Татищевские информаторы также придерживались 993 года, но дополнили описание похода указанием о достижении Семиградья и иными подробностями:
«6501 (993). Владимир ходил на Седмиградскую и Хорватскую землю и, многи победы одержав и покорив, возвратился со множеством плена и богатства, и пришед в Киев со славою великою. Тогда печенеги пришед по оной стране Днепра, по Суле чинили разорение». (43, 65)
Рапов приурочил хорватскую войну к 992 году. (33, 356) Поэтому рассмотрим и эту датировку. Из старших летописей только в Лаврентьевской она отнесена на 992 год:
«В лето 6500 (992). Иде на хорваты. Пришедшю бо ему с воины хорватскыя. И се печенези придоша по оной стороне от Сулы. Володимер же поиде противу им». (19, 122)
Вроде бы летописец не согласился с мнением предшественников и удревнил события на год. Но запись находится на пострадавшем в отношении дат участке текста. В статье 989 года утеряна последняя буква-цифра, обозначавшая единицы, в статье 991 года — обозначение сотен и десятков. Сам рассказ о хорватской войне содержит утрату имени «Владимир». Поэтому можно более просто объяснить хронологическое расхождение утратой буквы-цифры «аз» — «1».
На испорченном участке пропущена статья 990 года. За рассказом о печенежской войне сплошное перечисление годов восстанавливается. Следуют пустые летописные статьи 6502 (994) и 6503 (995) годов и статья 6504 (996) года с рассказом о построении богородичной церкви. Мы должны либо допустить утрату статьи 993 года на благополучном участке текста, либо согласиться с порчей даты и утратой статьи 992 года на пострадавшем участке текста. Более вероятно второе. В Лаврентьевской летописи хорватская война первоначально стояла под 993 годом. Отсюда следует, что все старшие летописные известия единодушны в ее датировке.
В Никоновской летописи война датирована 995 годом. Но далее в ней есть целый ряд известий, даты которых на два года моложе соответствующих датировок старших летописей. Это означает, что использовались сведения с «эрой 5510 года», так что война информаторами летописца относилась на 993 год:
«В лето 6503. Прииде Володимер в Киев, воевав ховраты, и услыша, яко печенези грядут на не, иде противу им». (29, 65)
Здесь речь идет о событиях, последовавших за хорватской войной. Рассказ о войне мог содержаться в несохранившейся статье предшествующего года. Действительно, под 992 годом есть краткие сведения о войне с печенегами, некогда входившие в рассказ о хорватско-печенежских событиях.
У Татищева под 992 годом помещен хоть и связанный с Приднестровьем, но иной рассказ:
«Владимир ходил ко Днестру со двемя епископы, много людей научая крести, и построил в земле Червенской град во свое имя Владимирь и церковь пресвятыя Богородицы созда, оставя ту епископа Степана и возратися с радостию». (43, 64)
В рассказе описана вполне благополучная картина. Волынь и Червенские города участвовали в болгарском походе 991 года и, следовательно, сохраняли лояльность великокняжеской власти. Их не должны были коснуться ужасы карательного похода против мятежников. Тем более что основанный великим князем Владимир-Волынский находится не на Днестре, а в бассейне Западного Буга. Там был оставлен епископ Стефан. В Никоновской летописи появление епископа Стефана во Владимире также датируется 992 годом, но основанный при этом город Владимир помещается в Суздальской земле на реке Клязьме.
В мятежном Приднестровье армия крестоносцев вела себя не так миролюбиво, как на Волыни, но приднестровский погром был вытеснен рассказом о мирном шествии православия, и от него остался только рудимент в виде упоминания Днестра.
Согласно Киевскому синопсису, покорение Семиградья и Хорватии произошло во время похода на Болгарию 985 года. (33, 350-354) В Мазуринском летописце походы на болгар и хорватов также объединены в кампанию одного года. (26, 49) В ряде известий хорватская война непосредственно следовала за болгарской войной 991 года. Это можно понять как хронологическое указание на военное лето следующего 992 года.
Мы имеем единодушное мнение старших летописцев и довольно смутные намеки на то, что хорватская война произошла годом раньше.
Второй и третий отрывки из записки топарха не содержат указаний, позволяющих их точно датировать. Поэтому описанная в них война могла произойти как летом 992 года, так и летом 993 года. Предпочтительней выглядит отнесение войны на 992 год, так как трудно предположить, что в ту бурную эпоху топарх почти два года провел в полном спокойствии и не имел нужды пополнить свой дневник.
Дополнительный свет на запутанные обстоятельства войны проливают Хильдсгеймские анналы. В них под 992 годом есть запись:
«Король Оттон с сильным отрядом своим снова пришел в Бренабург, и прибыл к нему Генрих, герцог Баварский, и Болеслав, князь Чешский, в помощь к королю с огромным количеством воинов. Болеслав (польский. — В. Г.) же, сын Мешко, никоим образом не хотел прийти к господину королю — ведь ему предстояла великая война против русов. Своих воинов, в достаточной степени верных ему, он послал в помощь королю». (33, 364)
25 мая 992 года умер польский князь Мешко I. (45, 68) Его сыну Болеславу I пришлось выдержать борьбу за престол со сводными братьями и к тому же отправить часть армии в помощь Оттону II. Болеслав отказался лично участвовать в военной компании своего сюзерена германского императора, но на великую войну с Русью так и не решился.
