Иларион стал первым главой Русской церкви из русов. Его возвели в митрополиты по воле великого князя собором епископов по апостольским правилам. В Новом Завете описано, как после гибели Иуды Искариота апостолы пополнили свои ряды:

«И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия, и помолились и сказали:

— Ты, Господи, Серцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого ты избрал принять жребий сего служения и апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в своё место.

И бросили они жребий, и выпал жребий Матфию, и он был сопричислен к одиннадцати апостолам». (3, 131)

Процедура избрания состояла из поставления двух кандидатов и Божьего суда посредством жребия. Иларион был одним из двух кандидатов на духовный престол, на которого выпал счастливый жребий.

При поставлении Клима Смолятича в 1147 году также было припомнено апостольское правило:

«И сице советовавше, совещавшееся по священному апостольскому правилу, глаголющему: два или три епископи да поставляют единого епископа. И сице собравшеся шесть епископов, поставиша себе митрополита Киеву и всей Руси инока Климента Смолнянина». (27, 172)

Апостольское правило позволяло избирать главу церковной организации собранием епископов.

Причиной обращения не к патриарху, а к апостольским правилам названы политические осложнения русско-византийских отношений. На исключительности обстоятельств и лояльности к константинопольской патриархии настаивал летописец, отметая возможные обвинения русов в гордыне и непослушании византийским церковным законам. После того как автокефалия Русской церкви была ликвидирована, русским книжникам пришлось оправдываться перед митрополитами-греками за своё свободолюбивое прошлое.

Более откровенно позиция русских властей изложена у Татищева:

«6559. По смерти митрополита руского Ярослав, яко имея со греки великое несогласие, не хотя более патриархом цареградским допустить над Русью властвовать и богатство истощать, велел, собрався епископом руским и по правилам святых апостол избрав, митрополита поставить. Епископи же, сошедшеся, избрали и поставили в митрополиты Илариона, русина сусча, а преже его все, кроме Михаила, были греки и болгоры». (38, 79)

Митрополит Михаил считался сирийцем, хотя на самом деле имел болгаро-армянское происхождение. Митрополиты Леонт и Феопемпт были болгарами. Греком мог быть предшественник Феопемпта митрополит Иоанн, хотя Присёлков и его отождествлял с болгарином Иоанном Охридским.

Причиной выдвижения Илариона стала смерть митрополита Феопемпта. Курс на отделение Русской церкви от Византии Ярослав выдерживал и после его кончины. Кроме политических соображений русами двигали экономические мотивы. Через церковную организацию, возглавляемую византийскими ставленниками, из Руси выкачивались средства. Установленная ещё Владимиром Святым десятина от государственных доходов и обычай русской знати завещать Церкви на помин души большие средства позволяли в ущерб строительству новых храмов и иным церковным нуждам оказывать финансовую помощь патриархии.

В Киево-Печерском патерике уточняется, что Илариона поставили митрополитом в Софийском соборе:

«По сем же благоволи бог взложити на сердце благоверному великому князю Ярославу, и собрав епископы, в лето 6559, и поставиша его митрополитом в святей Софии». (16, 434)

Воспоминания о своём избрании оставил сам Иларион:

«Аз милостию человеколюбивого Бога мних и прозвитер Иларион изволением Его от богочестивыих епископ священ бых. И настолован в велицем и богохранимем граде Кыеве. Яко быти ми в нем митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си в лето 6559. Владычествующу благоверному кагану Ярославлю, сыну Владимирю. Аминь». (23, 4–5)

Иларион титуловал Ярослава каганом. Избрание происходило в Софийском соборе, на стенах которого сохранилось такое граффити:

«Месяца априля в 9 день поставлено бысть владыка». (6, 37)

Поставление во владыки в митрополичьем Софийском соборе, следует связать с одним из митрополитов. В домонгольское время на Руси были избраны четыре митрополита: Иларион, Никифор в 1096 году, Клим Смолятич в 1147 году, Кирилл I в 1224 году. Остальные приезжали, уже получив назначение на русский церковный престол в Константинополе.

Согласно Татищеву, полоцкий епископ Никифор был избран великим князем Святополком Изяславичем. (38, 109) В Ипатьевской летописи в статье 6605 года этот митрополит назван Николаем. (13, 238) Клим был поставлен великим князем Изяславом Мстиславичем и пятью епископами 27 июля, в день памяти св. Пантелеймона. (29, 114) Присутствовавший там шестой епископ новгородец Нифонт отказался участвовать в поставлении.

Поставление Клима Смолятича шло в киевском Софийском соборе. При этом была использована глава св. Климента, небесного покровителя посвящаемого в сан Клима. (13, 341) В 1147 году 27 июля было воскресеньем. Кирилл был поставлен 6 января, в праздник Богоявления. (27, 88) Шестое января в 1224 году было воскресным. Татищев называет Кирилла греком и относит его избрание к 1 ноября 6731 года. (39, 361)

Татищев приводит такие слова великого князя Изяслава Мстиславича при избрании в митрополиты Клима Смолятича:

«Ныне митрополит руский умре, и церковь осталась без пастыря и начальника правления духовнаго, котораго прежде великие князи, избирая, посылали для посвясчения в Константинополь. И ныне избрать в моей воли, но в Царьград к патриарху послать для учинившегося смятения и многих междоусобей в них не можно. К тому же от онаго митрополитов посвясчениа чинятся напрасно великие убытки, а паче всего чрез сию патриархов в Руси власть цари греческие исчут над нами властвовать и повелевать, что противно нашей чести и пользы. По правилам же святых апостол и вселенских соборов положено, да два или три епископа, сошедшись, поставляют единаго. Вас же здесь более, того ради изберете достойнаго и поставите на митрополью рускую». (38, 171)

В первой редакции своего сочинения Татищев приводит более короткий вариант речи. Несмотря на то что во второй редакции он довольно сильно вторгался в приводимые тексты с целью их литературной обработки, перед нами иной извод речи, нежели в первой редакции. В это время в Византии правил император Мануил I Комнин и никаких междоусобиц в империи не было. Мануил обладал крутым и воинственным нравом и в первое десятилетие своего царствования сменил пять патриархов. (9, 251)

Поводом для поставления Клима могли стать жёсткая политика Мануила в отношении церкви и его властолюбие. Речь Изяслава весьма приблизительно соответствует эпохе Мануила. Но зато она довольно точно передаёт ситуацию, которую описывает тот же Татищев относительно эпохи избрания Илариона. Поздние книжники опирались на какое-то сочинение, в котором приводилась речь Ярослава Мудрого при поставлении Илариона.

