Первые свидетельства об участке, где выросли палаты Аверкия Кириллова, относятся к XV веку. Тогда здесь располагался крупный деревянный дом на белокаменном подклете, явно принадлежавший влиятельному лицу. Наиболее вероятный владелец – сын боярский и член боярской думы Иван Никитич Беклемишев, по прозвищу Берсень. У Ивана III он пользовался большим доверием, но при его сыне Василии III был казнён в 1525 году за «дерзкие слова». Его имя носит как Берсеневская набережная, так и Беклемишевская (Москворецкая) кремлёвская башня.

Старые московские предания, а вслед за ними и дореволюционные публикации называют следующим владельцем этой местности знаменитого опричника Малюту Скуратова. Исключать этого нельзя, хотя собственный двор Скуратовых-Бельских находился на другой стороне Москвы-реки, в приходе церкви Антипы на Колымажном дворе. Не подтверждают документы и того, что по родству с Малютой этот участок достался Годуновым и впоследствии переходил от одной боярской фамилии к другой.

Наиболее вероятно, что с XVI века владельцем усадьбы был «государев садовник» – некий Кирилл, получивший её в пожалование из царских владений. Из двух его детей один – Филипп умер бездетным, а второй – Стефан оставил троих сыновей. Аверкий Стефанович Кириллов (1622–1682) со временем стал единственным хозяином усадьбы, а землю, принадлежавшую братьям, пожертвовал под кладбище церкви Николы на Берсеневке.

Числившийся, как и предки, садовником, Аверкий вырос в крупнейшего купца-предпринимателя, «московского гостя», а позже и заметного государственного деятеля (9, ед. хр. 2, л. 2). Он был владельцем многочисленных лавок в Москве и других русских городах, имел соляные варницы в Соли Камской, несколько имений. В начале 1677 года царь Фёдор Алексеевич произвёл его из подьячих в думные дьяки. В этом чине он возглавлял приказы Большой казны, Большого прихода и Большого дворца, был приказным судьёй (2, с. 46; 8, с. 200–219). По сути, он руководил государственными финансами, торговлей и промышленностью (3, с. 233; 7, с. 90–95).

На момент перехода палат к Аверкию Кириллову это было достаточно крупное Г-образное в плане здание. Восточный фасад украшало нарядное красное крыльцо с двойными арками на кувшинообразных столбах. В отделке едва ли не впервые в московском зодчестве использовались нарядные изразцы в синих тонах по белому фону. Каждый из ярусов дома венчался сложным карнизом с поребриком, окна декорировали пышные наличники, стены дробились многочисленными вертикальными тягами – пилястрами и полуколоннами.

Став владельцем здания, Аверкий Кириллов расширил его со стороны двора. В свод одного из залов первого этажа была вмонтирована плита с надписью: «Написан сей святый и животворящий крест в лета 7165 [1657] года, того же лета и полата сия посправлена» (6, с. 429–443). Подобная «памятная надпись» – случай исключительный в истории русской архитектуры. Новая Крестовая палата была обращена в сторону приходского храма, а голгофский крест, существующий в плите с надписью, свидетельствует о приверженности реформам Патриарха Никона.

Одновременно с северо-восточным помещением первого этажа соорудили покои на втором этаже, где прежде была только «светлица». Палаты Аверкия Кириллова были исключительно «господским домом», слуги жили в каменных и деревянных избах, стоявших особняком во дворе. Первый этаж был хозяйственным. Ныне это подвал – так за несколько столетий поднялся культурный слой. Поэтому, конечно, в VII– ХVIII веках здание выглядело выше и репрезентативнее. Будущий бургомистр Амстердама голландец Николаас Витсен оставил подробную запись в своём дневнике от 20 апреля 1665 года: «Я посетил Аверкия Степановича Кириллова, первого гостя, которого считают одним из самых богатых купцов. Он живёт в прекраснейшем здании; это большая и красивая каменная палата, верх из дерева. Во дворе у него собственная церковь и колокольня, богато убранные, красивый двор и сад. Обстановка внутри дома не хуже, в окнах немецкие разрисованные стёкла. Короче – у него всё, что нужно для богато обставленного дома: прекрасные стулья и столы, картины, ковры, шкафы, серебряные изделия и т. д. Он угостил нас различными напитками, а также огурцами, дынями, тыквой, орехами и прозрачными яблоками, и всё это подали на красивом резном серебре, очень чистом. Не было недостатка в резных кубках и чарках. Все его слуги были одеты в одинаковое платье, что не было принято даже у самого царя» (4, с. 161). Принимая голландцев, Аверкий Кириллов показывал им переводную «книгу предсказаний будущего», из чего можно заключить, что в палатах имелась и библиотека.

Любопытно, что гость воспринял в качестве домовой приходскую церковь Николы на Берсеневке, выстроенную в 1656–1657 годах, одновременно с Крестовой палатой. Этот бесстолпный трёхапсидный пятикупольный храм завершён двумя рядами кокошников, перекрытых по закомарам. С северной стороны к основному объёму примыкает крыльцо на столбах-кубышках. Его бочкообразная кровля не имеет аналогов в каменном зодчестве Москвы.

