Как известно, в царствование императора Николая II православ­ное самодержавие как принцип народного сознания переживало кри­зис. Значительная часть интеллигенции в своем увлечении западными идеями охладела к православию, нередко ограничивая свою причаст­ность к Церкви исполнением треб и обрядов. «В области обществен­ной класс тот также жил идеями Запада, — писал об этом времени свя­титель Иоанн (Максимович). — Совершенно не уделяя в ней места влиянию Церкви, он стремился перестроить всю жизнь России, осо­бенно в области государственного управления, по западным образцам. Посему <...> велась особенно ожесточенная борьба с государственной властью, причем необходимость либеральных реформ и демократиче­ского устройства России сделались как бы новой верой, не исповедо­вать которую значило быть отсталыми»¹.

В конце Гражданской войны эти настроения заметно ослабели, тогда как Церковь все более влекла к себе умы и сердца православных граждан теперь уже бывшей Российской империи. Наиболее ярко об этом свидетельствуют события, происходившие на Дальнем Востоке, в Приморье, которое стало последним оплотом антибольшевистского сопротивления на территории России и где особенно трудно утверж­далась советская власть.

Этот период Белого движения, за которым последовала третья большая волна эмиграции, приходится на пору деятельности двух вре­менных правительств, сформированных в 1921‒1922 гг.: Приамурского правительства во главе с С. Д. Меркуловым и сменившего его прави­тельства Приамурского земского края, возглавляемого генерал-лейте­нантом царского производства М. К. Дитерихсом.

Захвату власти меркуловским правительством предшествовало возникновение в Приморье просоветских государственных образова­ний. Так, в конце января 1920 г. в результате переворота была создана Приморская областная земская управа — временное коалиционное социалистическое правительство во главе с бывшим учителем, эсером А. С. Медведевым, с декабря 1918 г. состоявшим гласным Областного земского собрания. В состав правительства вошли два большевика — П. М. Никифоров и В. Г. Антонов (с 12 декабря 1920 г. по 26 мая 1921 г. — глава Приморского областного управления), а также эсер М. Я. Линдберг, народный социалист А. В. Грозин, И. Г. Кушнарев, А. А. Меньшиков и др.

Несмотря на то что комендантом крепости был назначен эсер, под­полковник А. А. Краковецкий (бывший военный министр Временного правительства автономной Сибири), а начальником штаба стал гене­рал Доманевский, все главные рычаги управления в новом правитель­стве оказались в руках коммунистов. Параллельно с комендатурой был образован большевистский военно-революционный штаб, а во главе такой важной для власти структуры, как Финансово-экономическое бюро, оказался заместитель председателя правительства коммунист П. М. Никифоров. Митинги, выборное начало, коммунистические газе­ты — все это готовило население к «торжеству диктатуры пролетариата»². И только присутствие в Приморье интервентов (японских войск) не позволило сменить правительство на чисто большевистское³.

До мая 1921 г. Приморье входило в состав Дальневосточной респу­блики (ДВР) — «буферного» государственного образования, создан­ного в апреле 1920 г. по инициативе руководства РСФСР. С октября 1920 г. столицей ДВР стала Чита, где с 12 февраля по 12 апреля 1921 г. прошло Учредительное собрание. Итогом его работы было избрание правительства во главе с большевиками и принятие конституции ДВР, провозглашавшей демократические свободы, отмену частной соб­ственности и т.д., включая пункт об отделении Церкви от государства.

12 декабря 1920 г. правительство Приморской областной земской управы сменило Приморское областное управление ДВР во главе с большевиком В. Г. Антоновым («розовая власть»). Новое государствен­ное образование стало своего рода «буфером в буфере» и явилось оче­редным шагом на пути к установлению в Приморье советской власти.

В конце 1920 — начале 1921 г. в Приморье перебазировались остат­ки Дальневосточной армии (около 30 тыс. человек)⁴. Формально Бе­лой армии больше не существовало, почти безоружные войска разде­лились на два лагеря — «каппелевцев» (части 2-го и 3-го корпусов Дальневосточной армии, состоявшие из войск, совершивших Великий Сибирский Ледяной поход во главе с последним главнокомандующим Восточным фронтом генералом В. О. Каппелем) и «семеновцев» (в основном части 1-го корпуса Дальневосточной армии, состоявшие из вышедших из Забайкалья войск атамана Г. М. Семенова). Каппелевцы под командованием генерал-лейтенанта Г. А. Вержбицкого дис­лоцировались в г. Никольске-Уссурийском и Раздольном, тогда как ставка главнокомандующего семеновцев генерал-лейтенанта Г. М. Се­менова находилась в Гродеково.

Генерал-майор П. П. Петров, бывший командующий 3-й армией Восточного фронта и начальник снабжений Дальневосточной армии, охарактеризовал сложившееся к этому времени положение в войсках так: «…официально это не была ни армия, ни отдельные воинские ор­ганизации — это были люди, которые ищут пристанища, работы». Од­нако неофициально военная организация сохранялась, было даже ору­жие, а весной в частях начали проводиться боевые занятия⁵.