По палеографическим особенностям В. С. Высоцкий датировал софийское граффити эпохой Илариона и связал надпись с его избранием. (6, 38)

Девятое апреля было воскресеньем в 1049 и в 1055 годах. В 1055 году Пасха приходилась на 16 апреля, а в 1049 году — на 26 марта. В первом случае 9 апреля выпадает на Великий пост, во время которого посвящения в митрополиты быть не могло. Во втором случае 9 апреля приходится на второе воскресенье по Пасхе, а летописный год избрания Илариона будет иметь редкую «эру - 5510 года».

Поставление включало в себя избрание кандидатов, Божий суд посредством жеребьёвки и торжественное возведение на церковный престол. Судным днём на Руси была пятница. Близость даты к пасхальным праздникам ведёт нас к 1053 году, в котором 9 апреля приходилось на страстную пятницу, за которой 11 апреля следовала Пасха.

Год избрания имел более распространённую «эру - 5506 года». После кончины Феопемпта поставление Илариона решили связать с Пасхой 1053 года. Ярослав в предпасхальные дни 1053 года собрал епископов, которые в пятницу 9 апреля избрали нового главу Русской Церкви, а на Пасху 11 апреля торжественно его венчали.

В своей записи об избрании в митрополиты Иларион придерживался «эры - 5506 года». Эту запись позднее использовали летописцы для датировки избрания. В период правления Илариона в Софийском соборе господствовала «эра - 5506 года».

В старших летописях об Иларионе говорится в статье 6559 года вслед за сообщением о его избрании. Сведения были включены в рассказ об основании Печерского монастыря и выглядят так:

«Боголюбивому князю Ярославу любяще Берестовое и церковь ту сущу святых Апостол, и попы многи набдящу, в них же бе презвитер, именем Ларион, муж благ и книжен, и постник. И хожаше с Берестового на Днепр, на холм, где ныне ветхи монастырь Печерскыи, и ту молитву творяше, бе бо лес ту велик. Ископа печерку малу, двусажну, и приходя с Берестового, отпеваше часы, и моляшеся Богу в таине. Посем же вложи Бог в сердце князю, и постави митрополитом святе Софии, а си печерка оста». (29, 67)

Источник сообщения известен. В менее архаичной редакции оно содержится в написанном летописцем и монахом Печерского монастыря Нестором «Сказании о том, почему монастырь был прозван Печерским», сохранившимся в составе Киево-Печерского патерика. (16, 434) Единственное существенное отличие заключалось в том, что в «Сказании» содержалась дата избрания, вынесенная в летописной статье в её начало.

Иларион до своего избрания был настоятелем храма апостолов Петра и Павла в великокняжеской резиденции Берестово и, следовательно, хорошо известным Ярославу человеком. Нестор называет его пресвитером и постником. Сам себя Иларион называл пресвитером и монахом. Образ постника, молящегося в уединённой пещере, соответствует монашескому званию Илариона. Нестор использовал запись Илариона о своём избрании, дополнив её сведениями, почерпнутыми у старожилов Печерского монастыря.

Нестор считал Илариона мужем книжным. Действительно, первый русский митрополит был писателем. Его «Слово о законе и благодати» является выдающимся памятником раннего русского красноречия. В «Слове» Иларион, опираясь на библейские тексты, проводил мысль о том, что русский народ посредством крещения причислен к богоизбранным народам, а вследствие своей новизны в качестве христианского народа, превосходит по богоугодности евреев:

«Лепо бе благодати и истине на новы люди восияти. Не вливают бо по словеси господню вина новаго учения благодатня в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе…

На ново учение новы мехи, новы языки, и обое соблюдется яко же и есть. Вера бо благодатная по всеи земли простреся и до нашего языка русского доиде. И законное озеро пресше (пресеклось. — В. Т.), ева(н)гльскыи же источник наводнився и всю землю покрыв, и до нас разлиася, се бо уже и мы с всеми христиаными славим святую Троицу, а Иудея молчит». (23, 88)

С восторженностью неофита автор воссоздаёт ход библейской священной истории и при этом «дополна насыщается сладости книжной». Особое упоение он находит в том, что обращается «не к врагам Божиим иноверным, но к самим сынам Его, не к странам иным, но к наследникам небесного царства» — к соотечественникам, ставшим святым народом.

Сделав обзор ветхозаветной и новозаветной истории, автор переходит к русским событиям:

«Похвалим же и мы, по силе нашей, малыими похвалами великая и дивная сотворешааго нашего учителя и наставника, великааго кагана нашея земли Володимера, внука старааго Игоря, сына же славнааго Святослава. Иже в своя лета владычествующе мужеством же и храборством прослыша в странах многах и победами и крепостию поминаются ныне и словут. Не в худе бо и неведоме земли владычество ваша, но в Руске, яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли». (23, 91–92)

Уже в зачине похвалы Владимиру Святому Иларион ставит Крестителя Руси в один ряд с самыми главными апостолами, первым фактически провозгласив его равноапостольным. Если Владимир своими победами прославился во многих странах, то Русь благодаря славным деяниям предшествующих поколений всемирно известна. Эта великая гордость за свою Родину выдает в Иларионе пламенного патриота.

Иларион выступает в качестве осведомлённого в вопросах русской истории писателя. Он знает о покорении Владимиром соседних народов, крестильное имя великого князя Василий. Крещение всей Руси, по мнению Илариона, происходило единовременно благодаря применению государством силы. Во время крещения шло разрушение капищ, сокрушение идолов, велось церковное строительство, на горах основывались мужские и женские монастыри. Ему известна благотворительная и законодательная деятельность великого князя. Одним из главных деяний Владимира было строительство церкви в честь Богородицы, в которой затем было погребено его тело.

