«И взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил себя царем в среду, день праздника Креста, 14 айлуля 1298 (14 сентября 987 года. — В. Г.), то есть 17 джумады I 377, и овладел страною греков до Дорилеи и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его, и был им озабочен царь Василий по причине силы его войска и победы его над ним.
И истощились его (Василия. — В. Г.) богатства, и побудила его нужда послать к царю русов — а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он (царь русов. — В. Г.) на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия, после того, как он (Василий. — В. Г.) поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его стран, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону, и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов. И они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли. И отправили к нему сестру свою, а она построила многие церкви в стране русов.
И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардой Фокой морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку, и завладел царь Василий приморскою областью и захватил все суда, которые были в руках Фоки.
И уже послал царь Василий, после того как войска Фоки расположились в окрестностях города Константинополя и завладели областью востока, магистра Таронита морем в Требизонд. И собрал он людей и направился к берегу Евфрата. И послал Варда Фока своего сына Никифора Кривого к Давиду, царю Грузии, владетелю города ал-Тай, чтобы просить у него помощи против Таронита. И отправил Давид с ним одного своего раба с тысячею всадников, и пошли с ним также оба сына Бакрата патриции, владетели ал-Халидата, с тысячею всадников и столкнулись с Таронитом и разбили его. И дошла до них в ту пору весть о победе войск царя Василия над Фокою на море в Хрисополе. И вернулся раб Давида грузинского со своими людьми и также оба сына Бакрата восвояси и оправдывались перед ним тем, что они уже исполнили то, чего он от них требовал, то есть разбили Таронита. И разбрелось то войско, которое было при Никифоре, сыне Фоки, и он сам пошел к своей матери. Она же пребывала в том замке, в котором был заключен Склир...
И выступил царь Василий и брат его Константин со своими войсками и с войсками русов и столкнулись они с Вардой Фокою в Абидосе — а это близко от берега константинопольского — и победили Фоку. И был он убит в субботу 13 нисана того же года (13 апреля 989 года. — В. Г.), т. е. третьего мухаррема 379-го». (20, 23-24)
Во время блокады мятежниками Константинополя в их тылу еще находились верные центральной власти города, такие как крупный порт на черноморском побережье Малой Азии Трапезунд.
Помощь русов пришла после того, как удалось договориться о свадьбе. Позднее, уже после окончания напряженной борьбы с повстанцами, на Русь были отправлены священники и невеста. Крещение произошло по возвращении Владимира Святого из Византии, где он принимал деятельное участие в укреплении власти законных императоров в качестве их будущего зятя.
Участь мятежа решили две битвы — при Хрисополе и Авидосе. Причем на Хрисополь отправились морем и сушей. Главным событием развернувшихся здесь схваток было морское сражение. Войска восставших стояли в окрестностях Константинополя. Такое определение справедливо как для района Хрисополя, лежавшего на противоположном от столицы берегу пролива, так и для европейских предместий столицы. То, что армия выступила морем и сушей, говорит об одновременности похода морских и сухопутных сил. В этом случае сухопутные силы должны были сражаться с европейским противником. Сходный рассказ оставил Ал-Макин:
«И взбунтовался открыто Варда Фока, и приглашал людей признать его за царя во втором джумада 377 года (27 сентября 987 года. — В. Г.), и овладел всеми землями Рума (Византии. — В. Г.) до берега моря. И стало важным дело его, и боялся его царь Василий боязнию великою. И истощились богатства его (Василия. — В. Г.), и побудила его нужда вступить в переписку с царем русов. Они же были его врагами. И он просил у него помощи.
И царь русов согласился на это, и просил свойства с ним. И женился царь русов на сестре Василия, царя греков, после того, как он поставил условием принятие христианства и отправил к нему митрополитов, которые обратили в христианство его и весь народ его владений. И не было у них до этого времени религиозного закона, и не верили они ни во что. И они — народ великий, и с той поры все они стали христианами по сие время.
И отправился царь русов со всеми войсками своими к услугам царя Василия и соединился с ним. И они оба сговорились пойти навстречу Варде Фоке и отправились на него сушей и морем и обратили его в бегство, и завладел Василий всем своим государством, и победил Варду Фоку, и убил его 3 мухаррема 379 года (13 апреля 989 года. — В. Г.)». (1, 81)
У Ал-Макина изложение более лаконично, но сохранен сухопутно-морской характер первой битвы. Причем суша упомянута первой, а командующим армией русов назван их царь. Это означает, что в битвах против Варды Фоки русов возглавлял Владимир Святой.
Васильевский обнаружил в средневековом латинском переводе «Истории» Иоанна Скилицы утверждение о том, что под Хрисополем по поручению Василия II императорским флотом командовал русский князь Владимир. (1, 93) Надо полагать, что у переводчика Габия был уникальный вариант греческого текста, в котором описывалось личное участие крестителя Руси в сражении.