Болеслав неохотно оказывал помощь немцам и под любыми предлогами старался не участвовать в их военных предприятиях. Угроза Польше со стороны Руси, подлинная или выдуманная, возникла в 992 году. Ее можно связать только с хорватской войной, так как около этого времени других военных предприятий на своих западных рубежах русы не осуществляли. Иностранное известие позволяет не согласится с мнением старших летописцев и отнести хорватскую войну на лето 992 года.
Примирить две датировки можно предположением о том, что первоначально под 992 годом шло описание хорватской войны, а под следующим 993 годом сообщалось о нападении печенегов по возвращении русов из хорватских земель. Уничтожение статьи 992 года привело к частичному переносу сведений о войне в статью следующего года.
Все сходится к тому, что домогавшиеся самостоятельности хорваты заручились поддержкой восшедшего на престол Болеслава. Но они переоценили возможности молодого князя, спровоцировав нападение закаленной в заграничных походах русской армии, против которой поляки выступить не осмелились.
Хорватов, живших на территории Древней Руси, традиционно размещают в Галиции — в верхнем течении Днестра и прилегающих районах. (33, 351-352) Они известны и в более западных областях. Так в X веке хорваты жили в восточных областях Чехии.
Подборку сведений о хорватах составил Константин VII Багрянородный. Крещеных хорватов он помещал в Далмации, то есть в современной Хорватии. Они же названы южными соседями венгров. (18, 167) Эти хорваты были переселенцами из области некрещеных хорватов:
«(Знай), что хорваты, ныне живущие в краях Далмации, происходят от некрещеных хорватов, называвшихся «белыми», которые обитают по ту сторону Туркии (Венгрии. — В. Г.), близ Франгии (государства франков, то есть Германии. — В. Г.) и граничат со славянами — некрещеными сербами». (18, 135)
Белая Хорватия лежала к западу или северо-западу от Венгрии где-то за Баварией:
«Хорваты же жили в то время за Богиварией (Баварией. — В. Г.), где с недавнего времени находятся белохорваты… Прочие же хорваты остались у Франгии и с недавних пор называются белохорватами, то есть «белыми хорватами», имеющими собственного архонта. Они подвластны Оттону (Оттон I. — В. Г.), великому королю Франгии (иначе — Саксии), и являются нехристями, вступая в родственные связи и дружеские отношения с турками». (18, 131)
Оттон I происходил из саксонской династии и поэтому был назван королем Саксии — Саксонии. Он вел войны со своими соседями-язычниками полабскими сербами. Полабских сербов можно отождествить с некрещеными сербами. Возможно, что к некрещеным сербам информаторы Константина Багрянородного причисляли и иные славянские языческие племена, жившие на территории современной Германии. Белохорваты граничили с сербами и Баварией. Эти указания ведут нас в Чехию. По чешским преданиям, записанным в XII веке Козьмой Пражским, прародитель чешского народа Чех пришел со своим родом из Белой Хорватии. По мнению Константина Чехия стала называться Белой Хорватией недавно. Это соответствует политической обстановке того времени.
Упоминание Оттона I говорит о том, что сведения Константина Багрянородного восходят к эпохе правления этого правителя, начавшегося в 936 году. В это время Чехией правил Болеслав I. Он вел упорную борьбу с немцами и только в 950 году признал себя вассалом немецких королей. Перед нами ситуация 950-х годов. В эти годы было завершено сочинение Константина, который использовал свежую информацию.
После того, как в конце IX века под ударами венгров пала Великая Моравия, чехам удалось отбить венгерский натиск. На развалинах моравской державы Чехия осталась единственным самостоятельным государством. Остальные области были порабощены. Чехия оказалась славянской правопреемницей Великой Моравии. Действительно, чешские князья претендовали на великоморавское наследство и, после тяжелого поражения венгров в 955 году на реке Лехе, отобрали у них Моравию.
В эту эпоху чешский князь, основываясь на преданиях о своей прародине, мог именовать себя пышным титулом правителя Белой то есть Великой Хорватии. Этот титул обосновывал как право на восточные области Чехии, которыми владели полусамостоятельные зличанские князья и где проживали чешские хорваты, так и политические претензии на более удаленные территории.
Первым легендарным князем чехов был Крок. Сходные легенды находим на юге Польши, где первым князем верхневислинских славян назван Крак, отец двух братьев, победивших злого дракона. В честь легендарного Крака был назван город Краков. Пещера, в которой жил дракон, сохранилась на краковском холме Вавель. На вершине холма позднее был воздвигнут королевский замок.
После смерти Крока власть над чешскими хорватами перешла к его дочери Любуше, после смерти Крака польских хорватов возглавила дочь их скончавшегося владыки Ванда. «Крок» и «Крак» — разные варианты имени одного легендарного вождя.
В Польше хорваты жили на верхней Висле и Сане. Наличие у населения Южной Польши и Чехии общих исторических корней проливает свет на причины острого соперничества польских и чешских князей в X — XI веках. Древние легенды о могуществе вождей стародавней Белой Хорватии и общность корней особо знатных родов, питали решимость объединить под своей властью все западнославянские племена.