Рассказ Илариона стал основой летописной версии жизни Владимира Святого. В летописи эта лаконичная биографическая зарисовка дана в более развёрнутом виде и снабжена хронологическими указаниями. Отсутствуют только сведения об устроении монастырей. Формирование летописных сводов велось монахами Печерского монастыря, которые пытались представить свой монастырь первоначальным центром монашества на Руси. Не соответствующие этому мнению сведения о более ранних монастырях были уничтожены. По этой же причине было сокрыто монашество Илариона ещё в его бытность пресвитером в Берестовое.

Похвала Владимиру производила столь большое впечатление на читателей, что всё «Слово» помещали в богослужебные книги и зачастую использовали 15 июля для чтения в церквях в память о Владимире Святом. Похвала стала выполнять функции жития.

«Слово» заканчивается славословием Георгию-Ярославу, сыну Владимира Святого, и молитвой Владимира за всю Русскую землю. Такова так называемая первая редакция сочинения Илариона, которую исследователи считают самой древней. Она сохранилась в единственной рукописи XV века, происходившей из Синодальной библиотеки и ныне хранящейся в Государственном историческом музее под № 591. Наибольшее распространение получила вторая редакция, в которой похвала Ярославу значительно короче, а заключительная молитва Владимира отсутствует. Имеет она и иные отличия от первой редакции. В так называемой третьей редакции «Слова» присутствует вставное сочинение, получившее условные названия «Пророчества» и «Слово о Христе и об Адаме».

Во второй и третьей редакциях «Слова о законе и благодати» наиболее поздним упоминаемым событием является освящение Софийского собора. Собор этот представлен посвящённым мужской ипостаси Софии Премудрости Божией:

«Иже дом Божии велики святыи Его Премудрости созда на святость и освящение граду твоему иже всякою красотою украси о Христе Исусе, Господе нашем, ему же слава с Отцем и Святым Духом, и ныне и присно, и в векы веком аминь». (23, 156)

Храм был посвящён Троице и Премудрости Божией, которая сближена с Христом, вторым членом Троицы. Изображение Христа на куполе собора восходит к этим религиозным представлениям. В первой редакции находим уже иную картину:

«Иже дом великыи святыи Его Премудрости созда, на святость и освящение граду твоему, юже с всякою красотою украси златом и сребром и камением драгыим, и сосуды честныими, яже церкви дивна и славна всем округниим странам, яко же ина не обрящется в всем полунощи земнеем, от востока до запада и славныи град твои Кыев величеством яко венцом обложил, предал люди твоя и град святеи всеславнии скореи на помощь христианом святеи Богородици, еи же и церковь на великыих вратех созда в имя первааго господьскааго праздника святааго Благовещения». (23, 97)

Главный собор Киева и соответственно вся русская столица были переданы под покровительство Богородицы. Софийский собор при этом причислен к богородичным храмам и назван самым дивным и славным во всей северной половине Земли. В западноевропейских странах было много более величественным каменных церквей. Претензии на превосходство могли иметь веские основания после украшения собора роскошными мозаиками, богородичные сюжеты которых были явлены на всеобщее обозрение не ранее освящения 1045 года.

В первой редакции самое позднее событие — возведение церкви Благовещения на Золотых воротах. Ирина, супруга Ярослава, названа здравствующей. Великая княгиня, согласно летописной традиции, скончалась в 6558 году. В зависимости от используемой эры она умерла в 1050 году или позднее.

Благовещенская церковь на Золотых воротах, согласно изысканиям Н. Н. Розова, была освящена 26 марта 1049 года. В этот день, по мнению исследователя, Иларион и зачитал своё «Слово». (23, 70) Дата близка к Благовещению, отмечаемому 25 марта, и совпадает с Пасхой. Пасхальный характер события придаёт версии Розова особую убедительность.

Во всех редакциях «Слова» причиной просвещения Руси названа снизошедшая на Владимира Святого Божия благодать:

«Приде на не посещение Вышняго, призре на не всемилостивое око благого Бога и восия разум в сердци его, яко разумети суету, идольскиыя лести и взыскати единаго Бога, сотворившааго всю тварь видимую и невидимую.

Паче же слышано ему бе всегда о благовернеи земли греческеи, христолюбивеи же и силнеи верою. Како единого Бога в трех чтут и кланяются. Како в них деются силы и чюдеса и знамения. Како церкви люди исполнены. Како веси и гради благоверни. Вси молитвах прилежат, вси готови предстоять. И си слышав вождела сердцем и возгореся духом, яко же бытии ему христиану и земли его, еже и бысть». (23, 122)

Здесь в ущерб исторической правде отброшена мысль об участии Византии в крещении Руси. Византия была только примером, которому последовал Владимир, ведомый Божией волей. Характерен перечень апостолов, который открывает похвалу Владимиру:

«Хвалит же похвалными гласы Римская страна Петра и Павла, имя же вероваша в Исуса Христа Сына Божия, Асия и Эфес и Патом (остров Патмос. — В. Т.) — Иоанна Богословца, Индия — Фому, и Египет — Марка. Вся страны и гради и людие чтут и славят коегождо их учителя, иже научиша православнеи вере». (23, 150)

На первое место поставлены апостолы католического Запада. Апостол Андрей Первозванный, скончавшийся в Греции, не назван. Между тем, согласно церковным преданиям, он был покровителем Константинополя. В стоявшем на месте позднейшей византийской столицы античном городе Византии Андрей  посвятил первого епископа Стахия и был в Константинополе одним из самых почитаемых святых. В перечне просветителей он должен был значиться апостолом Византийской империи. Но его имя из перечня было вычеркнуто. Не спасло даже то, что, согласно сказаниям, Андрей просвещал скифов-русов и проследовал через их земли от Киева до Новгорода.

Антивизантийская направленность «Слова» соответствует духу реформы 1045 года, и ни одна из редакций не могла появиться ранее войны 1043 года.

Во второй редакции Владимир сопоставляется с равноапостольными Константином Великим и его матерью Еленой. Византийские святые принесли Крест Господень из Иерусалима в Константинополь, а Владимир принёс крест из Константинополя на Русь. В третьей редакции в качестве предшественника Владимира по распространению христианства на Руси объявлена его бабка великая княгиня Ольга. Это дополнение есть и в первой редакции.