Сведения Корсунской легенды о походе русской армии во главе с Владимиром Святым под Константинополь подтверждаются византийскими и восточными известиями. Только русы ходили не воевать с Василием II, а помогать ему.
Ибн ал-Атир (ум. 1233):
«И перешел Вардис (Варда Фока. — В. Г.) пролив и осаждал Константинополь, и в нем находились оба царя, сыновья Армануса, именно Василь и Константин. И он притеснял их обоих, вследствие чего они отправили посланников к царю русов и просили о помощи, женили его на одной их сестре. Но она отказалась выдать себя человеку неодинаковой с нею веры. Вследствие чего он принял христианство, и было это началом христианства у русов. И женился он на ней, и пошел навстречу Вардису. И они сражались и воевали. Затем Вардис был убит, и оба царя утвердились в своей власти». (1, 89)
Здесь прямо указан переход через пролив и один лишь царь русов назван противником Варды. По мнению восточного автора русы были основной военной силой империи в борьбе с мятежниками.
Современник событий Лев Диакон писал:
«Магистр Варда Фока поднял мятеж против правителей, подчинил себе войско ромеев, находившееся в Азии, занял все морские пристани и города, кроме Авидоса, привел множество кораблей и загородил ими Геллеспонтский пролив, не давая грузовым судам прохода к столице, и высадил на берег у Авидоса большое войско под начальством Льва Мелиссина для охраны своих триер и для осады этого города. Затем он возвел перед Византием сильное укрепление на Хрисопольском холме и направил туда немалое пешее и конное войско, начальником которого назначил своего брата, патрикия Никифора, а также патрикия Калокира, по прозванию Дельфин. Но император Василий, переправившись с большими силами через Босфор, победил их в бою и захватил в плен. Брата Фоки Никифора он заковал в цепи и заключил в темницу, а Калокира Дельфина там же, на Хрисопольском холме, на том самом месте, где был разбит его шатер, посадил на кол». (10, 90)
Лев Диакон полностью замолчал русское участие в подавлении восстания, а приведение ими к покорности восставшего Херсонеса выдал за бедственное для империи происшествие. Следуя своей цели, историк из-за русов исключил описание главного сражения под Хрисополем — морского. Но в одном месте хронист проговорился о том, что Калокир был посажен на кол. Это преимущественно славянский вид казни. Либо сами русы расправились с побратимом Святослава Великого, либо византийцы порадовали их видом национального наказания.
Видна еще одна лакуна. Блокада Геллеспонта-Дарданелл позволяла отсечь подвоз припасов в столицу со стороны Средиземного моря. Но причерноморский Трапезунд сохранял верность центральной власти. Поэтому, для прекращения подвоза с севера, Босфор также должен был быть перегорожен флотом мятежников. Для переправы их противника под Хрисополь требовались суда. Столкновение двух эскадр было неизбежным.
Фоки под Хрисополем не было. Он еще не был готов к решающему натиску на столицу, так как в Малой Азии находились области, грозившие, подобно Трапезунду, ему ударом в спину. Тактика его ясна. Он в первую очередь бросил войска к проливам и перекрыл их. Связь с малоазийскими провинциями и снабжение огромного города продовольствием были затруднены. Теперь время работало на мятежников. Фока мог поодиночке покорять малоазийские города, а в обреченной на полуголодное существование столице зрело недовольство законной властью. Сходную тактику применял Варда Склир в своем мятеже 976 – 979 годов. Он также морскими силами блокировал Авидос и постарался в первую очередь захватить малоазийские гавани.
В 988 году мятежники должны были выстроить цепь кораблей севернее Константинополя. Для охраны флотилии от атаки брандеров и обстрела камнеметами им был необходим плацдарм на европейском берегу. Греки должны были помнить карфагенскую трагедию. При императоре Льве I (457 – 474) вандалы, воспользовавшись беспечностью моряков, сожгли при помощи брандеров осаждавший их византийский флот. (6, 43) Район Хрисополя лежит севернее столицы. Перегородившая Босфор эскадра охранялась с одной стороны укреплением на Хрисопольском холме, с другой — высадившимся на европейском берегу десантом, блокировавшим северо-восточные подступы к Константинополю.
Византийский историк XI века Михаил Пселл еще застал в живых приближенных Василия II. Он пользовался рассказами, восходящими к воспоминаниям участников событий. В эпоху Пселла острота былых событий притупилась, и запрет на упоминание тавроскифов стал менее жестким. Михаил Пселл:
«Между тем Склир вновь задумал овладеть престолом и захватить власть, ибо Фока в это время уже ушел из столицы, а царское войско было рассеяно. Однако, подойдя к ромейской границе, он узнал, что Фока объявил себя императором. Тогда Склир, не имея сил, чтобы еще и с царем сражаться, самодержцу нанес новое оскорбление, а к Фоке явился, смирив гордыню, уступил ему первенство и согласился занять второе место подле него. Затем они разделили на две части военные силы и придали мятежу новый размах. Уповая на отряды и укрепления, они спустились к прибрежным крепостям Пропонтиды, разбили для безопасности лагеря и готовы были приступить к переправе через море.