В мае 1921 г. при участии каппелевцев в Приморье произошел бе­лый переворот, вошедший в историю как меркуловский, — 23 мая каппелевские части почти мирным путем освободили от большевиков г. Никольск-Уссурийский, 26 мая был взят Владивосток. В тот же день руководивший восстанием Народно-революционный комитет (Крае­вой национальный комитет) объявил о свержении областного управ­ления ДВР и передаче власти Совету Первого съезда несоциалистиче­ского населения Дальнего Востока, состоявшему из пяти лиц, которые и образовали новое Временное Приамурское правительство во главе с братьями Меркуловыми (в его состав вошли С. Д. Меркулов, Н. Д. Мер­кулов, И. И. Еремеев, А. Я. Макаревич, Е. М. Андерсон). Председате­лем правительства стал С. Д. Меркулов — бывший юрисконсульт Вла­дивостокского городского самоуправления.

Зарубежные антисоветские газеты назвали события во Владиво­стоке не переворотом, а «падением власти большевиков». Основы но­вого государственного образования были заложены на предшество­вавшем перевороту Первом несоциалистическом съезде, открывшем свою работу 20 марта 1921 г. Съезд был задуман как широкое нацио­нальное объединение русских партий против социализма, а его назва­ние — «Съезд несоциалистического населения Дальнего Востока» — принадлежало главному организатору съезда и фактическому руководителю переворота Н. Д. Меркулову (бывшему купцу 1-й гиль­дии, владельцу пароходства на Амуре и спичечной фабрики во Влади­востоке).

Съезд открылся молебном и торжественным заседанием, прохо­дившем в здании Общедоступного театра. После избрания председате­ля состоялись выступления делегатов, среди которых были журналист и политический деятель, бывший присяжный поверенный округа Ка­занской судебной палаты В. Ф. Иванов; будущий председатель монар­хического центра в Харбине князь А. А. Кропоткин; старообрядческий священник, бывший проповедник в 3-й армии Колчаковского прави­тельства И. Г. Кудрин; православный священник-миссионер, участник Ледяного похода В. М. Демидов и Н. Д. Меркулов. По замыслу руково­дителей съезда Приморье должно было стать национально-демокра­тическим центром с устойчивым правовым порядком, который позво­лит наладить хозяйственную жизнь края и защитить национальные русские интересы⁶. Никаких широких задач для ведения борьбы с большевиками съезд не декларировал. Одна из его резолюций провоз­глашала, что возрождение русской мощи невозможно без участия в го­сударственном строительстве Православной Церкви.

10 июня 1921 г. во Владивостоке новобразованным правительством был созван Второй съезд несоциалистических организаций, на кото­ром было продолжено обсуждение программы государственного стро­ительства.

Результатом несоциалистического движения, разнородного по своему составу, стал созыв правительством «по образцу английского парламента» Приамурского народного собрания. Оно было образо­вано в июле 1921 г. как областной представительный орган сроком на один год и первоначально состояло из 10 фракций (монархическая, кадетская, эсеровская, крестьянская трудовая и др.). Членами Народ­ного собрания стали делегаты от населения Приморья и различных белых организаций полосы отчуждения КВЖД⁷.

К началу 1922 г. Приамурское государственное образование, про­возгласившее своей целью «сохранение национального порядка на том небольшом клочке, который остался от прежней России», включало в себя не только Приморскую, но также Сахалинскую, Камчатскую об­ласти и часть Якутской и Амурской областей⁸. Однако его гражданами открыто признавали себя только бойцы белых частей и беженцы. Боль­шинство местного населения — рабочие в городах, значительная часть сельских жителей южного Приморья — симпатизировали красным, они пополняли отряды партизан, которые держали в своих руках весь край.

Положение белых дестабилизировала и обстановка в армии. На следующий день после переворота во Владивостоке борьба между дву­мя лагерями привела к расколу белых формирований на фактически изолированные друг от друга группировки. Если каппелевцы (являв­шиеся основной военной силой переворота) поддерживали новое пра­вительство, то семеновцы, контролировавшие находившийся вне контроля владивостокских властей Гродековский район, сохраняли независимость.

Положение усугубилось в сентябре 1921 г., когда не без давления со стороны японского командования Меркуловы, поначалу опиравшие­ся на каппелевцев, наладили связь с атаманом Семеновым, который согласился примкнуть к новому правительству на условии продолже­ния боевых действий против большевиков. Однако в решающих сра­жениях с красными участвовали не семеновцы, а потерявшие под­держку правительства каппелевцы.

Еще в июне 1921 г., через месяц после прихода к власти Меркуло­вых, каппелевские части начали успешную кампанию по очистке При­морья от красных партизан. Газеты писали о панических настроениях среди представителей коммунистической власти в Чите, столице ДВР⁹.

В ноябре 1921 г. каппелевские части войск Временного Приамур­ского правительства (6 тыс. штыков и сабель)¹⁰, присвоив себе наиме­нование Белоповстанческой армии, выступили против большевиков в надежде поднять в Приамурье широкое повстанческое движение. Бое­вые действия переросли в Хабаровский поход, который стал послед­ним крупным выступлением Белой армии.