В Десятинной церкви стоял саркофаг с мощами св. Ольги. В летописях не сохранилось известие о перенесении останков княгини в Десятинную. Под 6552 годом в них сообщается о захоронении здесь праха давно умерших дядей Ярослава — Ярополка и Олега Святославичей:

«В лето 6552. Выгребоша 2 князя, Ярополка и Олга, сына Святославля, и крестиша кости ею, и положиша я в церкви святыя Богородици». (29, 67)

Краткое славословие Ольге, появившееся в третьей редакции, следует связать с формированием культа великой княгини. Начало его было положено ещё Владимиром Святым. В житии под 11 июля есть запись:

«И взем (Владимир) тело от земли бабы своея нетленно, и вложиша в раку древяну, и поставиша в церкве святыя Богородица». (22, 436)

Мощи вырыли из земли и положили в деревянную раку в Десятинной. В житии Ольги имеется похожий, но более обширный рассказ:

«И по сем, времени много минувшу по преставлении святая (Ольги. — В. Т.), внук же ея блаженный князь Владимер вспомяну о мощех святыя бабы своея, и прииде на место сам с митрополитом и со всем священным собором и с фимяном (фимиамом. — В. Т.), и раскопавше землю, и обретоша честныя мощи святыя княгини Олги целы и нерушимы пребывают. Они же прославиша Бога, и вземше мощи, и положиша в церкви святыя Богородица, в гробе каменее мале.

И на верху гроба того честнаго оконце сотвориша, и туде видят блаженныя тело лежаше цело и тлению непричастно, но светяшеся, яко солнце. А иже кто придет с верою к гробу святыя, и оконце оно, иже на гробе святыя, само о себе отверзнется, и видят честное тело и мнози приемлют исцеление неоскудно. А другим, иже не с верою приходящим к честному ковчегу святыя, не отворится оконце гробное, и не видят святаго и честнаго ея тела, но токмо гроб видяху святыя». (22, 539)

В перенесении мощей великой княгини участвовал митрополит. Местом хранения мощей определён каменный гроб, а не деревянный. Начиная с описания гроба всё дальнейшее повествование о чудесах при гробе заимствовано из «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру» Иакова Черноризца. К первоначальному рассказу о помещении мощей при Владимире Святом в деревянную раку был присоединён более поздний рассказ, в котором рака была уже каменной.

Митрополит Макарий (Булгаков) связал перенесение мощей св. Ольги при её внуке с сообщением старших летописей о принесении неких святых в Десятинную. (22, 436) В Радзивиловской летописи это сообщение звучит так:

«В лето 6515. Принесени святии в святую Богородицю». (29, 58)

В Тверской летописи это событие связано с перенесением мощей, но не бабки великого князя, а его сына и внука:

«В лето 6515. Принесени Изяслав и Всеслав в святую Богородицу». (30, 121)

В летописной легенде о Рогнеде, восходящей к полоцкому летописанию, прослеживается мотив нелюбви Владимиром Святым Изяслава. Татищев приводит речь Рогнеды:

«Ныне же имеешь много других жен и детей, меня и сего младенца, рожденного мною (указав ему на Изяслава), не любишь». (38, 141)

Включение имён умерших князей в летописную статью 6515 года следует отнести на счёт догадок поздних летописцев, так как непосредственно пред этим сообщалось о кончине Изяслава и Всеслава. Останки этих Рюриковичей не могли быть названы святыми. Поводом стала описка, которую находим в Новгородской летописи по списку П. П. Дубровского, где вместо слова «святии» стоит слово «сии», что и было понято как указание на перечисленных пред этим князей. (25, 46) Но неправильная догадка летописца подтверждает предположение Макария. В статье 6515 года речь шла о перенесении мощей, но имя уже было изъято. Позднее было истреблено и само упоминание мощей.

Святыми мощами в начале XI века могли быть мощи св. Ольги, предшественницы Владимира Святого в деле просвещения Руси. Более ранние просветители, такие как киевский Аскольд-Николай, не причислялись к Рюриковичам, и их деятельность замалчивалась.

Одиннадцатое июля приходилось на воскресенье, когда воспоминание об Ольге переживалось острее обычного, в 1008 году. У Татищева эта статья расширена:

«6515 (1007). Пренесени из Царяграда святии иконы в церковь святыя Богородицы». (38, 69)

Повышенного внимания к Десятинной, выразившегося в её украшении константинопольскими иконами, следует ожидать во время воскресного культа Успения, главного культа этого храма во Владимирову эпоху. Воскресным Успение было в 1008 году. В этом году церковь возглавлял митрополит Иоанн, который позднее участвовал в перенесении мощей святых братьев Бориса и Глеба. Так что этот митрополит соглашался с прославлением русских святых. Перенесение мощей св. Ольги в Десятинную церковь следует отнести к воскресенью 11 июля 1008 года. Летописное сообщение имеет «эру - 5507 года». Особо пышное празднование в этот год Успения сопровождалось украшением храма константинопольскими иконами.

В эпоху Ярослава Мудрого деревянная рака для мощей св. Ольги была заменена на каменную. Эту замену следует связать с очередной попыткой её прославления. Прославление Ольги в церкви, где покоился её внук Владимир, было одной из причин перенесения сюда же останков остальных внуков. Захоронение в церкви неправославных родственников Ярослава с посмертным их крещением необычно для православной традиции.

Едва намеченная во второй и третьей редакциях «Слова» похвала Георгию-Ярославу в первой редакции существенно дополнена. Более подробно описан Софийский собор, далее находим славословие всей семье Ярослава:

«И на земли не беспамятна оставил сыном твоим. Встани, виждь чадо свое Георгия, виждь утробу свою, виждь милааго своего, виждь его же Господь изведе от чресл твоих, виждь красяащааго столь земли твоеи и возрадуися и возвеселися. К сему же виждь и благоверную сноху твою Ерину, виждь внукы твоя и правнукы, како живут, како храними суть Господем, како благоверие держат по преданию твоему, како во святыя церкви честят, како славят Христа, како поклоняются имени его». (23, 98)

Супруга Ярослава шведская княжна Ингигерд названа здесь христианским именем Ирина. Во время написания этой редакции у Владимира Святого уже были правнуки.