Царь Василий порицал неблагодарных ромеев и, поскольку незадолго перед тем явился к нему отряд отборных тавроскифских воинов (русов. — В. Г.), задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска. Те застали неприятеля врасплох, готовившихся не противника побить, а вина попить, многих убили, а остальных рассеяли, и поднялся среди мятежников бунт против самого Фоки». (12, 9-10)
Перевод интересных для нас мест у Васильевского более точен в деталях, поэтому приведем и его:
«Император Василий убедился в нерасположении к нему греков, и так как незадолго пред тем к нему спешно пришел от тавроскифов значительный военный отряд, то он, соединив их и устроив другую наемную силу, выслал их противу расположенной на другой стороне фаланги. Явившись пред нею сверх ожидания, когда противники не были возбуждены к битве, но обратились к пьянству, они убили из них немалое число, а других рассеяли в разные стороны.
Потом им пришлось выдержать крепкий бой и с самим Фокой. Тогда явился при войске и царь Василий, только что отпустивший бороду и приобретавший военную опытность. Не был в отсутствии из лагеря и брат его Константин». (1, 92-94)
Русы спешили на помощь императорам. Они приняли участие в двух битвах. В первой было разгромлено пьяное войско, во второй их противников возглавлял Варда Фока. Перед нами хрисопольское и авидосское сражения.
Изложенная версия событий не во всем достоверна. Например, Склир оказывается в действующей армии, тогда как в действительности он был заключен Вардой Фокой в темницу и в последовавших затем битвах участия не принимал. Об этом свидетельствует Степанос Таронский:
«Вард, он же Фока, по приказанию Василия пошел против него (Варды Склира. — В. Г.) войною во главе всех греческих и иверийских (грузинских. — В. Г.) войск. Он (Варда Фока. — В. Г.) отправил к последнему послов с заманчивым предложением: «Приди, мы заключим мир и разделим между собою Грецию, уничтожив владычество Василия». Царь Вард (Варда Склир. — В. Г.) согласился на это и отпустил бывшие при нем войска татчиков (мусульман. — В. Г.). Но когда они встретились друг с другом, то Вард, он же Фока, схватил Варда Склероса и с вооруженным конвоем приказал отвести его в крепость Жеравс». (3, 178)
Пселл явно симпатизировал Варде Склиру и преувеличивал его роль в событиях 987 – 989 годов. В 987 году армия была разделена на две части, и каждый отряд двинулся к крепостям у пролива. Во главе одного якобы стоял Фока, во главе второго — Склир. Разделение армии подтверждает Лев Диакон, уточняющий, что приморскими крепостями были Авидос и Хрисополь. Под Хрисополем вождями были Калокир Дельфин и Никифор Фока, под Авидосом — Лев Мелиссин.
Никифор Фока был родным братом и доверенным лицом Варды Фоки. Возглавляемая им армия была главной, так как подступала к столице. Два военачальника понадобилось из-за того, что Никифор был ослеплен за участие в предыдущем мятеже своего брата, за что получил прозвище Кривой. Реальное командование войсками возлагалось на Калокира. Можно сделать вывод о том, что сторонники посаженного в заключение Склира были направлены во главе с Мелиссином к Авидосу. Пселл заменил Мелиссина на сидевшего в тюрьме Склира.
В битве при Хрисополе русы разгромили вражескую фалангу. Выражение «расположенная на другой стороне фаланга» загадочно. Если это сухопутная фаланга, выстроенная на азиатском берегу Босфора, то как понимать царившее в ее рядах пьянство? Тем более что общая атмосфера беспечности и разгула не вяжется с построенным для боя войском, на глазах которого переправляется враг. Фалангой иносказательно названа цепь перегораживавших пролив кораблей и военный лагерь на Хрисопольском холме.
Хрисопольские войска мятежников блокировали пролив. У Никифора и Калокира был флот. Учитывая значение их армии, хрисопольский флот был могущественнее авидосского, который, в свою очередь, «состоял из множества кораблей». Только разбив морскую армаду мятежников, можно было овладеть хрисопольскими укреплениями. Утверждение Яхьи о преимущественно морском характере хрисопольской битвы подтверждается.