В декабре 1921 г. белые заняли Хабаровск и вышли на Амурскую железную дорогу, где столкнулись с крупными силами противника. После ожесточенных боев под Волочаевкой красные 14 февраля 1922 г. отбили Хабаровск и в начале апреля подошли к Спасску. Боевые успехи частей Народно-революционной армии Дальневосточной республики (НРА) под командованием В. К. Блюхера были достигнуты ценой гро­мадных людских потерь с обеих сторон. Белоповстанцы, лишенные вся­кой помощи, вынуждены были вернуться, их надежды на всеобщее вос­стание против большевиков не оправдались. Красные также были крайне истощены, для подготовки к последнему выступлению на Вла­дивосток им потребовалась передышка, длившаяся шесть месяцев.

После Хабаровского похода в войсках разразился новый конфликт, выразившийся в нападках меркуловского правительства на каппелевское командование. Меркуловы, ничего не сделавшие для поддержки армии, обвинили командование в больших расходах на походе, непра­вильной постановке снабжения. В свою очередь военные обвинили председателя правительства в том, что он занял враждебную армии по­зицию, пытаясь провести реорганизацию вооруженных сил в пользу семеновцев. Положение в войсках было критическим: с одной сторо­ны — конфликт между каппелевцами и семеновцами, с другой — раз­ногласия каппелевского командования с меркуловским правитель­ством. Результатом стал политический кризис.

Народное собрание, поддерживавшее каппелевцев, не могло со­гласиться с действиями правительства и все чаще подвергало его кри­тике. Обострение отношений дошло до роспуска Народного собрания правительственным Указом от 31 мая 1922 г. Однако часть его членов указу не подчинилась и в ночь на 1 июня объявила Приамурское пра­вительство низложенным, образовав собственное правительство.

Указом от 3 июня 1922 г. новая власть заявила, что вместо низло­женных членов Временного Приамурского правительства Народное собрание избирает председателем Приамурского правительства гене­рал-лейтенанта М. К. Дитерихса¹¹, находившегося в это время в Хар­бине. До прибытия М. К. Дитерихса во Владивосток временное испол­нение обязанностей председателя правительства было возложено на генерал-майора В. М. Молчанова.

В течение нескольких дней во Владивостоке существовали две, не признававшие друг друга власти. Положение спасло вмешательство приехавшего из Харбина Дитерихса. Ознакомившись с обстановкой, он сравнил события во Владивостоке с Февральской революцией 1917 г. и, не желая углублять раскол, заявил о своем отказе от «револю­ционного избранничества», роспуске Народного собрания и созыве Земского собора, на котором должна быть установлена структура и со­став верховной власти в Приамурье¹². В результате переговоров Народ­ное собрание (которое помимо покушения на власть обвинялось в на­рушении основного положения Временного Приамурского прави­тельства, не допускавшего к участию в легальной государственной и политической работе партию коммунистов и примыкавших к ней), а также образованное им правительство сложили свои полномочия.

Генерал Дитерихс принял командование вооруженными силами Приамурья, сменив на этом посту генерала Г. А. Вержбицкого.

Таким образом, вопрос о власти был разрешен мирным путем, и главная заслуга в этом принадлежала генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу. Важным итогом его участия в конфликте было то, что, принудив Народное собрание к самороспуску, он сумел поставить меркуловскому правительству жесткое условие — созыв Земского собора.

Временное Приамурское правительство объявило о созыве собора Указом от 19 июня 1922 г. № 149.¹³ Согласно выработанному Положе­нию о Приамурском Земском соборе в его состав должны были войти члены Временного Приамурского правительства, представители от ду­ховенства, военного командования и армии, казачества, гражданских ведомств, высших учебных заведений и прочих общественных и рели­гиозных организаций. К участию в соборе не допускались только ком­мунисты и примыкавшие к ним, а также социалисты-интернацио­налисты.

Открытие Земского собора состоялось в воскресенье 23 июля. На­чало заседаний предварил военный парад, после которого состоялся крестный ход и молебен, совершенный епископом Владивостокским Михаилом (Богдановым) в сослужении многочисленного духовенства. На открытии собора присутствовали представители консульского кор­пуса и японского командования¹⁴. Первым произнес приветственную речь председатель правительства С. Д. Меркулов, который сказал, что «задача открывшегося земсобора — зацепить гибнущую русскую жизнь на клочке Приморья и вести отсюда оздоровление для всей Русской земли — если не в смысле прямого непосредственного действия, то хотя бы лишь примером»¹⁵. После приветствий члены собора приняли присягу — все участники повторяли слова, которые произносил свя­щенник о. Аристарх (Пономарев), и целовали Крест и Евангелие.

Второе заседание, проходившее 25 июля, было посвящено выбо­рам президиума. Председателем Земского собора стал приехавший из Харбина профессор Юридического факультета Н. И. Миролюбов¹⁶, его заместителями — генерал А. П. Бакшеев и городской голова Никольска-Уссурийского В. Н. Толок. Почетным председателем еди­ногласно был избран патриарх Тихон, которому участники собора про­пели многолетие. Президиуму было поручено выработать и внести на обсуждение проект обращения к населению и духовенству Советской России.

На заседании 3 августа были приняты три тезиса, выработанные Комитетом монархических организаций Дальнего Востока: 1) Земский собор признает, что права на осуществление верховной власти в Рос­сии принадлежат династии Дома Романовых; 2) в связи с этим Земсобор считает необходимым и соответствующим желанию населения возглавление национальной государственности Приморья верховным правителем из династии Дома Романовых, династией для сего указан­ным; и 3) Земсобор считает необходимым доложить о вышеизложен­ном вдовствующей императрице Марии Федоровне и великому князю Николаю Николаевичу, в связи с чем правительству предложено всту­пить в переговоры на предмет приглашения члена династии на пост верховного правителя.