За славословием Ярославу, заканчивающимся описанием Благовещенской церкви, следует относительно самостоятельное славословие «честной главе» Владимира, сделанное в виде обращения к князю, как бы временно спящему:

«Встани, о честная главо, от гроба твоего, встани, отряси сон, неси бо умерл но спиши до обшааго всем встания. Встани неси умерл нес бо ти лепо умрети веровавшу в Христа живота всему миру. Отряси сон, возведи очи, да видиши, какоя чести Господь тамо сподобив». (23, 98)

Сделав обзор благотворных последствий деяний Крестителя Руси, включая процветание его благоверного рода, автор вновь обращается к «честной главе» Владимира с просьбой помолиться за всю Русскую землю, и особо за благоверного Георгия-Ярослава. Молитва органично продолжает содержание предыдущего текста и является составной частью этого славословия.

Обращение к главе Владимира Святого свидетельствует о начале почитания его мощей. Позднее главой св. Бориса и рукой св. Глеба благословлялись собравшиеся люди. Пётр Могила по обнаружении в развалинах Десятинной церкви захоронения Владимира Святого забрал из него главу и правую руку, которые стали почитаемыми святынями.

Судя по содержанию редакций «Слова», все они принадлежат одному автору, который неоднократно перерабатывал своё сочинение, дополняя и развивая заложенные в нём мысли. Самой ранней была так называемая вторая редакция, самой поздней — первая. В тексте видны следы и более ранних этапов создания сочинения.

Древнейшим ядром «Слова» является его начальная часть, представляющая  собой славословие Христу с использованием ветхозаветных и новозаветных сюжетов. Уже здесь излагается мысль о богоизбранности русов, которая далее развивалась и подкреплялась дополнительными аргументами. Затем к этому первоначально самостоятельному богословскому трактату было присоединено славословие Владимиру Святому, начинавшееся воспоминанием апостолов, просветивших разные страны, и заканчивавшееся обычным для церковных сочинений того времени аминем.

Война 1043 года вызвала у русов враждебность по отношению к Византии. Византия между тем для русского православия традиционно была основным вместилищем святости, поэтому потребовались иные священные основания для духовной опоры. Одним из таких оснований было признание прямого получения Русью святости от Бога посредством Крестителя Руси, минуя Византию. Днём памяти Владимира Святого было 15 июля, которое приходилось на воскресенье в 1044 году. Со вспышкой интереса к великому князю в 1044 году следует связать первый опыт Илариона по составлению славословия Владимиру Святому в качестве продолжения написанной ранее священной истории.

По наблюдению Н. Н. Розова, «Слово» написано на евангельский текст, читаемый на Пасху. (31, 147) Так что славословие Владимиру было обнародовано на Пасху 22 апреля 1044 года.

Древнейшая редакция «Слова» не получила самостоятельного хождения. Судя по всему, она была озвучена во время церковной службы в загородном Берестовое и оказалась недоступной для иных книжников. Но Ярослав заметил талантливого идеолога, и, поощрённый его вниманием, Иларион более чем вдвое расширил славословие Владимиру, дополнив его кратким славословием Ярославу. Таким образом появилась так называемая вторая редакция «Слова».

В так называемой третьей редакции есть лаконичное славословие великой княгине Ольге. С Ольгой в святцах связаны два дня — её успение 11 июля и освящение построенной ею Софийской церкви 11 мая. После 1044 года 11 июля было воскресным в 1053 году, 11 мая — в 1046 году. Первая дата более поздняя, нежели 1049 год, когда появилась уже следующая редакция «Слова». Остаётся 11 мая 1046 года.

Одиннадцатого мая празднуется Обновление Царьграда в честь основания в 330 году императором Константином Великим на месте провинциального Византия столичного Константинополя. Освящению 11 мая 330 года новой столицы Римской империи, названной императором Новым Римом, предшествовало крупное городское, крепостное и церковное строительство, начавшееся в 326 году. Так, протяжённость новых стен относительно старых увеличилась в семь раз.

Празднование в честь Обновления Цареграда было созвучно церковному киевскому строительству Владимира Святого и проводимой Ярославом реконструкции Киева. Но ещё более примечательным является то, что это был богородичный праздник. В «Месяцеслове» императора Василия Македонянина читаем:

«Когда великий из царей и христианнейший Константин, избрав Византию, распространил её и вместо Византии, по собственному имени, назвал ее Константинополем и, оградив его стенами, построил в нём здания и святые церкви. Тогда, посвятив его Владычице Преславной нашей и Приснодеве Марии и воздая Богу за сие дело благодарения и моления вместе с патриархом, клиром и народом, вышел на площадь, на которой граждане поставили его столб, носящий на верху святые гвозди Христа и Бога нашего; внизу его лежат 12 корзин избывших укругов пяти хлебов. С того времени обычаем утвердилось праздновать сие торжество до настоящего времени». (35, 178)

Константинополь был отдан под покровительство Богородицы, и 11 мая чествовалось это событие. В 1045 году Киев также был передан под покровительство Богородицы, и в следующем году более раннее аналогичное византийское событие, из-за того что празднество приходилось на воскресенье, должно было представлять повышенный интерес. Воспоминание в 1046 году об Ольге при сопровождении столь созвучного реформе 1045 года празднества было актуальным. Исходя из исторического контекста обнародование так называемой второй редакции «Слова» следует приурочить к Пасхе 1045 года, третьей — к Пасхе 1046 года.

Редакция «Слова» 1045 года получила наибольшее распространение, несмотря на то что последующие версии были более проработанными и содержали дополнительный набор очень важных идей. Это говорит о том, что её прочтение было связано с наибольшим присутствием грамотных людей, снявших копии с понравившегося им сочинения.

В 1045 году проходили общенародные торжества, связанные с реформированием культа столичного храма. Яркое сочинение стало известно съехавшимся в столицу представителям разных русских земель.

Иларион провозгласил Владимира вторым Константином, формируя основы русского православия, опирающегося на национальные святыни. Но в качестве примера благой деятельности императора было взято не напрашивающееся ввиду хронологической близости чествование константинопольского строительства, а перенесение Креста Господня из Иерусалима в Константинополь.