Степанос Таронский:
«Вард, он же Фока, в 435 году отложившись, начал во главе греческих и иверийских войск войну против царственного города Константинополя, продолжавшуюся два года. Насупротив царственного города он построил крепость, назначив в ней магистром Дельфинаса, дав ему охранительное войско и приказав никого не выпускать из города и не впускать никого из посторонних. Но начальник гавани, заключив с царем Василием мирный договор, ночью перевел на противоположный берег все войска, бывшие в городе, равно как и войска западных стран. Они обошли крепость сзади и засели в засаде. Между тем с рассветом со стороны города военные корабли с факелами двинулись на крепость. Крепостные войска при виде этого вышли против них на бой. Тогда, сидевшие в засаде за крепостью, пошли на них и часть войска Дельфинаса предали мечу, а другую загнали в море. Самого же Дельфинаса, взяв в плен, представили царю Василию, который приговорил его к виселице. Это случилось в 437 году». (3, 178-179)
Дата гибели Дельфинаса-Дельфина (лето 988 года) дана по «эре 551 года», а вот для начала мятежа Фоки (осень 987 года) эта эра не подходит, хотя определение войны двухлетним периодом верно. По «эре 551 года» осень 435 года должна приходиться на 986 год, но по осеннему византийскому счету уже шел следующий год. С реальной хронологией двухгодичное расхождение, так что дата дана по «эре 553 года».
Командующим хрисопольскими войсками назван Калокир Дельфин. Он получил приказ никого не впускать и не выпускать из города. Стоя на Хрисопольском холме, помешать проходу в город нельзя. Содержание приказа косвенно подтверждает блокаду Константинополя с суши и моря.
Согласно Степаносу, Дельфин был приговорен Василием II к виселице, но реального Калокира посадили на кол сразу же после захвата хрисопольского укрепления. По версии Льва Диакона в тюрьму попал Никифор Кривой. Он как раз мог дождаться приговора Василия II. Никифор Кривой ускользнул из Хрисополя. Его посадили в тюрьму и повесили по приказу императора позднее.
Дальнейший рассказ Степаноса о хрисопольской битве полон загадок. Он не знает морского сражения под Хрисополем. Более того, даже не подозревает о наличии в Босфоре мощного флота мятежников. В противном случае армянин не стал бы приводить абсурдного описания движущихся к азиатскому берегу кораблей с факелами вдоль линии перекрывших пролив судов противника. На самом деле плывший от Константинополя флот нападал на флот мятежников при помощи брандеров и мечущих греческий огонь кораблей.
Еще большее недоумение вызывает некий начальник гавани. Он командует переправой армии Василия II на азиатский берег и фактически всей хрисопольской битвой. Под гаванью понимается залив Золотой Рог, в котором стоял флот. На самом деле императору не было нужды заключать мирный договор со своим собственным чиновником. Единственный человек, с которым в тот момент был заключен мирный договор, — это Владимир Святой. Можно сделать вывод о том, что в источнике, которым пользовался Степанос, первоначально речь шла о владыке русов, который затем был сокрыт под прозванием начальника гавани. Причиной трансформации послужил перевод имени «Володимер» как «владеющий морем»,что было переосмыслено, как «владеющий гаванью».
При переводе рассказа об участии русов в хрисопольской битве у Васильевского одна фраза Пселла вызвала затруднения. Если рассматривать ее через призму языка античной эпохи, то она звучит как «храбрый в битвах князь», если с позиций средневековья, то, скорее всего, ее нужно воспринимать как указание на дружину. (1, 94) Сложность заключается в том, что средневековые писатели часто пользовались архаичными оборотами. При наличии сведений Габия, Степаноса и восточных авторов, нашу фразу все-таки предпочтительнее связать с образом князя.
Истребление известий о русской помощи шло в несколько этапов. Вначале имя «Владимир» было заменено на обозначение безымянного начальника гавани, а затем рассказ был еще более сокращен. Реликты первоначального описания остались только у провинциальных писателей, таких, как Степанос Таронский, византийские информаторы восточных хронистов и Иоанн Скилица.
Степанос приурочивал к рассвету или начало морской атаки, или высадку русов на азиатский берег после уничтожения вражеской эскадры. Здесь нам на помощь приходит Скилица. Он тоже ничего не знал о морской битве, но сохранил иные важные детали:
«Император снарядил ночью корабли и посадил на них русов, ведь он тогда призвал их на помощь как союзников, архонта их Владимира сделал свойственником, женив его на своей сестре Анне. Переправившись сними на другой берег, он неожиданно напал на врагов и легко победил их». (10, 221)
Отбросив подобострастное мнение поздних книжников о личном участии Василия II, видим, что основные события происходили ночью.
Маловероятно, чтобы десант до начала боевых действий спокойно мог переплыть через пролив, незаметно совершить марш в обход крепости и выжидать до утра на вражеском побережье. Сомнительно и разделение сил накануне решающей схватки на воде. Это ослабляло натиск на эскадру, а в случае неудачи обрекало отправленный в глубокий тыл десант на уничтожение.