На время переговоров с династией и осуществления назначения предполагалось избрать временного правителя. После многочислен­ных дебатов и выступлений представителей разных политических группировок на 5-м заседании Земсобора правителем края был избран генерал-лейтенант М. К. Дитерихс, пользовавшийся авторитетом не только среди большинства белой эмиграции, но и у членов император­ской фамилии. В последующие дни проходили закрытые заседания и частные совещания, на которых обсуждались доклады членов прави­тельства, в том числе по военным вопросам. На одном из заседаний было решено созвать в ближайшее время Дальневосточный Помест­ный Церковный собор.

На 6-м торжественном заседании 8 августа состоялась передача полномочий Временным Приамурским правительством вновь избран­ному правителю. Бывший глава правительства С. Д. Меркулов после молитвы зачитал указ о передаче власти. В тот же день новый прави­тель издал указ о наименовании Приамурского государственного объ­единения Приамурским земским краем.

В период работы Земского собора исход антибольшевистской борьбы все еще оставался неясным. Представитель монархического центра в Харбине генерал Н. А. Лохвицкий побывал на Балканах и пы­тался вести переговоры с французами о переброске на Дальний Восток частей генерала П. Н. Врангеля и возможности принятия главноко­мандования одним из членов бывшей императорской фамилии. Боль­шинство монархистов возлагали надежды на великого князя Николая Николаевича¹⁷, имевшего наибольшее влияние в эмиграции. Однако он упорно отказывался встать во главе движения и занимал твердую позицию «непредрешенчества»¹⁸. Возможно, эта твердость была след­ствием пережитого в 1917 г. После подписания императором Никола­ем II отречения великий князь Николай Николаевич был назначен на пост Верховного главнокомандующего, однако принять эту должность не успел. Временное правительство отправило его в отставку, офици­ально уведомив о нежелании победившей демократии иметь членов императорской фамилии не только на высших военных постах, но и, вообще, в рядах революционной армии¹⁹.

10 августа на последнем заседании Земского собора во Владиво­стоке были приняты резолюции по вопросам объединения армии и эвакуации японских войск. Для решения этих задач были избраны две делегации — одна в Западную Европу, другая в Японию. Членами деле­гации в Европу были назначены: председатель собора Н. И. Миролюбов, епископ Камчатский Нестор (Анисимов)²⁰ и бывший председа­тель правительства С. Д. Меркулов²¹. Главной целью их поездки было разрешение вопроса о назначении на Дальний Восток правителя из династии Дома Романовых, роль которого предназначалась великому князю Николаю Николаевичу. Участие в составе делегации епископа указывает на то, что, по всей вероятности, именно на него возлагалась миссия склонить великого князя к согласию на приезд в Россию. Епи­скоп Нестор был близко знаком с Николаем Николаевичем, отличав­шимся глубокой религиозностью. В 1919 г. он находился в Крыму, где великий князь проживал вместе с супругой, и навещал, оказывая ду­ховную поддержку, близких родственников царской семьи в самое трудное для них время. Возможно по этой причине он и вошел в состав делегации как наиболее авторитетное лицо, способное оказать влия­ние на главного кандидата в правители России²².

После закрытия заседаний состоялся молебен во Владивостокском кафедральном соборе, служил его епископ Нестор при огромном сте­чении народа. Затем был большой парад²³.

Считая, что объединение населения должно происходить вокруг Церкви, правитель Земского края предписал Земской думе в срочном порядке разработать положение о приходах и приходских управлени­ях, причем основной городской, земской и казачьей административ­ной единицей местного самоуправления становился приход, управля­емый Приходским советом. Согласно указу правителя Владивосток должен был немедленно приступить к постепенному переходу к струк­туре управления по приходам. Кроме того, в указе говорилось, что од­новременно с созывом Церковного Собора необходимо созвать съезд представителей всех национальных организаций Дальнего Востока, «стоящих на принципах, возвещенных земсобором, для объединения дальневосточных общественных организаций вокруг Церковного Собора»²⁴. Для подготовки Церковного Собора правитель возложил на епископа Владивостокского Михаила созыв «совещания епископов»²⁵, которое состоялось 13‒14 сентября 1922 г. в Никольске-Уссурийском.

После окончания работы Земского собора в Приморье началась подготовка к обороне края. В соответствии с будущими боевыми за­дачами была произведена передислокация войсковых групп. Ввиду на­чала эвакуации японцами Спасского района генерал Дитерихс решил перенести место своего пребывания из Владивостока в район пред­стоящих военных действий. Вместе с Земской думой правитель пере­брался в Никольск-Уссурийский, где уже были расположены части генерала В. М. Молчанова (около 3 тыс. человек), готовившиеся при­нять Спасский район.

В Указе от 15 августа 1922 г. Дитерихс объявил о необходимости приготовления Приморской области к тому положению, которое соз­дастся после того, как он с центральным аппаратом внешних дел, дви­гаясь на запад, покинет пределы Приморской области. В связи с этим, сохраняя за собой полноту единоличной власти, он распорядился по­степенно перевести на принципы широкого самоуправления внутрен­нее административное, промышленное, образовательное и судебное управления Приморского края.