Южная Польша и приднестровская Галиция намечают северную и восточную границу территории, внутри которой находилась прародина чешских и хорватских племен, чешские хорваты — западную.
Чехия ко времени Константина была сильно христианизирована. Причисление ее жителей к язычникам неправомерно. Ничего неизвестно и о бракосочетаниях представителей чешских правящих родов с венграми.
Константин сообщает о соседних с белыми хорватами некрещеных сербах следующее:
«Да будет ведомо, что сербы происходят от некрещеных сербов, называемых также «белыми» и живущих по ту сторону Туркии в местности, именуемой ими Воики. С ними граничит Франгия, а также Великая Хорватия, некрещеная, называемая также «Белой». Там-то и живут с самого начала сербы». (18, 141)
Сербы, происходившие от некрещеных сербов — хорошо известный грекам христианский народ. Перед нами сербы современной Сербии и прилегающих территорий. Местность Воики, где жили некрещеные сербы, можно отождествить с местом проживания античного племени бойев — позднейшей Богемией. Богемия — немецкое название Чехии. Воики — славянизированное название Богемии. Полабские сербы и другие славянские племена восточной Германии жили к северу от Богемии, а на ее территории сербские, да к тому же и некрещеные племена, неизвестны. О столь удаленном от Византии регионе до Константина дошли искаженные сведения.
Чехи стали называться белохорватами незадолго до описываемых событий. Более древняя Белая Хорватия лежала в ином месте. Действительно, Константин приводит описание еще одной хорватской области:
«(Знай), что Великая Хорватия, называемая «Белой», остается некрещеной до сего дня, как и соседние с нею сербы. Она выставляет еще меньше конницы, как и пешего войска, сравнительно с крещенной Хорватией, так что является более доступной для грабежей и франков, и турков, и пачинакитов. Она не обладает ни длинными судами, ни кондурами, ни торговыми кораблями, ибо лежит вдали от моря — путь от тамошних мест до моря занимает 30 дней. А море, которое они достигают через 30 дней, называется «Черным». (18, 141)
Чехия подвергалась набегам немцев и венгров, но от печенегов была защищена Венгрией. Сказать в отношении Чехии, что главные торговые маршруты от нее вели к Черному морю, также затруднительно. Тесные связи с венграми скорее были у восточных славян, нежели у чехов. Чехи соперничали с венграми из-за земель бывшей Великой Моравии. В эпоху Константина Багрянородного они были союзниками немцев в отражении венгерской угрозы. Восточные же славяне были заинтересованы в военном союзе с венграми против общего неприятеля — печенегов. Печенеги притесняли восточных славян и были злейшими врагами венгров. Позднее Святослав Великий был женат на венгерской княжне. Главные торговые пути восточных славян шли к Черному морю.
У Константина Багрянородного соединены реалии двух Хорватий: западной, граничившей с немецкими и сербскими землями, и восточной, граничившей с венграми и печенегами. Одна находилась к западу от Венгрии, другая — к востоку. Восточная Хорватия была некрещеной.
Летописец в рассказе о расселении славян упоминает белых хорватов: «хорвате белии, и сербь, и хорутане». (32, 12) Хорутане — славянские обитатели позднейшей Каринтии, лежавшей в бассейне реки Дравы. Соседями хорутан были балканские хорваты. Следовательно, сербы здесь — балканские сербы — крещеные сербы Константина Багрянородного.
Взаимное расположение балканские сербов и Каринтии говорит о том, что перечисление велось по кольцевой схеме — против часовой стрелки. (9, 17-23) Белые хорваты жили к юго-западу от сербов — в современной Хорватии. Летописец называл белыми хорватами балканских хорватов, бывших в эпоху Константина Багрянородного самыми могущественными из всех хорватских племен. Именование «белый» обозначало первенствующее положение среди других родственных племен, и в этом отношении было синонимом именования «великий». В разные эпохи разные авторы могли применять эти именования к разным племенам.
Дополнительные сведения о местожительстве хорватов 992 года находим у Стрыйковского:
«6494 (986). Владимир, собрав воинство, идет за Дунай, и, облада болгарами и сербами, Хорватскую и Седмиградскую земли, вятич, ятвеж и дулебов, где ныне волохи и мултяне, покорил и дань на них возложил». (43, 229)
Перечень войн открывает болгарский поход 991 года. С походом на Хорватию и Семиградье можно отождествить слова: «дулебов, где ныне волохи и мултяне». Мултянами именуются приднестровские молдаване, волохами — более западные румыны. Хорватская и Семиградская земли были там, где позднее проживали молдаване и румыны. Семиградье названо последним — оно отмечало наиболее удаленную границу завоеваний.
Семиградье или Трансильвания — историческая область на севере современной Румынии. Хорватия находилась между Семиградьем и Русью. Ее можно отождествить с Приднестровьем — местом позднейшего расселения молдаван. Часть приведенных Владимиром Святым к покорности славян жила в Семиградье. Перед нами поход киевлян в Галицию и смежное с ней Закарпатье.