Тем не менее, сообщение Степаноса правдоподобно. Оно объясняет пленение Калокира. После того как разгром на море вполне обозначился, а береговое охранение не смогло сдержать натиска высадившихся русов, вожди мятежников должны были бежать в глубь материка. Но что-то воспрепятствовало этому.
Русы были брошены в неожиданную для противника ночную атаку. После разгрома эскадры высадка на берег шла в двух местах. Одна часть десантников направилась к хрисопольскому укреплению, куда на зарево битвы сбежались враги, другая высадилась в стороне и зашла с тыла. Такой маневр в сумятице ночного побоища имел шансы на успех, и в любом случае высадка на свободном от неприятеля участке побережья была предпочтительней. Лобовая атака служила отвлекающим маневром, а основной удар был нанесен в спину. Мятежники попали в котел, и один из их вождей был взят в плен.
Пселл говорит о бунте против Варды Фоки после понесенного его братом поражения. Согласно Яхье, Никифора Кривого покинули грузинские отряды, а сам он, оставшись без войска, вернулся не к отцу, а к матери. Видимо, заколебалась и часть иных союзников Варды. Военная кампания 988 года для него явно провалилась.
Описание событий следующего года находим у Льва Диакона:
«Варда Фока, узнав о гибели войска у Хрисополя и о том, что брат его пленен и заключен в тюрьму, а Дельфин посажен на кол, собрал все свои силы и, придя в Авидос, пытался захватить тамошнюю крепость и переправиться в Европу, чтобы покорить ее себе.
Узнав, что тиран подошел к Авидосу, император Василий собрал находившееся при нем войско, вооружил огненосные корабли и выступил против него. Перейдя Геллеспонт, он раскинул на равнине перед Авидосом царский шатер и, ежедневно наставляя и упражняя фалангу, размышлял о том, как подступиться к мятежнику.
И вот однажды ночью он, разбив войско на отряды, двинулся по морскому берегу на врагов. К рассвету, не переставая их истреблять, он сжег все неприятельские триеры. Варда Фока, пораженный внезапным приближением и нападением императора, вышел из укрепления навстречу ему: сражаясь в пространстве между двумя войсками, он внезапно свалился с лошади, и ему отсекли голову. Гигантское тело его погребли в Авидосе, а надетую на копье голову доставили в столицу, с торжеством пронеся по улицам, и отправили затем к мятежникам в Азию. Так прекратилось это возмущение и наступило глубокое спокойствие». (10, 90)
После разгрома армии мятежников под Хрисополем, настал черед армии, стоявшей под Авидосом. Сюда прибыл сам Варда Фока со своими главными силами.
У Льва Диакона есть еще одно сомнительное место, связанное со словами «перейдя Геллеспонт». Вроде бы их нужно понимать как указание на переправу. Но, смелость Василия, вставшего лагерем под носом у собравшего все силы Варды Фоки и хладнокровно тренировавшего войска, сомнительна. Тем более что затем последовала не открытая битва, а внезапное ночное нападение. Причем нападавшие сжигали корабли противника идвигались явно по морю.
Лев использовал двойное значение выражения «пройдя Геллеспонт». Выйдя из столицы, армия действительно прошла весь пролив, но по европейскому берегу. Пытаясь удержать Фоку от переправы, Василий II расположился напротив Авидоса. Стороны выжидали, не решаясь на опасную переправу, и в это время бездействовавшие войска вполне могли заниматься боевыми упражнениями.
Битва при Авидосе также была сухопутно-морской. Но здесь морской этап был вспомогательным. Флот перебросил отряды Василия в Азию и сжег эскадру врага. Главным стало последующее сражение на берегу. Лев Диакон вновь не захотел упоминать о море и представил все дело так, будто бы переправа в Азию состоялась задолго до битвы и к ней никакого отношения не имела. Впрочем, реликт остался. С императором были огненосные корабли. Виновниками же искажения стали русы, составлявшие основную боевую силу флота.
Наиболее подробное описание решающей битвы при Авидосе оставил Михаил Пселл:
«Набираясь военного опыта, находился в ромейском войске царь Василий, в то время юноша с едва пробивающейся бородой. Не преминул занять место в боевых порядках и брат его Константин, который стоял в строю, облачившись в доспехи и потрясая длинным копьем.
Отряды выстроились друг против друга: по берегу — царские, на холмах — узурпатора, а между ними оставалось свободное пространство. Когда Фока узнал, что в строю находятся императоры, он не стал откладывать сражение, выбрал день, которому суждено было окончательно решить исход войны, и отдался на волю судьбы. При этом он действовал вопреки советам своих прорицателей... Но ничто не могло остановить этого человека, коль скоро он приготовился к бою.
