Александр I проявил себя ярко и в управлении, и на поле боя. Через него шёл огромный поток документации, он рассматривал все сколько-нибудь важные бумаги. Что касается участия в военных действиях, то неудача под Аустерлицем, когда он бежал в сопровождении нескольких казаков с поля боя, ночевал в крестьянской хижине, спал на соломе, не остудила его воинского пыла. На заключительном этапе войны с Наполеоном это был уже не восторженный новичок Аустерлица, а опытный и смелый военачальник. В бою под Дрезденом на Люценских полях он небезуспешно участвовал в руководстве войсками и стоял под огнём. Там же он едва не погиб: близ него разорвалось ядро, смертельно поразившее стоявшего рядом генерала Моро. Во время сражения при Бауцене Александр выбрал такое местонахождение, что видел французского императора, а тот – его. В знаменитой лейпцигской «Битве народов» Александр сам командовал русскими войсками и принял ряд ответственных решений, в том числе ввёл в действие резервную артиллерию, что повернуло ход битвы в пользу союзников. Во время схватки конвоя лейб-казаков и французских кирасиров император находился в пятнадцати шагах от сражавшихся. Храбрость и распорядительность проявил он и в сражении за Париж.
Великий князь Константин, отказавшийся позднее от престола, прошёл весь Альпийский поход Суворова, а будущий император Николай I стал рвался в армию, едва ему исполнилось 16 лет, но лишь в 1814 году, на заключительном этапе войны, Александр разрешил ему прибыть в действующие войска. Позднее Николай I рисковал жизнью, обратившись в 1830 году к бушующей толпе во время так называемого холерного бунта. По свидетельству многих очевидцев, работа с семи часов утра до глубокого вечера была обычной для этого неутомимого труженика. Так, один современник вспоминал, что с раннего утра «горожане, проходившие по набережной Невы мимо дворца, могли видеть в окне государя, сидящего у себя в кабинете за письменным столом, при свете свечей читавшего и подписывавшего целые ворохи лежавших перед ним бумаг».
Перед смертью Николай I говорил наследнику Александру: «Служи России! Мне хотелось принять на себя всё трудное, всё тяжёлое, оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое. Провидение судило иначе». А сам Александр II говорил ещё ранее отцу о своём предначертании служить России: «Считаю себя счастливым, что Богом поставлен всю жизнь свою ей посвятить». Кстати, он принимал участие в боевых действиях под Плевной во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Выехал на фронт в качестве главнокомандующего русской армией и Николай II, взяв с собой на трудное дело царевича Алексея. Отречение застало его в действующей армии.
Но одно дело – личная храбрость, работоспособность, честное служение долгу, которые применительно к династии в целом не вызывают сомнения. А другое – общая государственно-политическая линия Романовых. Здесь личными качествами было не обойтись, и порой такой прекрасный человек, как Николай II, оборачивался кровавым правителем, а отдавший себя Отечеству без остатка Пётр I привнёс в нашу историю столь яркий азиатский, варварский деспотизм, которого хватило с лихвой и на последующие полтора века.
Будучи людьми, несомненно, для своего времени высокообразованными, почти все представители династии Романовых прекрасно понимали геополитические цели России, её цивилизационное место в системе европейских государств, военные, экономические, культурные задачи, стоявшие перед страной. И там, где у других народов Европы на решение этих же задач на сравнительно малых территориальных площадях, в иных, благоприятных природных условиях, при отсутствии такого мощного сдерживающего фактора, как напор азиатских кочевников, при наличии такого благодатного историко-культурного наследия, как античность во всех её данностях, уходили десятилетия, Россия во главе с Романовыми потратила 300 лет, так и не добившись положительных – по сравнению с динамичными странами Запада – цивилизационных результатов.
На этом пути Романовы привлекали к делу переустройства страны лучшие интеллектуальные силы, лучшие умы и наиболее яркие характеры своего времени. Ведь В. В. Голицын, А. А. Лихачёв, А. М. Языков, Ф. М. Ртищев при Фёдоре и Софье, блестящая плеяда государственных деятелей и реформаторов при Петре I, П. И. и И. И. Шуваловы при Елизавете, Н. И. Панин, Г. А. Потёмкин, А. А. Безбородко при Екатерине II, М. М. Сперанский, Н. Н. Новосильцев при Александре I, П. Д. Киселёв при Николае I, деятели великих реформ Д. А. и Н. А. Милютины, великий князь Константин Николаевич, М. Х. Рейтерн при Александре II, либеральный Н. Х. Бунге и С. Ю. Витте при Александре III, тот же C. Ю. Витте и П. А. Столыпин при Николае II были выдвинуты именно Романовыми. Монархи в России, составлявшие во многом её если не интеллектуальный, то, несомненно, культурный цвет, были инициаторами многих прекрасных начинаний, и реформаторы понимали, что светят чужим, отражённым светом.