Дальневосточная Белая армия была преобразована в Приамурскую земскую рать — из трех корпусов были сформированы четыре рати: Поволжская (бывший 3-й корпус), Сибирская (бывший 2-й корпус), Сибирская казачья (бывший 1-й корпус) и Дальневосточная (части 1-го и 2-го корпусов), которые делились на полки (бывшие бригады)²⁶. Батальоны и дивизионы были переименованы в дружины, главноко­мандующий М. К. Дитерихс стал называться воеводой. Под командо­ванием воеводы ратникам немногочисленной Приамурской земской рати предстояло вести решающие бои с превосходящими силами Крас­ной армии.

Реальной возможности победить у защитников старой России уже не было. В значительной степени этому способствовала, по выраже­нию П. Балакшина, «пассивность населения на грани с фатальной самообреченностью»²⁷, подтверждением чему служат данные о моби­лизации в Земскую рать. Объявленный генералом Дитерихсом призыв ратников завершился в начале октября. И хотя среди откликнувшихся на него добровольцев были офицеры и солдаты даже из полосы отчуж­дения КВЖД, большинство призывников зачислялись по принужде­нию. Мобилизация во Владивостоке была ничтожной и позволила на­брать людей для организации батальона резерва, на фронт же пришло всего 160 человек. Призыв в Никольске дал около 200 человек²⁸.

9 октября 1922 г. красные заняли Спасск. Сухопутные части Приа­мурской рати во главе с генералом М. К. Дитерихсом, во много раз уступавшие противнику по численности и количеству боеприпасов, начали вынужденное отступление²⁹. Несмотря на громадное превос­ходство красных, боевой дух и дисциплинированность белых частей были «выше всякой критики»³⁰. 25 октября войска Красной армии под командованием И. П. Уборевича вошли во Владивосток. Оплот старой России — Приамурский земский край престал существовать.

Таким образом, в период с мая 1921 г. по октябрь 1922 г. в Приморье существовало государственное образование, поочередно возглавляв­шееся двумя белыми правительствами. Образованное в результате пе­реворота так называемое меркуловское правительство откладывало во­прос о форме правления в России до Учредительного собрания, тогда как правительство Приамурского земского края, возглавлявшееся ге­нералом М. К. Дитерихсом, объявило своей целью восстановление мо­нархии с царем из династии Романовых. Это означало, что на Дальнем Востоке над принципом «непредрешения», сформулированном Белым движением еще в 1918 г.³¹, одержал победу менее популярный лозунг о восстановлении в России монархического правления. Однако планам возвращения к власти представителя прежней династии не суждено было сбыться. Осенью 1922 г. Гражданская война закончилась оконча­тельным поражением Белого движения, начался период антибольше­вистского противостояния несоциалистических сил в эмиграции.

Последняя, самая многочисленная волна беженцев из Приморья во многом оказала влияние на социальный и политический состав бе­лой эмиграции в Китае. Главная роль в процессе ее формирования, безусловно, принадлежала военным.

Еще до начала боевых действий в Спасском районе все семьи во­еннослужащих были переведены во Владивосток, в дальнейшем они были эвакуированы в другие безопасные районы (Посьет³² и Ново-Киевск). 23 октября приказом правителя Приамурского земского края было объявлено об эвакуации воинских частей и флота и об освобож­дении служащих приамурской государственности от их обязанностей. В ближайшие дни около 30 судов, принадлежавших Сибирской фло­тилии под командованием контр-адмирала Ю. К. Старка и Добрфлоту, а также несколько иностранных кораблей с беженцами на борту (7500 человек, в том числе 1300 женщин) оставили Владивостокский порт и взяли курс вдоль берегов Кореи.

Остатки войск Белой армии уходили за границу разными путями. Части Сибирской группы Земской рати под командованием генерал-лейтенанта И. С. Смолина (около 3 тыс. человек) направились в по­лосу отчуждения КВЖД в район станции Пограничная³³. После пере­хода границы и сдачи оружия китайским властям солдаты были отделены от офицеров и отправлены в эшелонах на станцию Мань­чжурия (большинство из них по дороге бежали, впоследствии некото­рым удалось устроиться на работу, часть бежавших вернулась в Совет­скую Россию). Офицеров этой группы отправили в беженский лагерь в Цицикар.

Наиболее крупная военная группировка под командованием гене­рала Дитерихса (около 9 тыс. человек) до окончания эвакуации Влади­востока оставалась в районе Посьета (откуда ушли последние суда на Гензан) и Ново-Киевска (где организовывалась отправка беженцев су­шей). Эвакуация семейств и раненых из Ново-Киевска завершилась за несколько дней до прихода красных. Беженцы были направлены на границу в Хунчунский район. Тяжелейший переход с ночевками в поле под дождем длился три дня. После сдачи Ново-Киевска войска отсту­пили в Хунчун, 1 ноября они перешли границу. После переговоров с местными властями эта группа беженцев была направлена в район Ги­рина, где людей разместили в беженских лагерях, которые просуще­ствовали до осени 1923 г.