В одном, однако, Н. Витсен ошибся: несмотря на отчётливо выраженное стилистическое единство с палатами, храм Николы не входил в состав усадьбы. Согласно архивным документам, его строительство велось «по обещанию приходских и разных посторонних чинов людей», то есть по заказу всех жителей Берсеневской набережной (5, с. 264–266).

С Аверкием Кирилловым как сторонником Нарышкиных жестоко расправились мятежные стрельцы в ходе Московского восстания 1682 года. Его сбросили с кремлёвского Красного крыльца, зарубили бердышами и с криками: «Расступитесь, думный дьяк идёт!» – перетащили изуродованный труп на Красную площадь. На водружённом там памятном столбе стрельцы перечислили грехи своей жертвы: «Великие взятки имал и налогу и всякую и неправду чинил».

Аверкия и ненадолго пережившую его жену Евфимию Евлампиевну похоронили под северной папертью церкви Николы. Невдалеке, в подклете-усыпальнице храма покоились его родители и, возможно, дед.

Наследовал Аверкию сын Яков. В конце XVII века его жена Ирина Семеновна построила перед церковью Набережный корпус для богадельни, однако был он невелик и использовался как дом причта. Над его воротами, открывавшими въезд на церковный двор со стороны Берсеневской набережной, находилась колокольня, пострадавшая во время пожара 1812 года и через несколько лет разобранная (снос колокольни состоялся не ранее 1815 года, она ещё значится на плане, составленном в том году) (9, ед. хр. 19, л. 1). Новую возвели только в 1854 году – на этот раз у западной стены новой церковной трапезной. Повреждённая взрывной волной при уничтожении храма Христа Спасителя, она была снесена в 1932 году.

Однако мы забежали далеко вперёд. В 1667 году палаты Кирилловых приобрёл Семён Иванович Маслов (10). В начале следующего века они были перестроены и получили вид, близкий современному. Полностью изменился парадный фасад. В его средней части появилась пристройка во вкусе петровской эпохи: трёхъярусная, с мощным декоративным завершением и огромными, довольно причудливой формы волютами и пышными гирляндами из цветов и фруктов, фланкирующими «теремок» верхнего яруса.

Вход в здание со стороны набережной получил арку, поддерживаемую великолепными резными кронштейнами. Над ней находился балкон. Окна среднего яруса несколько больше остальных, обрамлены строгими наличниками и завершаются лучковыми фронтонами-раковинками. Углы пристройки рустованы – решение, которое придало ей некую архитектурную собранность в контрасте с прихотливой и «необязательной» архитектурой XVII века. Для придания палатам симметрии, тогда входившей в моду, справа по фасаду была сделана пристройка с ризалитом, уравновешивающая объём с крыльцом.

Парадное крыльцо украшали статуи на постаментах. Уже в нашем веке на чердаке были обнаружены фрагменты двух фигур и ещё одна, почти уцелевшая. Это человек в длинной одежде, с рукой, прижатой к груди, весьма напоминающий апостолов на галерее знаменитой церкви в Дубровицах. Весьма интересен и другой аналог, уже архитектурный, – церковь Сант-Михилскерк в бельгийском городе Лувене, возведённая в 1650–1666 годах по проекту архитектора В. Хесиуса.

Палаты выдерживают стилистическое единство с расположенным по соседству корпусом Суконного двора (суконной фабрики). Оба здания, палаты и Суконный двор, своими главными фасадами фланкировали не сохранившийся Всехсвятский Каменный мост, по сути, составляя единый ансамбль.

Видимо, при Масловых в палатах одновременно с их реконструкцией или вскоре после неё было сооружено семь новых печей. Стилистический анализ даёт возможность отнести по крайней мере большую часть их изразцов, обнаруженных на чердаке, к началу XVIII века. Формы рисунков позволяют предположить, что образцом для них послужил некий сервиз, скорее всего имевший голландское происхождение. Изразцов много, и их теперь хватит по крайней мере на три печки. Они отечественного производства, с изображениями пейзажей со зданиями, людьми и зверями.

С 1 июля 1756 года казна приобрела палаты у родственницы Масловых Анны Ивановны Зиновьевой за 5 тысяч 500 рублей, о чём сохранилась запись в дворовой книге Юстиц-коллегии. В палатах первое время разместились Корчемная контора и один из складов – магазин № 10.

С марта 1771 по май 1793 года в палатах располагался Разрядно-сенатский архив, предшественник Российского государственного архива древних актов. Здесь хранились подлинные столбцы родословных росписей, боярские и разрядные книги, отчёты об обороноспособности городов, документы о народных восстаниях и прочее. Фонд насчитывал несколько сотен тысяч дел.