Но именно Романовы становились тормозом этих реформ, ориентируясь на основную часть социальной опоры – дворянство, являвшее собой не лучший европейский сословный образец; они же постоянно держали рядом с собой деятелей, которые были мощным противовесом либеральных устремлений и апологетами устоев: А. А. Аракчеева, А. Х. Бенкендорфа, М. Н. Муравьёва, П. А. Шувалова, Д. А. Толстого, К. П. Победоносцева и других, хотя смысл их консерватизма в условиях современной им России до сих пор полностью не оценён. Только таким путём представители династии могли отражать спектр всех политических настроений в обществе и практически править страной.
Первым этот такой необходимый и такой грустный результат блестяще продемонстрировал юный Михаил, который, уже после того как Земский собор выбрал его царём, несколько недель неторопливо ехал из костромского Ипатьевского монастыря через Ярославль в Москву. Как раз в это время вырабатывались основные принципы новой политики уже после смутного времени, восстанавливались старые государственные связи, подбирались люди, а главное – правительство Михаила, пока ещё без его сурового и решительного отца патриарха Филарета, бывшего в польском плену, сумело не только подавить разного рода «лихих людей», разбойную и грабительскую стихию, но и сплотить страну, насколько это было возможно в то социально напряжённое время. Формируя новое правительство, Михаил оставил на своих местах и представителей Семибоярщины, некоторые из которых, в частности Ф. И. Мстиславский, были его конкурентами, и их соперников, руководителей первого и второго ополчений, в том числе князя Д. М. Пожарского, также выставлявшего свою кандидатуру на трон, и некоторых выходцев из Тушинского лагеря. За «прежние измены» не был удалён от должности ни один человек. Результатом стало то, что «совокупися вся земля Руская ему государю служити... преста в Руском государстве всенародная человеческая пагуба». На этой основе сплочения страны, её усиления Михаил предпринял первую попытку вернуть захваченные Польшей и Швецией российские территории.
С другой стороны, были восстановлены все права землевладельцев, жестоко подавлена и развеяна надежда крестьян на свободу, усилилось их закрепощение. Государство черпало свои силы из того единственного источника, который был у него под рукой. Сильная центральная власть, монархия, которая шла к абсолютизму, стали цементирующим фактором огромной силы, что понимали впоследствии все представители династии. Но именно с этого времени усилилось то небрежение к человеку, его личности, которое зародилось в прежние времена и доминирует в нашей истории в течение столетий.
Эстафета была подхвачена «тишайшим» Алексеем Михайловичем. Однажды он так наставлял своего руководителя Посольского приказа: «Иди с миром царским путём средним... не уклоняйся ни на десную, ни на ошую (ни вправо, ни влево. – А. С.), Господь с тобой». Это правило могло бы быть с успехом применимо и ко всей государственной линии второго Романова. Он спокойно и методично шёл по пути российских геополитических целей, неторопливо продвигался в сторону западной культуры, осмотрительно создавал полки иноземного строя, поддерживал людей прозападного толка – А. С. Матвеева и А. Л. Ордина-Нащокина.
Одновременно на его долю в условиях напряжения страной всех экономических сил в послесмутное время, а значит, и напряжения социального, выпала необходимость железной рукой поддерживать сильную центральную власть, заложить основы будущего абсолютизма, ввести в жизнь во многом типичный средневековый кодекс «Уложение 1649 года» с его неукоснительными гарантиями тогдашнего правопорядка, обеспечением защиты жизни и собственности жителей страны, закрепостительными статьями. Эта неторопливая, весьма цивилизационно умеренная и социально жёсткая линия помогла подавить многочисленные бунты ХVII века и выйти из них обществу с убеждением, что только сильная власть способна сохранить страну и составить её жизнеобеспечение, увы, используя традиционные средневековые средства.
Эту же линию медленного прогресса при ясном понимании целей и трудностей проводил и Фёдор Алексеевич, значительность правления которого мы, кажется, до сих пор недооцениваем. И отмена местничества, и активное продолжение создания армии нового образца, и попытка переустройства административно-церковного управления страной, ставшего прообразом будущей губернской реформы Петра I, и разработка «Статей о чести», явившихся зародышем петровской «Табели о рангах», к тому же начало продвижения на юг, противоборство с Крымом и Турцией, Чигиринские походы – предвестники Крымских походов В. В. Голицына, – всё это было задумано и частично проведено при Фёдоре всего за пять лет. И это при активном сопротивлении Боярской думы и Патриархата, что также в известной мере вело к расстановке политических сил уже во времена Петра I.
Литература и источники
1. Капустина Т. А. Николай I. Вопросы истории. 1993. № 11–12.
2. Жизнь императоров и их фаворитов. М., 1992.
3. Захарова Л. Г. О «личном факторе» в истории: роль императора Александра II в проведении великих реформ 60–70-х годов XIX века в России. Уральский исторический вестник. 1994. № 1. С. 54.
4. Демидова Н. Ф., Морозова Л. Е., Преображенский А. А. Первые Романовы на российском престоле. М., 1996.