Владимир Святой вёл городское, крепостное и церковное строительство и этим был схож с обновителем Царьграда. Что же касается перенесения Владимиром в Киев каких-либо крестов, то в описаниях крещения Руси об этом ничего не говорится. Речь может идти только о символическом перенесении креста как символа веры и насаждения христианства.

Крест Господень был найден в Иерусалиме в 326 году благодаря стараниям Елены, матери Константина Великого. Елена, согласно преданиям, отправила сыну только частицу Креста. Она скончалась около 327 года до основания Константинополя. Сам же Крест был помещён в храм, построенный в Иерусалиме над Гробом Господним.

Иерусалимский храм Гроба Господня был освящён в воскресенье 14 сентября 335 года. День освящения стал со временем праздником в честь Воздвижения Креста Господня. Так что и относительно Константина и Елены о перенесении Креста из Иерусалима в Константинополь можно говорить только в символическом плане. Но символизм перенесения уже не требовал привлечения образа Елены. Асимметричность сравнения бросается в глаза: Владимир сопоставляется сразу с двумя персонажами — Константином и Еленой:

«Он (Константин IВеликий. — В. Т.) с матерью своею Еленою крест от Иерусалима принесши, по всему миру своему разславша, веру утвердиста. Ты (Владимир Святой. — В. Т.) же убо подобен тема, принесе крест от Нового Иерусалима Костантина града, и сего по всеи земли своеи постави и утверди, его ж убо подобник сыи». (23, 155)

Рассуждения возникли под влиянием крестовоздвиженского праздника. Воздвижение крестов по всей Руси позднейшая церковная традиция связывала с Ольгой, а не с Владимиром. В её житии читаем:

«И посем святая нача требища и кумиры сокрушати по многим местом и в тех же место нача кресты Христовы поставляти, кресты ж те — Христовы знамения и чюдеса творят и до сего дни, идеж святая поставила бяше». (10, 37-38)

Автор жития ещё застал кресты, поставленные Ольгой. Иларион, называя Константина и Елену, хотел противопоставить им русскую пару — Владимира и Ольгу-Елену, но не решился, ограничившись только именем Крестителя Руси. Славословие Ольге он напишет позднее.

Одиннадцатого мая и 14 сентября приходятся на воскресенье в один год. Это облегчало сближение образов двух просветительниц — византийской и русской. Как показывает освящение Благовещенской церкви на Золотых воротах, существовала традиция годичного предуготовления к предстоящему воскресному характеру церковного праздника. Появление крестовоздвиженских мотивов в редакции 1045 года можно объяснить этим предуготовлением. Но уже в «благовещенском» 1046 году Иларионом был сделан следующий выдающийся шаг в формировании русского православия: Ольга была названа предшественницей Владимира в просвещении Руси и поставлена в один ряд с равноапостольной Еленой.

Иларион участвовал в праздничных сентябрьских событиях 1045 года. Уже тогда посредством намёков в распространяемом им сочинении велась агитация в пользу признания святости великой княгини Ольги. В 1046 году эта агитация дала свои результаты.

11 мая 1046 года в Десятинной церкви останки Ольги были перенесены в новую каменную раку, туда же были принесены останки её двух внуков. Во время последующей реставрации в Киеве византийских порядков сведения об этой попытке канонизации св. Ольги были уничтожены. От рассказа сохранилось только упоминание о перезахоронении князей с датой по использовавшейся Иларионом «эре - 5506 года». Аналогичным образом были истреблены следы  первой попытки её канонизации в 1008 году.

В «Слове» редакции 1049 года Иларион провозглашает святость своего современника Ярослава, продолжившего деятельность Ольги и Владимира:

«Добр зело послух сын твои Георгии, его же сотвори Господь наместника по тебе твоему владычеству». (23, 156)

Преемником Владимира Ярослав стал по Божьей воле, продолжив святое дело отца на тех же основаниях — под непосредственным водительством небесных сил.

Всплеск почитания Крестителя Руси должен был прийтись на воскресенье 15 июля 1050 года. Это был год особого празднования Благовещения, и не только его. Воскресным было 13 мая, когда чествуются святой Георгий Исповедник с женой Ириной и чадами. (34, 141) Столь примечательное совпадение имён древнего святого семейства и семейства Ярослава усиливалось близостью празднования к почитаемым в Десятинной церкви дням памяти её переосвящения 12 мая и перезахоронения св. Ольги. Соединение в самой поздней так называемой первой редакции «Слова» всех этих мотивов говорит о том, что она была создана в 1050 году и обнародована на Пасху 15 апреля. Редакция 1049 года, заканчивающаяся благовещенскими событиями, самостоятельного хождения не имела.

В 1050 году Креститель Руси чествовался в качестве святого. В связи с этим Иларион значительно расширил славословие Владимиру, представив его покровителем всей Русской земли. Особое обращение к главе святого говорит о том, что торжества включали в себя крестный ход у Десятинной церкви с вынесением главы Владимира.

Канонизация Владимира накрыла ореолом святости и всё его потомство, поэтому Иларион славословил Ярослава, Ирину, их детей и внуков. С этим же кругом идей связаны фрески Софийского собора, изображавшие семейство Ярослава вокруг Крестителя Руси. (15, 172) Сам Ярослав на рисунке Вестерфельда представлен подносящим модель выстроенного им Софийского собора Владимиру Святому, стоящему в центре композиции с нимбом вокруг головы. (15, 152–153) Фреска была написана под влиянием событий 1050 года.

