большим Генеральным Штабом. Спб., 1908. С. 95‒98, Русско-японская война. Составлено Английским Генеральным Штабом. Выпуск I. Спб., 1908, и др.

³⁷ Connaughton R. M. The war of Rising sun and Tumbling bear. A military History of the Russo-japanese war 1904‒1905. London, New York, 1989. P. 175, 204‒205, и др.

³⁸ Warner D., Warner P. The tide at sunrise. A history of the Russo-Japanese war, 1904‒1905. London, 2002. P. 463.

³⁹ См. полемику на страницах периодический изданий между А. В. Шварцем и А. В. Фоком, А. Н. Третьяковым и А. В. Фоком и проч.

⁴⁰ См.: «Русское слово» от 19 марта 1908 г.

⁴¹ Стенографический отчет. С. 186.

⁴² Список генералам по старшинству. Составлен по 1-е мая 1904 года. Спб., 1904. С. 440, 876.

⁴³ Дело о сдаче крепости Порт-Артур японским войскам. С. 2.

⁴⁴ См.: Степанов А. Н. Указ. соч.

⁴⁵ Баумгартен О. А. В осажденном Порт-Артуре. Спб., 1906. С. 139.

⁴⁶ См.: Письма из Порт-Артура генерала Стесселя и его супруги. М., 1904.

⁴⁷ См.: Степанов А. Н. Указ. соч. Кн. 2. С. 590, 594.

⁴⁸ Холмогоров А. В осаде. Воспоминания. С. 34.

⁴⁹ Цит по: Яшин П. Похвала бесславию (По поводу «дамского» адреса Стесселю) // Послесловие к Порт-Артурскому процессу. Сборник статей. Спб., 1908. С. 73.

⁵⁰  Черемисов В. Указ. соч. С. 201; Нозиков Н. Н. Японо-китайская война 1894‒1895 гг. М., 1939, и др.

⁵¹ Баумгартен О. А. Указ. соч. С. 276.

⁵² Дело о сдаче крепости Порт-Артур японским войскам. С. 2.

⁵³ См.: Осада Порт-Артура. Критико-историческое исследование составленное Германским Большим Генеральным Штабом. С. 95‒98; Русско-японская война. Составлено Английским Генеральным Штабом. Выпуск I, и др.

⁵⁴ Стенографический отчет Порт-Артурского процесса. С. 3.

⁵⁵ Богданович М. И. Восточная война 1853‒1856 годов. Том II. Спб., 1877. С. 220.

⁵⁶ Федоров Ф. А. Финляндия в нынешнем ее состоянии, с описанием достопримечательнвгх событий настоящей войны, до этого края относящихся. Спб., 1855. С. 153.

⁵⁷ Стенографический отчет Порт-Артурского процесса. С. 55.

⁵⁸ Там же. С. 55.

⁵⁹ Показания крепостного интенданта подполковника М. И. Достовалова на 2-м заседании судебного процесса от 29 ноября 1907 года. См.: Стенографический отчет. С. 55.

⁶⁰ Там же.

⁶¹ Баумгартен О. А. Указ. соч. С. 224.

⁶² Макаров Ю. В. Моя служба в старой гвардии 1905‒1907. Мирное время и война. Буэнос Айрес, 1951. С. 201.

⁶³ Голицынский А. Н. На позициях Порт-Артура. Из дневника ротного и бата­льонного командира. СПб., 1907. С. 38; Третьяков Н. А. 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк на Кинджоу и В Порт-Артуре. СПб. 1909. С. 108, и др.

⁶⁴ Стенографический отчет Порт-Артурского процесса. С. 56.

⁶⁵ Расчет производился на основании воспоминаний участников войны. Со­гласно воспоминаниям капитана Л. З. Соловьева, 34-й В.-С. полк потратил в Ляо-янском сражении 1 млн 200 тыс. патронов. Поэтому обычно 300‒350 патронов сол­дат старался носить при себе. См.: Соловьев Л. З. Указания опыта текущей войны на боевые действия пехоты; впечатления ротного командира. Спб., 1905. С. 12.

⁶⁶ Незнамов А. Из опыта русско-японской войны. (Заметки офицера Генераль­ного Штаба). Спб., 1906. С. 53.

⁶⁷ Левицкий Н. А. Указ. соч. С. 222‒227; Сорокин А. И. Указ. соч. С. 232. См. так­же: Шевченко В. Н. Указ. соч.; Сидоров А. Л. Указ. соч., и др.

⁶⁸ Ростунов И. И. Указ. соч. С. 207. См. также: Керсновский А. А. Указ. соч.; Че­ремисов В. Указ. соч., и др.

⁶⁹ Стенографический отчет Порт-Артурского процесса. С. 22.

⁷⁰ Ножин Е. К. Правда о Порт-Артуре. Часть I. Спб., 1906; Он же. Правда о Порт-Артуре. Часть II. Спб., 1907; Он же. Конец осадвг Порт-Артура. Часть III. Спб., 1907.

⁷¹ Стенографический отчет Порт-Артурского процесса. С. 76.

⁷² Сахаров А. Н. Размышления о русско-японской войне 1904‒1905 гг. // Вопро­сы истории 2007. № 4.

⁷³ См.: Широкорад А. Б. Русско-японские войны 1904‒1945. Минск, 2003; Он же. Падение Порт-Артура. М., 2003, и др.

^[25]Аспирант Санкт-Петербургского института истории РАН.