Для характеристики последней волны белой эмитрации в Китай уместно представить данные о составе и численности Хунчунской группы беженцев в ноябре 1922 г.³⁴

Численный состав Хунчунской группы по внутренним беженским группам

Таким образом, общая численность Хунчунской группы в ноябре 1922 г. составила 8648 человек.

Военных специалистов (артиллеристы, пулеметчики, саперы, те­леграфисты и пр.) насчитывалось более 75%, людей невоенных спе­циальностей — около 25%. По профессиональным навыкам беженцы невоенных специальностей делились на следующие группы: ремеслен­ники и мастеровые (сапожники, столяры, кузнецы, портные и пр.) — 57%; технические специалисты (от инженеров до монтеров) — 15%; интеллигенты (учителя, врачи, агрономы, актеры и пр.) — около 28%.

Всего к началу ноября 1922 г. из Приморья эвакуировалось до 20 тыс. человек, в том числе около 14 тыс. военнослужащих³⁵. Пред­ставителей духовенства было от 80 до 100 человек³⁶. По свидетельству харбинского протоиерея А. Пономарева, большинство из них состав­ляли военные священники, отступившие с Белой армией из Волжско­го и Каменского районов, с Урала и из Сибири. Меньшинство ушли из родных мест вместе с беженцами³⁷.

В числе эмигрантов оказались четыре архиерея, покинувшие Рос­сию в период с 1920 по 1922 г. — архиепископ Оренбургский и Тургайский Мефодий (Герасимов)³⁸, епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий (Заборовский)³⁹, епископ Камчатский и Петропавловский Нестор (Анисимов) и епископ Владивостокский Михаил (Богданов)⁴⁰. Все четыре епископа эмигрировали под угрозой большевистских ре­прессий.

После оставления Приморья многочисленные группы беженцев двинулись в полосу отчуждения КВЖД⁴¹. Перейдя границу, русские оседали в Харбине, Шанхае, Пекине, Тяньцзине, Мукдене, Дайрене, Чаньчуне и других уголках Китая. Довольно скоро в просоветских га­зетах стали появляться сообщения о «замыслах» белогвардейцев, кото­рых было теперь так много за границей. Однако первые годы эмигра­ции стали для большинства из них суровой школой выживания в чужой стране. Воинской организации больше не существовало, сохранялась лишь внутренняя сплоченность русских людей, оказавшихся в поло­жении простых беженцев. Их главной заботой стал поиск работы. Нужда, безнадежность найти хоть какой-нибудь заработок впослед­ствии вынудила часть из них вернуться в Россию, кто-то смог уехать в Европу и Америку.

Больше всего беженцев поселилось в Харбине — русском городе, основанном на китайской территории в 1898 г. как административно­хозяйственный центр КВЖД. Если учесть, что число жителей Харбина к 1917 г. составляло 100 тыс. человек, из них российских подданных было свыше 40 тыс., то к 1923 г. число представителей русской диаспо­ры возросло до 165 857 человек⁴², т.е. более чем в 4 раза. Согласно дан­ным Харбинского комитета помощи русским беженцам за период с 1918 по 1923 г., социальный состав зарегистрированных эмигрантов выглядел следующим образом: крестьяне — 40,6%, мещане — 24,7%, казаки — 15%, рабочие — 7,1%, дворяне — 2,4%, почетные граждане, лица купеческого сословия, духовенство — 2,5%. Более половины за­регистрированных лиц состояли на службе в Белой армии⁴³.

Первые годы пребывания за границей бывших граждан Россий­ской империи — это целая эпоха, когда люди, которые были вынужде­ны покинуть отечество, считали свое изгнанничество временным и ждали скорого возвращения на родину. Но постепенно их надежды на возвращение в «старую» Россию стали угасать, приходилось налажи­вать жизнь на чужбине.

Основная часть беженцев состояла из людей, оказавшихся в край­не бедственном положении, и они устремились в храмы. «Эмигра­ция, — вспоминал об этом времени историк и церковный деятель Хар­бина Е. Н. Сумароков⁴⁴, — нутром чувствовала необходимость стояния на чем-то твердом и неизменном и эту твердость обрела в религии, к которой большинство ранее относились равнодушно. Когда же прои­зошло крушение всех политических, экономических и других объеди­няющих основ, тогда в особенности стала понятна объединительная сила Православной Церкви»⁴⁵.

Сама же Церковь видела свое главное предназначение в спасении душ человеческих и принимала под свой кров всех нуждающихся в ее поддержке независимо от политических взглядов и социального по­ложения. Объединение вокруг Церкви стало символом национального единения русских людей в изгнании, стремившихся сохранить «живой дух» российской церковной традиции, свою культуру, веру.