Затем сюда переехала Московская казённая палата. В 1806 году здание было реконструировано по проекту архитектора А. Назарова для Сенатской курьерской команды и стало называться в обиходе Курьерским домом. Когда к 1860-м годам оно оказалось в аварийном состоянии, «рационально мыслившие» чиновники, возглавлявшие дворцовое ведомство, не пожелали отпускать средства на ремонт «рухляди». К счастью, обречённым на слом строением заинтересовалось Императорское Московское археологическое общество (МАО), и Александр II передал палаты ему.

В 1870 и 1884 годах под руководством архитекторов А. Попова и Н. Никитина в палатах были проведены реставрационные работы, в ходе которых разобраны позднейшие пристройки и расписана «во вкусе допетровского времени» Крестовая палата, ставшая залом заседаний общества.

В 1909 году для изучения и сохранения памятников московской архитектуры стали формироваться коллекции музея «Старая Москва», которые хранились в палатах. Позднее это собрание перешло в Исторический музей, одним из инициаторов создания которого в своё время был П. С. Уваров.

Общество было ликвидировано приказом НКВД в июне 1923 года, разделив участь большинства подобных объединений дореволюционной России. С декабря 1924 года первый этаж особняка Аверкия Кириллова занимал Институт по изучению языков и этнических культур восточных народов СССР. Поэт Осип Мандельштам, посетивший его в 1930 году, поделился очаровательным описанием здания и институтских нравов: «Мой любительский приход никого не порадовал».

Через год на второй этаж палат переехали Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ), созданные известным художником Игорем Эммануиловичем Грабарём. Его подход к охране памятников вызывал, впрочем, куда большие возражения, нежели творческие достижения, так что в этой области он получил нелестное прозвище Угорь Обмануйлович Гробарь. В 1930 году он был вынужден отказаться от дальнейшего руководства мастерскими. К этому времени им передали церковь Николы. Через два года колокольню снесли, а мастерские закрыли.

После этого в палатах была поселена обслуга Дома Правительства (Дома на набережной), а в здании Набережного корпуса некоторое время располагался Московский областной краеведческий музей. После начала войны, летом 1941 года, в церкви было устроено объединённое фондохранилище крупнейших столичных музеев. Упрятанные в сотни ящиков, здесь хранились коллекции Исторического музея, Музея Революции, Музея народов СССР, Биологического музея. Наиболее ценные реликвии находились в церковном подвале.

После войны, в конце 1947 года, палаты Аверкия Кириллова частично отошли Научно-исследовательскому институту краеведческой и музейной работы Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при СНК РСФСР.

В 1953–1959 годах в палатах проводились реставрационные работы. Их руководитель Г. В. Алфёрова описала урон, нанесённый жильцами, которые вырубили связи, растесали окна, пробили в стенах новые двери и прочее. Отмечалось и плачевное состояние белокаменного декора северной пристройки XVIII века (1, с. 135–150). Работы в этих условиях велись медленно и, к сожалению, были прерваны из-за реорганизации службы. Завершали их в спешном порядке в 1960–1963 годах, уже без необходимых исследований и фиксации, но с искажениями.

Одним из положительных результатов реставрации были ликвидация общежития и полная передача палат Аверкия Кирилова институту, который в 1966 году получил новое наименование – НИИ музееведения и охраны памятников истории и культуры. В 1968 году на его базе было создано новое учреждение – республиканский Научно-исследовательский институт культуры, ныне Российский институт культурологии Министерства культуры РФ.

Исторически палаты находились в специфическом тупиковом участке Москвы, который посещали только сотрудники шоколадной фабрики «Красный Октябрь», бывшей «Эйнем». Теперь ситуация изменилась: здания превратились в популярные культурные объекты. Кроме того, планируемый мост между Берсеневской и Крымской набережными сделает палаты Аверкия Кириллова одной из ключевых точек туристического маршрута по центру столицы. Поэтому этот уникальный памятник в ближайшее время вновь неизбежно обратит на себя внимание.

Литература и источники

1. Алфёрова Г. В. Исследование и реставрация палат Аверкия Кириллова: (работы, проведённые в 1954–1964 гг.) // Из истории реставрации памятников культуры. М., 1974.

2. Богоявленский С. Московский приказный аппарат и делопроизводство XVI–XVII веков. М., 2006.

3. Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV–XVII вв. М., 1975.

4. Витсен Н. Путешествие в Московию 1664–1665 гг. / Пер. со староголланд. В. Г. Трисман. М., 1996.

5. Коробко М.Ю. Еще раз об истории палат Аверкия Кириллова // Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры. М., 1994.

6. Святославский А. В. Белокаменный крест с надписью в интерьере палат Аверкия Кириллова // Ставрографический сборник. Кн. 3. Крест как личная святыня. М., 2005.

7. Седов П. В. Хождение во власть гостя Аверкия Кириллова // Торговля, купечество и таможенное дело в России в ХVI– XVIII вв. Сборник материалов международной конференции. СПб., 2001.

8. Фролов А. И. Палаты Аверкия Кириллова: забытые страницы истории // Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры. М., 1992.

9. ЦХНДМ ЦГА г. Москвы. Ф. 1. Якиманская часть. Д. 15.

10. РГАДА. Ф.282. Оп.1 д.502, л. 776-777.