Выдвинувшись на переднюю линию и находясь уже невдалеке от царского войска, он собрал вокруг себя пеший отряд — были это воинственные ивиры, цветущие юноши с первым пушком на щеках, одинаково высокого, как по мерке, роста, с мечами в руках, неудержимые в натиске, — одним мановением руки увлек его за собой, опередил фалангу и с боевым кличем, опустив поводья, понесся прямо на императора. Правой рукой он сжимал рукоять высоко поднятого меча, которым готовился поразить Василия.
Так дерзко устремился мятежник на Василия, а тот выехал из рядов и остановился, держа в одной руке меч, а в другой образ Богоматери, в которой видел оплот против неудержимого натиска врага. Словно туча,гонимая могучим ветром, несся Фока на противника, вздымая пыль, а наши воины с обеих сторон принялись метать в него дротики, и, потрясая длинным копьем, выдвинулся вперед из строя Константин. Но не успелеще Фока далеко отъехать от своего войска, как неожиданно вывалился из седла и рухнул на землю.
Разные люди рассказывают об этом по-разному. Некоторые утверждают, что он был ранен дротиком и упал от смертельного удара, другие говорят, будто из-за болезни живота у него вдруг потемнело в глазах, и онсвалился с коня, потеряв сознание. Царь Константин хвастливо приписывал убийство узурпатора себе. Но большинство полагало, что все это было результатом заговора. Яд, замешанный для него и выпитый им, во время движения внезапно поднялся к голове, проник в мозг, вызвал головокружение и падение. И был-де это приказ Василия, а выполнила его рука виночерпия при мятежнике. Я со своей стороны ясности в это дело не вношу, а все за счет Богоматери отношу.
И вот тот, кто всегда был недосягаем для мечей и копий, упал на землю. О, прискорбное и достойное жалости зрелище! Когда оба войска это увидели, мятежное сразу разбилось на части, его плотный строй разомкнулся, подался назад и побежал, приближенные царя поспешили к упавшему (ивиры уже рассеялись), разрезали его тело ножами на куски, а голову отрубили и доставили Василию». (12,10)
Описывая ход авидосской битвы, Пселл молчит о русском участии. Но его трудно упрекнуть в явном искажении фактов. Сообщая о скоротечных хрисопольских событиях, он говорит о задержке императором прибывших тавроскифов. На какое время Василий II задержал их у себя, правда, не уточняется. Но русы остались, по крайней мере, до сражения с самим Фокой, то есть до авидосских событий.
Пселл считал, что именно русы сыграли решающую роль в разгроме Никифора Кривого и Калокира. Василия II в этот момент на поле боя не было. В этом Пселл противоречит рассказу Льва Диакона и подтверждает сообщения восточных авторов о том, что в хрисопольской битве армию возглавлял повелитель русов. Любопытно, что и в авидосском сражении командующим византийской армией был не Василий. Он в это время только набирался военного опыта. Этот юноша с едва пробивающейся бородой не управлял войсками, а лишь находился при них.
Альтернативные версии также не знают большого военного вклада Василия в победу. Он или организует отравление Фоки, или просто пребывает среди войска. На стороне законной власти героически сражаются толькотавроскифы-русы. Другие герои, отличившиеся в этот день ратными подвигами, неизвестны. Роль императора была иной. Он оказался в центре мистических событий. Именно его икона стала виновницей гибели вражеского вождя и истинной виновницей победы.
Русы были основой ударной силой византийцев в обеих решающих схватках с мятежниками. Но Пселл не стал выпячивать это обстоятельство и заменил описание конца авидосской битвы рассказом о чуде иконы Богородицы. В результате стало казаться, будто бы Варда Фока погиб, а его войско рассеялось только под воздействием одних лишь небесных сил. На долю землян осталось преследование устрашенного чудом врага.
Император Константин никак не мог бы приписать себе убийство Варды Фоки, если бы тот пал где-то посреди поля между бездействующими войсками. Сомнительны как смелый выход малоопытного, но осторожного Василия на поединок со столь искушенным в рукопашных схватках бойцом, так и не менее смелое движение одного хвастливого Константина против всей фаланги грузин. Лев Диакон, писавший по горячим следам, ничего незнает ни о поединке, ни о чуде с иконой. Все это было уточнено позднее. Фока же, по его мнению, пал, сражаясь в пространстве между двумя войсками, то есть в открытом бою, а не на подступах к вражескому строю.Мы не ошибемся, если предположим обычный ход сражения. Варда Фока со своей грузинской гвардией попытался прорубиться к императорской ставке. Но боевого строя противника он прорвать не сумел.
Войско Фоки перед боем выстроилось на холме, а его противник занял невыгодное для себя место по берегу. Отступать отрядам Василия было некуда. В случае неудачи их перетопили бы в море. Перед нами только что высадившийся на берег десант. Впрочем, и эта высадка стала возможной только в результате военной хитрости. Часть эскадры ночью напала на корабли Фоки и подожгла их. Это отвлекло внимание главных сил мятежников и позволило основной армии под покровом темноты переправиться через пролив. Когда их обнаружили, то с ходу сбросить с берега в море не смогли.
Право выбора дня битвы Пселл предоставил Варде. На самом деле переправа была осуществлена по инициативе противоборствующей стороны. Битва же завязалась вслед за высадкой десанта. Искажение событий понадобилось Пселлу для того, чтобы эффектнее подать чудо об иконе — несмотря на неблагоприятные знамения, Фока сам начал битву, чем и навлек на себя несчастье.
Степанос Таронский:
«Вард-Фока, отпустив от себя иверийские войска, сам лично со всеми греческими войсками отправился на берег моря. С наступлением следующего года, время стояло еще весеннее, царь Василий в сопровождении брата Константина и всего войска, выступив, разделил его на две части, из которых одну послал он через море на лагерь Варда, которая прибыв предала огню его корабли у взморья. Сам же царь с суши приступал к лагерю. Как только пламя охватило корабли, ибо это должно было служить сигналом, он приказал затрубить в военные трубы, причем весь лагерь Варда, придя в замешательство, обратился в бегство. Тут погиб и сам царь Вард жестокою смертью». (3, 179)
Подчеркнутая Степаносом отсылка Фокой грузинских войск вызывает на первый взгляд недоумение, так как они сражались под Авидосом. Но все дело в том, что армянин обладал здоровым чувством местного патриотизма. Во всех битвах, где, по его сведениям, участвовали армяне или грузины, чудеса храбрости и героизма совершали только земляки историка. Они, несмотря на бездействие всей остальной огромной армии, либо добивались победы, либо спасали императора в проигранной битве или совершали какой-нибудь иной подвиг. Разумеется, что все главные действующие лица в его сочинении, за редким исключением, армяне.
Мифическое исчезновение грузинской гвардии дало возможность использовать какое-то греческое сочинение об авидосской битве. Если у Пселла незадачливый Фока хоть попытался подскакать к фаланге Василия, то в этом описании ему пришлось пуститься наутек при одном лишь звуке вражеских труб. Выказать кавказцев трусами Степанос не захотел и поэтому заранее «увел» их от позорного поражения.
Описание переправы через Геллеспонт у Степаноса отсутствует. Но у него корабли поджигает эскадра. Причем этот удар вспомогательный. Участь сражения решилась на суше.
Степанос, как и Лев Диакон, считал, что армия Василия находилась на азиатском берегу и двигалась на встречу Варде по суше. На самом деле все императорское войско стояло на европейском берегу и переправилосьчерез пролив непосредственно перед битвой.
Жестокая смерть Варды подтверждает сообщение Льва Диакона о гибели в бою и мнение информаторов Пселла о роковом дротике. Внезапная смерть от отравы под такую характеристику не подходит. Мятежник погиб от оружия и был изрублен мечами — вспомним рассказ о фантастическом разрезании мертвого тела ножами, в котором славные приближенные Василия выступают в роли мясников. Если бы Варду сразил кто-то из византийцев, то имя героя было бы названо. Следовательно, поразившие его мечи принадлежали иноземцам-наемникам.
Самой боеспособной частью армии Василия была русская дружина. Именно она прикрывала императорскую ставку, и об этот заслон разбился вал неудержимых в натиске грузин. Судя по всему, огромная голова Фоки была водружена на русское копье и по-дружески подарена Василию. После того как участие русов было вычеркнуто из описаний сражения, гибель полководца лишилась причины. Чтобы заполнить образовавшуюся лакуну, остроумный Константин выдвинул наиболее красивую версию. Но ревнивые соотечественники ее отвергли.
Мнение Пселла об отравлении Фоки заслуживает внимания. Никто не подносил полководцу кубка с отравой, но кто-то из его бывших соратников претендовал на лавры отравителя. Иоанн Скилица называет слугу Симеона. (12, 266) После поражения мятежники вымаливали прощение и соревновались друг с другом в действительных или мнимых заслугах в тайной борьбе с Вардой. Но был и реальный заговор. Косвенным подтверждением его наличия служит судьба Льва Мелиссина.
Лев возглавлял авидосские войска до прибытия Варды. В отличие от посаженного на кол Калокира и повешенного Никифора, Мелиссин был прощен. Следовательно, он имел перед Василием большие заслуги. В целом почва для заговора против Фоки была благоприятной. Ведь под Авидосом были сосредоточены сторонники арестованного им Склира. Сама же версия об отравлении сомнительна.
Фока мог принять яд только вечером 12 апреля. Внезапное ночное нападение переросло в дневную схватку, и в это время ему было не до пиров. Получается, что яд подействовал через много часов и свалил могучего воина в самый ответственный момент. Вспомним, что у армии Василия II выбор был небольшой — либо выдержать страшный удар бегущих с холма грузин, либо утонуть в море. У императорского стяга сошлись две гвардии — грузинская и русская. В такой ситуации сеча была жестокой. Фока расстался с жизнью без помощи яда.
Заговор проявился в другом. Пселл утверждает, что сразу после гибели Фоки все его войско разбилось на части. Согласно Льву Диакону, полководец погиб между войсками. Степанос вообще ничего не знает о сражении греческой части его армии. Центр ушел в атаку, а крылья отстали — армия разделилась на три части.
Соратники Склира во главе с Мелиссином выжидали исхода поединка русских и грузинских войск. Задержка флангов оказалась для мятежников роковой. Основная часть войска не подкрепила грузинский натиск. Пораженный копьем вождь повстанцев упал и был изрублен озверевшими тавроскифами в куски. Его армия видела падение всадника, бегущие остатки грузин и насаженную на копье голову. Это зрелище предрешило участьвсего сражения. Большинство свидетелей кончины Варды полегло на месте, что облегчило появление разных версий о случившемся.
Под Авидосом была применена тактика, оправдавшая себя ранее под Хрисополем. Только здесь эскадра Василия сразу была поделена на две части. Флот Фоки на этот раз не перекрывал пролив, а стоял в гавани и представлял меньшую опасность. Одна часть императорских кораблей блокировала гавань и принялась поджигать флот противника. Пока она отвлекала внимание на себя, основная часть флотилии переправила десант. Нападение вновь было ночным, но эффект внезапности получился меньшим. Войска только успели зацепиться за кромку берега, как тут же подоспела оправившаяся от неожиданности армия Фоки.
Ночные переправы удивления не вызывают. Демонстративная высадка днем на глазах у сильного противника была чревата немедленным истреблением. Для перевозки большой массы воинов нужно было задействовать не только боевые, но и торговые суда, которые могли стать легкой добычей военных кораблей противника. Упреждающие удары по флоту — разумная мера предосторожности. Сходство условий, в которых протекали оба сражения, обусловило применение сходной тактики. Это, в свою очередь, облегчило слияние в позднейших источниках двух похожих описаний. Уже у Пселла обе битвы следуют друг за другом и не разделены никакими иными событиями.
У Иоанна Скилицы хрисопольское сражение имеет черты авидосского. Мотив изменнических переговоров с начальником гавани можно связать с авидосским заговором против Фоки. Именно Лев Мелиссин руководил приготовлениями к переправе и командовал гарнизоном береговых укреплений. Флот Фоки стал легкой добычей огня, возможно, из-за намеренных просчетов в его охране. Позднее мотив измены начальника гавани был объединен с описанием действий Владимира Святого. Это позволило заменить великого князя на безымянного грека, а греческому вельможе — сокрыть пятно предательства.
Приближенные Василия II не участвовали в хрисопольской битве, и интерес к ней в придворных кругах был небольшим. Иное дело авидосское сражение. Все присутствовавшие в этот момент в армии могли претендоватьесли не на поединок с Фокой, как это сделали братья-императоры, то хотя бы на разрезание мертвого тела мятежника ножами или иной впечатляющий подвиг. Под влиянием более знаменитого события хрисопольское описание постепенно превратилось в его бледную копию, а затем почти исчезло.
Степанос Таронский писал спустя всего 25 лет со дня авидосского сражения. К этому времени в рассказах о нем правда уже была причудливо переплетена с вымыслом. Впрочем, Лев Диакон жил и творил еще раньше.
Русы не были ни армянами, ни грузинами. Естественно, что в битвах с мятежниками Степанос их не называет. Он иносказательно именует русов войсками западных стран. Рассказ о северянах находим в ином месте сочинения Степаноса. На Пасху 1000 года скончался грузинский повелитель Давид. Так как свое владение он завещал Василию II, тот поспешил из Малой Азии на северо-восток. По дороге случилось происшествие:
«Князья и вассалы куропалата Давида, прибывшие туда (гора Хав-Тчитча. — В. Г.), стояли недалеко от греческого лагеря. Из пехотного отряда рузов (русов. — В. Г.) какой-то воин нес сено для своей лошади. Подошел к нему один из иверийцев и отнял у него сено. Тогда прибежал к рузу на помощь другой руз. Ивериец кликнул своих, которые, прибежав, убили первого руза. Тогда весь народ рузов, бывший там, поднялся на бой: их было 6000 человек пеших, вооруженных копьями и щитами, которых просил царь Василий у царя рузов в то время, когда он выдал сестру свою замуж за последнего. В то же время рузы уверовали в Христа. Все князья и вассалы тайкские выступили против них и были побеждены. Тут погибли: великий князь князей, по имени Патриарх, два сына Очонентре — Габриель и Иоаннес, Чортванел, внук Абу-Харба, и многие другие». (3, 200-201)
Из слов армянского историка ясно, что русский корпус во время мятежа Фоки насчитывал не менее 6000 воинов, а позднее сопровождал Василия II в его походах.