Примечания

1. Иоанн (Максимович), свт. Об отношении к вождям Белого движения, письмо г-ну Рейеру // Серафим (Роуз), иеромон., Герман (Подмошенский), игум. Блаженный святитель Иоанн Чудотворец. М., 2003. С. 834.
2. Хартлинг К. Н. На страже Родины: События во Владивостоке, конец 1919 — начало 1920 г. // Предисл. Б. Филимонова. Шанхай, 1935. C. 150.
3. См.: Последние бои на Дальнем Востоке // Сост. С. В. Волков. М., 2005. С. 3.
4. Там же.
5. См.: Петров П. П. В Приморье (1921‒1922 гг.) // Последние бои на Дальнем Востоке. С. 8.
6. ГАРФ. Ф. Р-7339. Д. 4. Л. 1.
7. См.: Филимонов Б. Б. Белоповстанцы. Хабаровский поход. Зима 1921/22 го­да // Последние бои на Дальнем Востоке. Указ. изд. С. 61.
8. ГАРФ. Ф. Р-6143. Д. 3. Л. 1.
9. См.: Генерал Дитерихс / Сост. В. Ж. Цветков. М., 2004. С. 325.
10. См.: Последние бои на Дальнем Востоке. Указ. изд. С. 4. (По данным, при­веденным С. В. Волковым, на 6 ноября 1921 г. в войсках Временного Приамурского правительства насчитывалось 27 тыс. едоков, но на фронт можно было выдвинуть не более 6 тыс. бойцов, при полном напряжении сил — не более 9 тыс.).
11. ГАРФ. Ф. 6143. Д. 3. Л. 5.
12. Там же. Л. 11‒12.
13. Там же. Л. 9.
14. В вооруженной борьбе с большевиками правые представители несоциали­стических организаций Дальнего Востока рассчитывали на иностранную помощь, прежде всего Японии (см.: Мелихов Г. В. Российская эмиграция в Китае (1917‒1924 гг.). М., 1997. С. 86).
15. Свет. Харбин, 1922. 25 июля.
16. Миролюбов Никандр Иванович (1870‒1927), юрист, приват-доцент Казан­ского университета по кафедре уголовного права и процесса (до 1918 г.), прокурор Казанской судебной палаты (1918‒1919), экстраординарный профессор Иркутско­го университета. В 1920 г. эмигрировал в Харбин. Участвовал в основании Высших экономико-юридических курсов, действовавших по программе юридического фа­культета с усиленным изучением экономических наук. С конца 1920 г. — декан Кур­сов. После переименования Курсов в Юридический факультет — профессор, декан Юридического факультета (до 1924 г.). Член Харбинского Епархиального совета.
17. Николай Николаевич Романов (младший), великий князь — сын великого князя Николая Николаевича (старшего), третьего сына императора Николая I. В 1921 г. на Съезде хозяйственного восстановления России в Бад-Рейхенгале был объявлен главой эмиграции.
18. Русская военная эмиграция 20‒40-х годов: Док. и мат. / Сост. И. И. Басик, А. Авдеев, А. Т. Жадобин и др.: В 2 т. Т. 2: Несбывшиеся надежды. 1923 г. М., 2001. С. 68‒69.
19. См.: Керсновский А. А. История Русской Армии. М., 1994. Т. 4. С. 263, 268; Данилов Ю. Н. Великий князь Николай Николаевич. М., 2007. С. 15.
20. Нестор (Анисимов Николай Александрович; 1885‒1962), митрополит. В 1916 г. хиротонисан во епископа Петропавловского, второго викария Владиво­стокской епархии; после переименования епархий — епископ Камчатский и Пет­ропавловский. Член Священного Собора Православной Российской Церкви 1917‒1918 гг. В 1922 г. эмигрировал. С 1933 г. архиепископ (РПЦЗ). В 1938 г. — в Малабарской Духовной Миссии в Индии. В 1945 г. воссоединился с Московской Патриархией, управлял Восточно-Азиатским митрополичьим округом. С 1946 г. митрополит, Экзарх Московской Патриархии в Восточной Азии. В 1948 г. аресто­ван в Харбине и переправлен в Москву, приговорен к 10 годам заключения в ИТЛ. Освобожден в 1957 г. Митрополит Новосибирский и Барнаульский. С 1958 г. — вре­менно управляющий Кировоградской и Николаевской епархией. В том же году уволен на покой. Скончался в Москве.
21. ГАРФ. Ф. Р-5194. Д. 4. Л. 576.
22. Там же. Л. 538‒539. (Согласно протоколам заседаний Земского собора на за­седании 9 августа после прочтения телеграммы от вдовствующей императрицы Ма­рии Федоровны с благодарностью за добрые пожелания, присланные Земсобором ко дню ее тезоименитства, епископ Нестор «предложил приветствовать телеграм­мой великого князя Николая Николаевича по случаю дня его тезоименитства с провозглашением ему многолетия». Председатель собора Н. И. Миролюбов в свою очередь предложил просить епископа Нестора «как бывшего духовника великого князя» подписать эту поздравительную телеграмму.)
23. Свет. Харбин, 1922. 12 августа.
24. Там же. 18 августа.
25. Уссурийское слово. 1922. 13 сентября.
26. Последние бои на Дальнем Востоке. Указ. изд. C. 4.
27. Балакшин П. Финал в Китае: Возникновение, развитие и исчезновение Бе­лой эмиграции на Дальнем Востоке: В 2 т. Сан-Франциско — Париж — Нью-Йорк, 1958. Т. 1. C. 93.
28. Петров П. П. В Приморье (1921‒1922 гг.). Указ. изд. C. 36.
29. К началу боев в октябре 1922 г. Земская рать имела всего 6325 штыков, 1622 сабли, 77 пулеметов, 21 орудие, тогда как НРА ДВР (данные на 1 октября 1922 г.) состояла из трех стрелковых дивизий и одной отдельной кавалерийской бригады общей численностью 19,8 тыс. человек (См.: Вологодский П. В. Во власти и в изгнании: Дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эми­гранта в Китае (1918‒1925 гг.) / Сост., предисл. и коммент. Вульфа Д. Г., Ларькова Н. С., Ляндерса С. М. Рязань, 2006. C. 377).