Иларион работал над «Словом о законе и благодати» в эпоху митрополита Феопемпта. Болгарское происхождение этого митрополита и его ближайшего окружения косвенно подтверждает наличие большого числа болгаризмов в «Слове». (23, 44–47)

В старших летописях в статье 6545 года после сообщения о заложении града и Софийского собора следует упоминание о монастыре св. Георгия:

«В лето 6545. Заложи Ярослав град великий, у него же града суть врата Златыя. Заложи церковь святая София и митрополью, по сем святаго Георгия монастырь и святыя Ирины». (29, 65)

Наряду с Софийским собором шло и иное церковное строительство. Был возведён Георгиевский монастырь с одноимённым храмом, в котором был позднее похоронен Судислав. Судя по контексту, выражение «святыя Ирины» можно понять как указание на строительство женского монастыря. Так его понимал Татищев или его информатор:

«6545 (1037). Ярослав совершил град великий в Киеве, а у него же суть врата златыя и церковь святыя Софии, посем церковь на златых вратах святыя Богородицы благовещенье, таже святаго Георгия и монастырь святыя Ирины». (38, 78)

Союз «и» смещён, так что речь идёт о монастыре св. Ирины. Более определённо о строительстве женского монастыря говорится в Киево-Печерском патерике Иосифа Тризны:

«Великий князь Ярослав Владиморович созда великую каменну пречюдну святую Софию и всю мусиею (мозаикой. — В. Т.) и списав в лето 6545 и митрополию в неи сотвори, матерь градовом нарек, и врата Златы граду устрои и на вратех церковь Благовещенья пресвятыя Богородицы постави. Святаго великомученика Георгия церковь созда и монастырь при неи устрои. Святыя Ирины церковь постави, иже есть Мир Христа моего, и монастырь при неи устрои, и ины многи церкви постави и монастыри устрои». (18, 222)

Софийский собор назван великим каменным и пречудным храмом, разукрашенным мозаикой. Дан перевод имени Ирина с греческого в христианской трактовке — не просто «мирная», а «Мир Христа моего». Оговорено строительство монастырей, как при Георгиевской церкви, так и при Ирининской.

В последующем никаких упоминаний о наличии женского Ирининского монастыря нет. Женский великокняжеский монастырь возник позднее при Андреевской церкви. В житии св. Феодосия в описании событий второй половины XI века упоминается женский монастырь св. Николая, куда постриглась мать св. Феодосия. Поэтому обычно считается, что при Ярославе была построена церковь св. Ирины. Рассказ дополнен сведениями об уже известном нам строительстве Благовещенской церкви.

В Тверской летописи помещён более обширный рассказ:

«В лето 6545. Совершен бысть великий град Киев, и церковь святая София совершенна, а у града враты Златы. Того же лета великий князь Ярослав митрополию устави и две церкви постави, на Золотых воротех Благовещение и святаго мученика Георгия, октября 26, и ины многы церкви постави, а манастыря устрои». (30, 147)

О монастыре говорится в единственном числе. Фраза «и ины многы церкви постави» является вставкой. Первоначально говорилось о строительстве монастыря в честь св. Георгия. Здесь церковь св. Ирины не упоминалась и редактор, знавший о её возведении, вставил фразу о строительстве многих церквей.

Двадцать шестого октября отмечается память великомученика Димитрия Солунского. Это был один из самых почитаемых святых в славянских странах. В летописной легенде о покорении Олегом Вещим Царьграда св. Димитрий выступает покровителем русов. В Софийском соборе его изображение помещено на одном из самых почётных мест. Перенесение на день памяти св. Димитрия празднества, связанного с Благовещенским или Георгиевским культом, сомнительно, тем более что для освящения Благовещенской церкви имеется более соответствующая мартовская дата, а для освящения Георгиевской церкви — ноябрьская.

Св. Димитрий был проконсулом Солуни и на иконах изображался в воинском облачении. Наряду со св. Георгием Победоносцем он был покровителем воинов и защитником от воинских напастей. Двадцать шестое  октября приходилось на воскресенье в 1040, 1046, 1057 годах. Первый этап строительства включал в себя строительство града с Золотыми воротами и Софийского собора. Летописцы сближали эти события во времени. Двадцать шестое  октября соответствует освящению главного оборонительного сооружения города — Золотых ворот, которое состоялось в 1040 году.

Первоначально Золотые ворота были отданы под покровительство Димитрия Солунского. После реформы 1045 года на воротах построили богородичную церковь. В Ипатьевской летописи её возведение объяснено так:

«Сии же премудрыи князь Ярослав того деля створи Благовещение на вратех дать всегда радость граду тому святым благовещением Господним и молитвою святыя Богородица и архангела Гаврила». (13, 139)

В более ранней Радзивиловской летописи этих слов нет. Дополнение было составлено на основе имевшей хождение редакции 1050 года «Слова», в котором относительно Благовещенской церкви читаем:

«Да еже целование архангел даст девици будет и граду сему. К онои бо радуися обрадованая Господь с тобою, к граду же радуися благоверныи граде Господь с тобою». (23, 97–98)

Главные городские ворота были отданы под защиту Богородицы, а к св. Димитрию в качестве их защитника присоединился Архангел Гавриил. Киевляне называли софийскую Богородицу-Оранту «Нерушимая стена». Это прозвание основано на словах богородичного акафиста «царствия нерушимая стена». (530, 47) С. С. Аверинцев так поэтично передал воззрения средневековых киевлян:

«Богородица Оранта не просто молится, но молитвенным усилием своих воздетых рук сдерживает натиск враждебных сил, как Моисей в битве с амалекитянами. Слов нет, киевлянин XIстолетия жил на земле и прежде всего думал о «благосостоянии» своего земного града, о том, чтобы последний так же твердо стоял, как стоит на своих сильных ногах массивная фигура его «Нерушимой Стены»». (1, 48)

Судя по мозаикам Софийского собора, Богородица-Оранта была связана с культом Благовещения. В ипостаси благовещенской Нерушимой стены она с 1049 года стала охранительницей Золотых ворот и всего Киева.

Георгиевская церковь, стоявшая напротив входа в Софийский собор, согласно святцам, была освящена 26 ноября митрополитом Иларионом:

«Освящение церкве св. великомученика Георгия, яже в Киеве пред враты св. Софии. Освящена митр. Иларионом в 1037 г., при Ярославе Владимировиче, нареченном во св. крещении Георгием». (5, 189)

В проложном «Сказании об освящении церкви Георгия в Киеве пред вратами св. Софии» также сообщается о том, что святителем был митрополит Иларион. (23, 5) Георгиевскую церковь освятили не ранее 1053 года. Воскресным 26 ноября было в 1055 году, к которому и следует приурочить освящение.

В Мазуринском летописце 26 ноября связано с чудом св. Георгия о змие:

«Лета 6545 же ноября в 26 день освящения церкви святаго великомученика Георгия, иже в Киеве у святых врат святыя Софеи, при великом князя Ярославе Владимеровиче. В сий день святый Георгий избави девицу от змия, дщерь цареву, иже дана бысть отцем своим змию на снедение у града Ласия, еже есть Арав. Девица же наречена бысть во святом крещении Мария». (21, 52)

Популярность празднования осеннего Георгия привела к закреплению его образа в качестве поражающего змия воина.

Христианским именем Ярослава Мудрого было Георгий, так что церковь св. Георгия он воздвиг в честь своего небесного покровителя. Название второй церкви соответствует имени его супруги. Ещё Татищев предполагал, что церковь св. Ирины была поставлена в честь Ингигерд. Это строительство он сравнивал с возведением Ярославом в честь себя новгородского Юрьева монастыря. (38, 241)

Чествование 13 мая св. Георгия Исповедника, его супруги Ирины и их детей, посредством которого прославлялось семейство Ярослава, позволяет понять разночтения в источниках. Церковь Георгия Победоносца и монастырь при ней имели культ святого семейства Георгия Исповедника, поэтому одни писатели называли только имя отца святого семейства, другие добавляли имя его супруги. Церковь св. Ирины появилась позднее. Поводом к строительству, видимо, стала кончина Ингигерд, которую похоронили в церкви, специально построенной в честь её небесной покровительницы.

Став митрополитом, Иларион продолжил прославление Ярослава и его семейства, создав церковь и монастырь Георгия и Ирины. Не оставил он и литературных занятий. Цезарь Бароний под 1034 годом пишет:

«Ярослав, князь российский, имея мир, созидаше церквы и монастыри, наипаче в Киеве, идеже церковь святыя Софии изрядно воздвиже, и главу ея позлащенными досками покрыл, и утварьми драгими церковь оную от злата и сребра, и книгами и ризами украси». (2, 1099)

Здесь помещён отрывок из иной, более полной, редакции рассказа о церковном строительстве на Руси, нежели в летописной статье 6545 года. Бароний посредством польских сочинений сообщает об украшении собора позолоченным куполом, о выделении драгоценной церковной утвари, книг, церковных одежд. Строительство велось не только в Киеве, но и в других русских городах.

Характер отрывка более соответствует помещённому далее в летописной статье 6545 года прославлению деятельности Ярослава по распространению христианства. Из славословия Ярославу летописец сделал сухую выжимку о строительстве в Киеве, которая была дополнена текстом из славословия.

Бароний сообщает о наступлении мира, способствовавшего началу общерусского церковного строительства. Это соответствует эпохе, последовавшей за победой над Брячиславом.

Славословие Ярославу было посвящено его строительной деятельности, распространению православия на Руси и пользе книжного знания. В старших летописях сохранился такой текст:

«И по сем же нача вера христьянская плодитися и расширятися, и черноризци почаша множитися, и монастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, и попы любяше повелику, излиха же черноризци, и книгам прилежа и почитая часто в нощи и во дни. И собра писци многы, и прелагаше от грек на словенское писмя. И списаше книгы многы. Ими же поучащеся вернии людие наслаждаются учения божественаго…

Ярослав же сеи, яко же рекохом, любим бе книгам, и многы исписав и положи в святеи Софии, юже созда сам. И украси ю златом, и сребром, и сосуды церковными, в неи же обычныя песни Богу воздают в годы обычныя. И иные церкви ставляше по градом и местом, и поставляя попы и дая им от имения своего урок, веля им учити людие, понеже тем есть поручен Богом, и приходит часто ко церквам.

И умножишася презвитери и люди христьянстии. И радовашася Ярослав, видя многи церкви и люди христьяны зело, а враг сетовашеся, побежаем новыми людми христьянескими». (29, 65–66)

Здесь мы находим тот же круг идей и образов, что и в «Слове о законе и благодати». Русы названы новым христианским народом, наслаждающимся чтением священных текстов. Условно это произведение можно назвать «Словом о распространении веры» и приписать его авторство  Илариону. Автор предстаёт обитателем Софийского собора. Упоминаемый Церковный устав был создан как раз в бытность Илариона митрополитом. Во вступительной статье Устава читаем:

«Се яз князь великыи Ярослав, сын Володимер, по данию отца своего сгадал есмь с митрополитом с Ларионом, сложил есмь греческыи номоканун». (23, 5)

В соответствии с Церковным уставом преступления против церкви и морали передавались из ведения князей и бояр на суд епископов с соответствующей передачей части собираемых при этом средств. (14, примеч. II, 108)

Самыми поздними событиями, отразившимися в «Слове о распространении веры», были строительство Георгиевской церкви и устройство в Софийском соборе скриптория, то есть книжной мастерской, и библиотеки. Для организации переводов церковных книг с греческого на славянский и последующего их тиражирования нужны были грамотные люди. С такой работой могли справиться только наиболее образованные монахи. Ближайший же мужской монастырь в то время находился в Переяславле-Южном — бывшей митрополичьей резиденции.

Став митрополитом, Иларион, будучи страстным поклонником церковной книжности, начал собирать в Киеве опытных монахов-книжников и устроил в Софийском соборе скрипторий. Для размещения монахов ему понадобился мужской монастырь. Ярослав поддержал начинания Иллариона, и рядом с Софийским собором был основан великокняжеский Георгиевский монастырь, ставший оплотом учёности. «Слово о распространении веры» было написано в 1055 году по поводу освящения монастыря и обосновывало необходимость развития церковной книжной культуры.

Начальный вариант молитвы Владимира за Русскую землю появился в «Слове» редакции 1050 года. Молитва имела широкое хождение в разных вариантах. В одной из рукописей XVI века она имеет такое заглавие: «Молитва преподобного отца нашего Илариона митрополита Российскаго в нашествие иноплеменных, и за бездожие, и в смертоносие, и за всяко прошение». (23, 71) Большое влияние творчества Илариона на летописание позволяет сопоставить упоминание иноплеменных с позднейшими событиями.

В 1067 году на Русь впервые напали половцы, названные летописцами иноплеменными. Русские князья в битве с ними потерпели жестокое поражение, что положило начале смуте — изгнанию великого князя Изяслава и возведению на престол Всеслава. Молитва подверглась редакторской обработке Иларионом под влиянием событий 1067 года. К этому времени она превратилась в самостоятельное произведение в виде молитвы за Русскую землю, что предопределило её последующую популярность.