Тридцатидневная протяженность пути от хорватов до Черного моря более подходит для маршрута из Закарпатья по Тисе и Дунаю, нежели от верховий Днестра по Днестру. Путь от Галича, столицы древнерусской Галиции, до устья Днестра значительно короче указанного императором расстояния. Ляхи, чехи и восточные славяне, по мнению летописца, были пришельцами с территории Венгрии и Болгарии. Семиградье, после разгрома проживавших в нем печенегов, вошло в состав Венгрии. Древняя Белая Хорватия, о которой ко времени Константина Багрянородного сохранились довольно смутные представления, лежала в карпатской котловине и включала Семиградье. Возможно, в ее состав входили более северные хорватские земли с центром в Кракове.
Владимир Святой приводил к покорности земли, ранее зависимые от Руси. Несмотря на описанные топархом ужасы, хорватская Галиция позднее была одной из самых богатых древнерусских земель. Погром не привел к катастрофе. Во время укрепления великокняжеской власти в разных местах Руси практиковалось уничтожение старых родовых городков и построение в иных местах новых, заселенных верными великокняжеской власти людьми. Практиковалось выселение родовой знати в иные места, что лишало сепаратистов потенциальных вождей.
Владимир Святой не захватывал все Семиградье. Были приведены к покорности только те закарпатские хорваты, которые были тесно связаны с Галицией, и чьи земли ранее входили в состав русских владений.
Стрыйковский фактически отождествляет хорват и дулебов. В летописной статье 907 года в числе подвластных Олегу Вещему племен хорваты и дулебы упоминаются раздельно. За ними следуют тиверцы. Здесь применено кольцевое перечисление племен по часовой стрелке. Дулебы жили восточнее приднестровских хорват и причерноморских тиверцев. Это соответствует их размещению в бассейне Южного Буга из летописного же рассказа о расселении восточных славян:
«И живяху в мире поляне, и деревляне, и северо, и радимичи, и вятичи, и хорвати, и дулебы живяху по Бугу, а улутичи, тиверцы седяху по Бугу и по Днепру, оли и до моря, и суть гради их и до сего дни, и зовяхуся от грек Великаа Скифь». (32, 14)
Здесь использована кольцевая схема перечисления. Поляне, древляне и северяне образуют первую группу, перечисленную по часовой стрелке. Северяне, радимичи и вятичи составляют еще одну группу племен с таким же направлением перечисления. Северяне использованы в кольцевой схеме дважды, что, возможно, свидетельствует о делении племени на две ветви. Хорваты, дулебы, уличи и тиверцы входят в третью группу. В ней перечисление идет с севера на юг по часовой стрелке: верхнеднестровские хорваты, побужские дулебы, нижнеднепровские и нижнебужские уличи и нижнеднестровские тиверцы. На долю дулебов выпадает верхнее течение Буга, так как в низовьях реки летописец помещает уличей.
Летописец не стал уточнять географию проживания полян, древлян, северян, радимичей и вятичей, так как она была известна его читателям. Уличей и тиверцев он свел в одну группу и отвел им территорию низовий Буга и Днепра. Местожительство хорват в старших летописях не определено. Они не менее, чем далее перечисленные племена, нуждались в географической привязке. Поэтому сведения текста следует понимать, как указание на то, что хорваты и дулебы жили по Бугу.
Дулебы и хорваты в тексте отделены от уличей и тиверцев, несмотря на то, что все они размещены на Буге. В этом можно усмотреть сближение уличей с тиверцами, а дулебов с хорватами. С учетом мнения Стрыйковского такое сближение говорит о близкородственных связях племен внутри каждой пары.
Автор дошедшей до наших дней редакции летописного рассказа не имел представления о кольцевой схеме размещения племен. Поэтому тиверцев он поместил на месте проживания уличей, а хорватов — в местах проживания дулебов. В другом месте летописного текста дулебы названы бужанами:
«Се бо токмо словенскыи язык в Руси: поляне, деревляне, новгородци, полочане, дрегвичи, северо, бужане, зане седять по Бугу, последи волынци». (32, 13)
Выражение «последи волынцы» обычно понимают как указание на то, что дулебы-бужане позднее стали называться волынянами, жившими в верховьях Западного Буга. Слово «последи» в церковнославянском языке имеет значения «впоследствии, позже, потом». (41, 483) В Лаврентьевской летописи это хронологическое значение усилено и слово заменено на выражение «послеже же». Далее исправление подкреплено указанием на то, что дулебы живут по Бугу, где ныне волыняне. Приведем этот более поздний, по сравнению с Радзивиловской летописью, рассказ:
«Иже бяху в мире поляне, и деревляне, север и радимич и вятичи и х(о)рвате, дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне, а улучи, тиверци седяху бо по Днестру приседяху к Дунаеви бе множество их седяху по Днестру или до моря. Суть гради их и до сего дне. Да то ся зваху от грек Великая Скифь». (19, 12-13)
Разделительный союз «и» в некоторых местах перечисления отсутствует. В этом можно усмотреть сближение некоторых племен: северян с древлянами, хорват с дулебами, уличей с тиверцами. В отличие от более старших летописных известий, хорваты и дулебы поселены на берегах Западного Буга, где проживали волыняне, а уличи и тиверцы — на Днестре и Дунае. Мы имеем дело с описанием более позднего расселения восточных славян, из-за их переселения с низовий Днепра и с Южного Буга на запад и северо-запад.
В древнейшей редакции летописного рассказа была представлена географическая схема расселения и слово «последи» нужно понимать в географическом значении «последний». Перечень подвергся сокращениям. Так в нем отсутствуют вятичи, радимичи, тиверцы, хорваты и другие восточнославянские племена. Волыняне замыкали перечисление племен, и поэтому были названы последними. О родстве волынян с дулебами речь первоначально не шла. Их сближение произошло позднее, после миграции части дулебов на северо-запад.
В летописях повествуется о притеснении обрами-аварами дулебов. Авары обитали в разных местах Венгерской низменности, которую заняли в 568 году. Их государство было разгромлено войсками Карла Великого в конце VIII века.
Предания об аварских притеснениях сохранялись в какой-то части Руси и стали известны летописцу. Захват аварами древней Белой Хорватии вызвал отток ее населения на запад, север и восток. В связи с этим в территорию Белой Хорватии следует включить часть северных районов Венгерской низменности. Если бы они жили только в Семиградье, то путь в Чехию хорватам был бы перерезан расселившимися по Тисе аварами. Пострадавшими при этом названы не хорваты, а дулебы, что говорит о главенстве дулебов в хорватском союзе племен. Поэтому Стрыйковский связал Семиградье с дулебами.
Чех пришел из Белой Хорватии в бассейн Влтавы, где расселились древние чехи, перейдя три реки. (8, 17) В восточном направлении от Влтавы крупными водными рубежами можно признать Мораву, Ваг с близлежащей Нитрой, Грон с близлежащем Ипоем. Далее начинается бассейн Тисы. Чехи располагали свою легендарную Белую Хорватию на территории Венгерской низменности.
В 992 году приднестровские владетели обвинялись в нарушении клятвы. В 991 году в поход на болгар отправились волыняне и жители Червенских городов. Их соседи с Днестра и Закарпатья участия в походе не приняли, что можно связать с начавшимся мятежом. Галиция и Закарпатье откололись от Руси во время длительного отсутствия владыки русов.
Владимир Святой летом 992 года оставил тиверцев в покое по веским причинам. Топарх хоть и расширил свои полномочия, но разрешение от великого князя на пользование землями имел. Никто из окрестных славянских вождей не пришел на выручку осажденному Маврокастру. И сам топарх отчаянно трусил вступать в открытую борьбу. Это значит, что хотя тиверцы, подобно хорватам, и стремились к независимости, но были более осторожными. Из-за хорватов Русь стояла на грани войны с Польшей. В Нижнем Приднестровье русы сталкивались с интересами греков и печенегов. Ссориться одновременно со всеми соседями было тяжело, и тиверскую проблему оставили на будущее.
После возвращения Владимира Святого из заграничных походов борьба с кочевниками возобновилась с новой силой. Если одни печенежские владетели переходили под руку великого князя и крестились, то с другими была «рать велика бес престани». (32, 57)
Нападение печенегов 993 года следует связать с укреплением русских позиций в Приднестровье и в целом в Северном Причерноморье. Русы пядь за пядью возвращали утраченные ранее южные земли, а кочевники активно сопротивлялись. Война в Радзивиловской летописи описана так:
«Иде Володимир на хорваты. И пришедши ему с войны хорватской, и се печенеги пришли по оной стороне от Сулы. Володимир же поиде против них, и встретил их на Трубеши, на броде, где ныне Переяславль. И ста Володимир на сеи стороне, а печенези на онои, и не смеяху сии на ону сторону, ни они на сю сторону. И приехав князь печенескыи к реце, возва Володимира и рече ему: «Выпусти ты свои муж, а я свои, да ся борета. Да аще твои ударит моим, да не воюем 3 лета, аще ли наш муж ударит, да воюем 3 лета». И разидостася разно...
Прииде ст(а)р муж ко князю, и рече ему: «Княже, есть у мене един сын меньшии...». И наутрия приидоша печенези, почаша звати: «Несть ли мужа? Се наш готов». Володимир же тои нощи повелелся облещи во оружие, и приступиша к реце обои (полки русские и печенежские. — В. Г.)...
И размеривше межи обема полкома, и ступишася, и ястася, и почаста ся крепко рвати, и удави печенеженя в руках до смерти, и удари им о землю. И кликнуша печенези и побегоша. И русь погнаша по них секуще, и прогна их. И Володимир же рад бысть, и заложи град на броде том, и нарече имя ему Переяславль, зане Переяславль отроку тому имя». (32, 55-56)
Было выдвинуто остроумное предположение о том, что битва происходила в холодное время года. Ведь полки стояли по берегам реки, а единоборство шло промеж войск — значит посреди реки на льду. (33, 365) Хорватский поход начался летом 992 года и должен был закончиться по осени. Если печенежское нападение было зимним, то перед нами зима 992 — 993 годов.
Армии сошлись у брода. Зимой печенегам не было нужды идти к броду, где их поджидал сильный противник. В древнерусской культуре был обычай биться на льду реки. Но это были кулачные бои. Описание поединка показывает схватку двух борцов. Подобный же борцовский поединок позднее выиграл тмутараканский князь Мстислав у касожского князя Редеди. Борцовские состязания характерны для летнего времени года.
Замерзшая река — равнозначное место поединка для каждой из стоящих на ее берегу армий. Но на Трубежи при организации состязания столкнулись со сложностями. Пришлось размерять пространство между полками и отодвигать их на какое-то безопасное расстояние, чтобы не дать преимущества ни одной из сторон. Это свидетельствует в пользу того, что действо происходило на одном из берегов. Армию, на чьем берегу выбрали место для схватки, отодвинули от реки на такое расстояние, чтобы она могла приблизиться к месту поединка только одновременно с ближе стоявшей армией противника, чье движение затруднялось переправой.
Обстоятельства летописного рассказа свидетельствуют о летнем нападении печенегов. Их более позднее нападение под Василевым летописец сближал с праздником Преображенья, празднуемым 6 августа. Так что летний характер нашествия был обычным для этих степняков.
Уточнить дату печенежского нападения помогает условие трехлетнего мира в случае победы русского бойца. Действительно, очередное нападение печенегов состоялось несколько лет спустя. В статье 996 года сообщается:
«По сих же приидоша печенези к Василеву, и Володимир с малою дружиною изыде противу. И соступившимся, и не мог Володимир стати противу ему, и подбегоста под мостом, одва укрыся противных. И тогда обещася постиви церковь в Василеве святого Преображения, бе бо в тои день Преображение Господне, егда бысть сеча». (32, 56)
Владимир Святой отпраздновал избавление от опасности. Затем, вернувшись в Киев, устроил еще более пышное пиршество на Успение. От лета 993 года до лета 996 года прошло два мирных года. Одного года недостает. Празднование Преображения можно связать с чудесным избавлением от опасности. Великий праздник в честь Успения свидетельствует об его воскресном характере. 15 августа приходились на воскресенье в 997 году. Дата в летописи ошибочно удревлена на год. Пропавший мирный год нашелся.
В статье 997 года вновь речь идет о печенежской войне:
«В лето 6505 (997). Володимиру шедшю к Новугороду по верховние вое на печенегы. Бе бо рать велика бес престани. В се же время уведаша печенезе, яко князя нету, и приидоша, и сташа около Белагорода, и не даяху вылести из града, и бе глад велик в городе, и не бе лзе Володимиру помочи, не бе бо его, печенег же многое множество». (32, 57)
Далее следует легенда о белгородском киселе. В северных областях воинов должны были собирать во время зимнего полюдья. Нападение печенегов оказалось неожиданным из-за того, что они пришли раньше обычного времени, и русы не успели подготовиться к их нашествию. Конец зимы, начало весны для русских земледельцев — традиционно тяжелая пора, когда хлеб предыдущего урожая заканчивался, а лето с его источниками пищи еще не наступило. Благодаря мудрому совету одного из старцев город избежал опасности.
Печенеги исполнили условия мирного договора, но напали раньше обычного. Неожиданность нападения на первых порах принесли им успех. Какой-то отряд вышел к западным рубежам обороны Киева и осадил Белгород. Белгородцы выдержали осаду. Вернувшийся с севера Владимир Святой летом этого года находился в Василеве. К городу через русские кордоны прорвался печенежский отряд, и чуть было не взял великого князя в плен.
В 997 году печенежская угроза исходила с запада. Построение Владимира-Волынского предшествовало всем этим событиям и свидетельствовало об укреплении великокняжеской власти на Волыни. Местные сепаратисты должны были искать поддержки у соседних государств. Происки сепаратистов и недовольство Венгрии, Польши и западных печенегов усилением великокняжеской власти близ их границ привели к нашествию кочевников.
Первоначально рассказ о событиях под Василевом следовал за описанием белгородской осады. Русы собрали на севере крупную армию для войны с печенегами и заняли оборону вокруг Киева. Несмотря на все приготовления, они потерпели поражение под Василевом. Такое развитие событий показалось одному из летописцев чрезмерно обидным. Он нашел удачный выход — сместил василевский эпизод на год раньше и заполнил им пустую летописную статью. В результате стало казаться, что Владимир Святой чудом избежал коварства печенегов, нарушивших условия мирного договора и совершенно неожиданно напавших на русские земли.
В летописной статье 988 года сообщается:
«И рече Володимир: «Се не добро, еже мало городов около Кыева». И нача ставити городы по Десне, и по Встри, и по Трубешеви, и по Суле, и по Стугне. Нача нарубати (насильно набирать. — В. Г.) мужи лучешии от словен, и от кривич,и от чюди, и от вятич, и сех насели гради. Бе бо рать от печенег, и бе бо воюяся с ними и одоляя им». (32, 55)
Сюжет входит в повествование о крещении Руси и наделении сыновей уделами. На реке Трубеж самым знаменитым городом был Переяславль. Город Переяславль было решено построить после поединка с печенежским богатырем. Речь великого князя была вызвана войной с печенегами. Постройка городов на реках велась позднее печенежского нападения 993 года. Города заселялись насильно собранными людьми, о чем говорит слово «нарубати». (14, 334) Причем в ссылку в пограничные крепости отправлялись лучшие, то есть знатные, люди. Надо полагать, что это была сопротивлявшаяся христианству языческая племенная знать.
На этом строительстве великий князь не ограничился. Радзивиловская летопись:
«Заложи Белгород и наруби во нь от иных городов многи люди введе во нь. Бе бо любя град сей». (32, 55)
Строительство Белгорода отнесено по традиционной эре к 990 году, что недостоверно. В Ипатьевской летописи строительство отнесено на 992 год, в Лавреньевской на 991 год. Память о точной дате основания города не сохранилась.
В Никоновской летописи рассказ о строительстве помещен под 996 годом, следом за статьей о печенежской войне. Печенежская война датирована по «эре 5510 года». Исходя из этой эры, основание Белгорода приходится на 994 год. Следовательно, известие из Радзивиловской летописи приведено по «эре 5504 года». Белгород был заложен в 994 году. Более раннее строительство городов следует отнести на 993 год.
Реки Десна, Остер, Трубеж, Сула, Стугна перечислены по кольцевой схеме. Они образуют вокруг Киева полукольцо, очерченное с севера на юг по часовой стрелке. Переяславль в последующем был ключевой крепостью в системе обороны от степняков. Василев на Стугне охранял южные подступы к Киеву и стоял на дороге, ведущей к Черному морю. Крепости ставились в местах, перекрывавших основные маршруты нападения кочевников.
Оборонительная линия, воздвигнутая Владимиром Святым в 90-е годы X века, была развернута в сторону Дона. Это значит, что главными врагами Киевской Руси являлись восточные печенеги. Военная угроза со стороны их западных сородичей, живших близ границ с Русью, была не так опасна. С запада укреплялись только ближние подступы к столице.
Из возводимых городов поименован один Переяславль. Нападение печенегов шло с восточной стороны Днепра. В нашествии приняли участие восточные печенеги. Их активность должна была подогреваться дипломатическими усилиями крымских греков, которых беспокоило укрепление русского влияния в Северном Причерноморье.
Зимой 992-993 годов топарх передал белгородскую греческую колонию под власть киевского владыки. Усиление великокняжеской власти в населенном славянами низовье Днепра опасно приближало русские границы к византийскому Крыму. На восточной окраине Крыма стало усиливаться Тмутараканское княжество, князем которого стал один из сыновей Крестителя Руси.
Должны были сказаться и проблемы западных печенегов. Война 992 года вернула закарпатские земли Руси. Поляки имели виды на эту спорную территорию, и чуть было не начали войну. Еще большее беспокойство должны были почувствовать северо-западные печенеги, для которых, в силу географических причин, вся Трансильвания должна была быть объектом политических притязаний. Кроме того, в случае ухода трансильванских печенегов в военные походы, их территория становилась беззащитной от нападений закарпатских русов. Усиление русского влияния в низовьях Днестра точно также осложняло существование придунайских печенегов. Не имея возможности вступить в открытую борьбу с более мощным противником, западные печенеги должны были просить своих восточных сородичей о помощи.
Белгород стоял на реке Ирпень к западу от Киева. Он был воздвигнут с тыльной по отношению к восточным печенегам стороны. С его постройкой оборонительное кольцо вокруг русской столицы было замкнуто. Начатое летом 993 года строительство оборонительных сооружений на наиболее опасных направлениях, завершилось в следующем году строительством тылового города. Последовавшее затем нашествие заднестровских печенегов, остановленных под стенами Белгорода, показало дальновидность политики Владимира Святого.
Во время хорватской войны мятежная знать была частично перебита, частично взята в плен. Репрессиям подверглись и подвластное вождям мятежников население. По сведениям топарха было выведено население из более, чем десяти городов и разорено не менее пятисот деревень. Надо полагать, что большая часть простого населения была оставлена в Галиции, но уже во вновь созданных опорных пунктах великокняжеской власти. Знать и обслуживающие ее люди были выведены под Киев, чем можно объяснить строительную горячку 993 года по размещению пленников. Рубежи обороны заселялись хорватами и иными переселенцами.
Название «Белгород» бытовало у тиверцев. Строительство в 994 году Белгорода под Киевом говорит о том, что крестоносцы прошлись по области топарха и поселили в новом городе вызвавших у них сомнения в своей лояльности тиверцев. Так что топарх имел возможность еще раз встретиться с Владимиром Святым.
Ранее опорным пунктом русов на юге был город Витичев, стоявший от Киева на один день пути ниже по течению Днепра. Витичев упоминается Константином Багрянородным в качестве города на маршруте русской флотилии от Киева к Черному морю. (18, 47) У Витичева находился брод через Днепр, что определяло стратегическое значение города. (32, 121) Эту уже существовавшую крепость во время усиления печенежской опасности должны были укрепить в первую очередь.
На правобережье Днепра близ Витичева было Долобское озеро, видимо, часть старицы Днепра. (32, 121) Под 1103 годом упоминается Долобск, близ которого происходил сбор войск для похода на половцев. В походе принял участие флот, спустившийся вниз по Днепру. Это либо новое название Витичева, либо какой-то близлежащий город. Похоже на то, что Владимир Святой наведение порядка в своих землях начал с верхнебужских дулебов, населив ими округу Витичева. Это, в свою очередь, свидетельствует об участии дулебов в мятеже, поднятом их родственниками хорватами.
Католический миссионер Бруно в первом десятилетии X века побывал на Руси. С помощью Владимира Святого он вел проповедь среди печенегов. Католик описал русско-печенежскую границу, отстоявшую на два дня пути или 100 километров от Киева:
«Государь русов, великий державой и богатством, месяц удерживал меня и, противясь моему намерению, как будто бы я хотел добровольно погубить себя, старался убедить меня, чтобы я не шел к столь неразумному народу (печенегам. — В. Г.), где не мог бы снискать душ (для спасения), а лишь найти смерть, и то постыднейшую. Как он уже не мог (склонить меня), и его устрашило некое видение обо мне недостойном, то он два дня провожал меня сам с войском до последнего предела своего государства, который он, по причине кочующего неприятеля, оградил отовсюду самым крепким частоколом на весьма большое пространство». (7, 12)
Судя по расстоянию, католиков провожали до Переяславля. Владимир Святой основательно укрепил южные рубежи. Близ реки Стугны от этого русского аналога Великой Китайской стены сохранились остатки трех рядов валов. От степных хищников огородились крепостями, рвами и валами, местами усиленными частоколом.
Список использованной литературы
1. Агбунов М. В. Античная лоция Черного моря. М., 1987.
2. Агбунов М. В. Путешествие в загадочную Скифию. М., 1989.
3. Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963.
4. Васильевский В. Г. Труды, т. 2, вып. 1. СПб., 1909.
5. Васильевский В. Г. Труды, т. 3. Пгр., 1915.
6. Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. М., 1991.
7. Гильфердинг А. Ф. Неизданное свидетельство современника о Владимире Святом и Болеславе Храбром. М., 1856.
8. Грабеньский В. История польского народа. Минск, 2006.
9. Грицков В. В. Русы, ч. 4. Исход // Киммерийский центр, вып. 5. М., 1992.
10. Грицков В. В. Русы, ч. 5. Род Рюрика // Киммерийский центр, вып. 6. М., 1992.
11. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка, т. 1. М., 1981.
12. Дашков С. Б. Императоры Византии. М., 1996.
13. Древняя российская вифлиофика, ч. XIII. М., 1790.
14. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М., 1993.
15. Жизнеописания достопамятных людей Земли Русской. X — XX вв. М., 1992.
16. Закревский Н. Описание Киева, т. 1. М., 1868.
17. Кондаков Н. П. Византийские церкви и памятники Константинополя. М., 2006.
18. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991.
19. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей, т. 1. М., 1997.
20. Лев Диакон. История. М., 1988.
21. Литаврин Г. Г. «Записка греческого топарха» // Из истории средневековой Европы. М., 1957.
22. Литаврин Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Константинополь // История СССР, № 5. М., 1981.
23. Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги в Константинополь и «дары» императора // Византийские очерки. М., 1982.
24. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о посольстве в Константинополь. М., 2006.
25. Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985.
26. Мазуринский летописец // Полное собрание русских летописей, т. 31. Летописцы последней четверти XVII века. М., 1968.
27. Михаил Пселл. Хронография. М., 1978.
28. Мифы народов мира, т. 2. М., 1982.
29. Патриаршая или Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей, т. 9. М., 1965.
30. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
31. Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. СПб., 1992.
32. Радзивиловская летопись // Полное собрание русских летописей, т. 38. Л., 1989.
33. Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988.
34. Рапов О. М., Ткаченко Н. Г. Русские известия Титмара Мерзебургского // Вестник Московского университета. Серия 8. История. М., 1980, N3.
35. Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца. Извлечения из летописи Яхьи Антиохийского // Приложение к XLIV тому Записок Императорской Академии наук N1. СПб., 1883.
36. Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 г. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, вып. XLIII. М., 1952.
37. Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 1. М., 1997.
38. Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 2. М., 1997.
39. Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 3. М., 1997.
40. Симеона Метафраста и Логофета списание мира от бытия и летовник собран от разных летописцев. Славянский перевод хроники Симеона Логофета с дополнениями. СПб., 1905.
41. Старославянский словарь (по рукописям X — XI вв.). М., 1994.
42. Татищев В. Н. Собрание сочинений, т. 1. М., 1994.
43. Татищев В. Н. Собрание сочинений. М., 1995.
44. Татищев В. Н. Собрание сочинений. М., 1995.
45. Титмар Мерзебургский. Хроника. М., 2005.
46. Три памятника русской духовной литературы // Христианское чтение, издаваемое при Санкт-Петербургской Духовной Академии на 1849 год, ч. II. СПб., 1850.
47. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Период Македонской династии. М., 1997.
48. Шахматов А. А. Корсунская легенда о крещении Владимира. СПб., 1906.
49. Шлецер А. Общественная и частная жизнь Августа Людвига Шлецера, им самим написанная // Сборник Отделения русского языка и словесности, т. 13. СПб., 1875.
50. Charta Rogeriana Weltkarta des Idrisi Vom Jahr 1154 n. Cr. St. 1928.