30. Вологодский П. В. Во власти и в изгнании. Указ. соч. С. 369.
31. Согласно этой программе Белого движения после ликвидации советской власти предполагалось созвать Всероссийское Национальное Учредительное Со­брание, на котором были бы окончательно разрешены вопросы о форме правления в стране (монархия или республика), избрании главы государства и утверждены проекты социально-экономических и политических реформ (см.: Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1917‒1918 гг. М., 2008. С. 14).
32. Порт Посьет в Японском море у западных берегов залива Петра Великого, на российско-корейско-китайской границе.
33. Пограничная — железнодорожная станция и поселок на Восточной линии КВЖД (546 км к востоку от Харбина и 230 км к западу от Владивостока).
34. Петров П. П. В Приморье (1921‒1922 гг.). С. 43.
35. Последние бои на Дальнем Востоке. Указ. изд. С. 4.
36. Троицкая С. С. Харбинская епархия, ее храмы и духовенство: К 80-летию со дня учреждения Харбино-Маньчжурской епархии (1922‒2002 гг.). Брисбен, 2002. С. 3.
37. Ган С., свящ. Жизнеописание архиепископа Цицикарского Ювеналия (Килина; +1958 г.): К 80-летию освящения соборного храма Казанско-Богородицкого монастыря в г. Харбине [Электронный ресурс] // Русская Православная Церковь за границей: Официальная страница: URL: www.russianorthodoxchurch.ws/synod/ documents/art_yuvenaly.html
38. Мефодий (Герасимов Маврикий Львович; 1856‒1931), митрополит. В 1894 г. хиротонисан во епископа Бийского, викария Томской епархии. С 1898 г. епископ Забайкальский и Нерчинский, с 1912 г. — Томский и Алтайский, с 1914 г. — Орен­бургский и Тургайский. Член Священного Собора Православной Российской Церкви 1917‒1918 гг. В 1918 г. возведен в сан архиепископа. С 1920 г. в эмиграции. В 1922 г. после учреждения Высшим Церковным Управлением за границей Харбин­ской епархии стал первым главой епархии с титулом архиепископа Харбинского и Маньчжурского. С 1929 г. митрополит (РПЦЗ). Скончался в Харбине.
39. Мелетий (Заборовский Михаил Васильевич; 1869‒1946), митрополит. В 1908 г. хиротонисан во епископа Барнаульского, викария Томской епархии. С 1912 г. епи­скоп Якутский и Вилюйский, с 1916 г. — Забайкальский и Нерчинский. В 1920 г. эмигрировал, жил в Харбине. С 1931 г. архиепископ Харбинский и Маньчжурский (РПЦЗ). В 1939 г. Архиерейским Синодом РПЦЗ возведен в сан митрополита. В 1945 г. воссоединился с Московской Патриархией. Скончался в Харбине.
40. Михаил (Богданов Михаил Александрович; 1867‒1925), епископ. В 1907 г. хиротонисан во епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии. С 1914 г епископ Самарский и Ставропольский. В 1917 г. вошел в состав нового Синода, сформированного обер-прокурором В.Н. Львовым. В период работы Предсоборного совета возглавлял его 10-й отдел. Член Священного Собора Православной Российской Церкви. В 1918 г. покинул свою епархию и перебрался на Дальний Вос­ток. С 1919 г. управлял Владивостокской епархией. С 1922 г. в эмиграции. Жил в Японии, после землетрясения 1923 г. выехал в Харбин. Скончался в Харбине.
41. С конца XIX в., в связи со строительством и эксплуатацией Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), Маньчжурия являлась сферой русского влияния в Китае.
42. Аблова Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: Международные и по­литические аспекты истории (первая половина ХХ века). М., 2005. С. 66, 125.
43. Аурилене Е. В. Российская эмиграция в Китае: 1920‒1950-е гг.: Дис. ... докт. ист. наук. Хабаровск, 2004. С. 65.
44. Сумароков Евгений Николаевич (1884 — после 1948). Уполномоченный Ми­нистерства Внутренних Дел Омского правительства по устройству беженцев в За­байкальской области. В 1920 г. эмигрировал в Маньчжурию. Бвш певчим в Свято­Николаевском соборе Харбина, учителем церковно-приходской школы. Работал в церковно-общественнвгх организациях Харбина. С 1924 г. — псаломщик в Иверской церкви на Пристани. Член Харбинского Епархиального совета, юрискон­сульт, директор епархиальной библиотеки. Декан и преподаватель Богословского факультета при институте Святого Владимира. Редактор журнала «Хлеб Небес­ный». Автор множества книг и статей. В феврале 1946 г. принял советское граждан­ство. В 1948 г. арестован китайскими властями и депортирован в Советский Союз. Находился в заключении, проходил по одному делу с митрополитом Нестором (Анисимовым). Приговорен к 10 годам ИТЛ. Скончался в лагере.
45. Сумароков Е. Н. ХХ лет Харбинской епархии (1922‒1942). Харбин, 1942. С. 1.

^[*] Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет.