Болеслав выжидал удобного случая для расправы с зятем. В предстоящем низвержении Святополка он мог опереться на Брячислава, которому был передан отряд перебежчиков-норманнов. Но Святополк опередил коварного тестя. Радзивиловская летопись:
«Безумный же Святополк рече: «Елико же по городом ляхов, избиваите я». И избиша ляхи. Болеслав же побежа ис Киева, в(о)зма имение и бояры Ярославли и сестры его, и Настаса пристави ко имению, бе бо ся ему вверил лестию, и люди множество веде с собою, и городы червенскыа за себе зая, и поиде в свою землю. Святополк же нача княжити в Кыеве». (8, 62–63)
По приказу Святополка на Руси началось восстание против пришельцев, приведшее к их бегству из страны. Только после изгнания поляков, по мнению летописца, началось великое княжение Святополка.
Основной рассказ о русских событиях 1018 года у Титмара заканчивается отправкой Болеславом посольств, в том числе к германскому императору. Иноземные наёмники польского князя после присяги местных жителей Святополку были отправлены по домам. Три сотни служивших в польском войске немцев составили охрану посла Туни. Этот приехавший в Саксонию отряд и привёз известия о происходивших на Руси событиях, которые Титмар использовал для составления основного рассказа. Далее хронист переходит к немецким делам сентября-октября 1018 года. На этом его рукопись обрывается, так как 1 декабря Титмар скончался.
На великокняжеский стол Святополк должен был воссесть в воскресенье. Ближайшее воскресенье после занятия поляками Киева было 17 августа. Семнадцатого августа Святополк формально вступил в права великого князя. Посольство Туни выехало из Киева около 18 августа. Болеслав вместе с остальным войском оставался в Киеве.
Болеслав отправил немцев домой, чтобы было меньше свидетелей его деятельности на Руси. С венгерским королём он был в разладе, и венгерский отряд состоял из перебежчиков на польской службе, которым дома было делать нечего. Печенеги участвовали в дальнейших событиях, так что также никуда не уходили.
Наряду с основным описанием у Титмара есть приписка к сообщению о приезде польского посла 1 октября 1017 года к императору в Мерзебург. Посол сообщил о совершённом нападении на Русь в соответствии с ранее данным обещанием. Здесь подразумевалось печенежское нападение на русское порубежье летом 1017 года. В приписке говорилось о том, что позже польский князь вернул русский престол своему зятю и возвратился домой.
Титмар получил из Руси какое-то дополнительное известие. Обычно он помещал такие дополнения в конце каждой из своих книг. Но восьмая книга была только начата, а ухудшающее здоровье внушало сомнение в возможности её окончания. Титмар дополнил свежими сведениями свой текст там, где это позволяло его содержание.
Двигаясь по тексту от конца к началу, ближайший польский сюжет находим в начальной части восьмой книги. Здесь рассказывается о январском Бауценском мире и последующей свадьбе Болеслава и Оды. Переговоры в Бауцене затрагивали и предстоящий польский поход на Русь. Контекст позволяет приписать здесь известие об успешном окончании этого похода. Но Титмар углубился в текст далее.
Рассказ о кончине Владимира Святого и заключении в тюрьму Святополка и Рейнберна также не привлёк его внимания. Хотя здесь высказаться о постигшем русов наказании за мучения католического епископа и счастливом завершении мытарств Святополка также было бы уместно. Только в третьем, уже менее подходящем по контексту, сюжете хронист исполнил своё намерение. Получается, что кроме контекста были ещё какие-то необходимые условия для вставки, например наличие свободного места для письма.
О возвращении престола Святополку говорилось в основном описании. Повторение потребовалось для привязки вставки к более раннему тексту. Новой была только информация о возвращении Болеслава в Польшу.
Польские источники уверяют, что Болеслав пробыл на Руси 10 месяцев, а на одиннадцатый вернулся обратно. В Устюжском летописном своде сообщается о месячном пребывании поляков в Киеве. Судя по преувеличениям у польских хронистов, месяц был увеличен в 10 раз. Болеслав пробыл в Киеве больше месяца и покинул город позднее середины сентября.
В октябре 1018 года Титмар закончил работу над основным текстом своей Хроники. Далее его свалила болезнь, от которой он уже не оправился. В пользу октябрьского возвращения поляков в Польшу свидетельствует место размещения приписки — среди событий хотя и предшествующего года, но датируемых началом октября. На обратную дорогу им нужно было около 20 дней. Судя по всему, поляки вышли из Киева в конце сентября 1018 года.
Вставка была сделана в конце седьмой книги. Ранее этой вставки есть только три сообщения о русских делах. Первый раз о них говорится во второй книге в рассказе о рукоположении 18 октября 968 года Адальберта в магдебургские архиепископы, которое у Титмара ошибочно приурочено к 970 году. (12, 25) Вновь созданное Магдебургское архиепископство предназначалось для крещения славян-язычников. Об Адальберте сообщается, что ранее он был рукоположён в епископы Руси, но изгнан оттуда язычниками. Адальберт побывал на Руси в 962 году. Русское путешествие, хотя и не очень успешное, припомнили для пояснения столь ответственного назначения монаха из Трира: он имел опыт общения со славянскими язычниками.
Следующий русский сюжет помещён в четвёртой книге, в рассказе о жёнах и детях Мешко I и Болеслава I. Рассказ начинается с упоминания свадьбы Мешко и Добравы, которая состоялась в 965 году. Далее перечисляются разновремённые события, и в конце говорится о свадьбах второй дочери Болеслава с немцем и третьей дочери с сыном Владимира Святого, о котором обещано рассказать позднее. Места хватило только для дублирующего известия. Весь этот рассказ не что иное, как пояснение к родословию польской невесты, выданной за Германа. Приписка о Владимире и его сыне появилась в то время, когда замысел описать жизнь Крестителя Руси у Титмара возник или уже воплотился в жизнь, то есть не раньше 1017 года. Во время написания четвёртой книги Титмар ещё ничего не знал о существовании третьей польской княжны. Как видим, свои поздние приписки Титмар заносил довольно далеко от конца книги.
Последняя приписка содержится в шестой книге, после описания встречи в Мерзебурге Болеслава с Генрихом II на Троицу 1013 года. Троица в тот год справлялась 24 мая. Болеслав признал себя вассалом Генриха, заплатил ему дань и сопровождал его во время церемоний. 25 мая он щедро одарил императорскую чету и добился передачи ему на условиях вассальной службы спорных славянских земель. Далее идёт приписка:
«После этого он с нашей помощью напал на Русь. Опустошив большую часть этой страны, он приказал перебить всех печенегов, когда между ними и его людьми случилась размолвка, хоть те и были его союзниками». (12, 128)
Приписка дала историкам повод предполагать наличие русско-польской войны 1013 года. Но до получения известий о злоключениях епископа Рейнберна, современные русские события не интересовали Титмара. Пристальный интерес они вызвали после того, как в них вмешался Болеслав, деятельность которого имела важное значение для судеб спорных славянских территорий. Ведь Мерзебургская епархия располагалось как раз на такой территории. Основное описание деяний Болеслава на Руси Титмар закончил фразой:
«Над всеми ними стоял всемогущий Бог, милостиво показавший, что угодно ему и выгодно нам». (12, 178)
Во фразе чувствуются гадание о последствиях, которые принесут Германии действия Болеслава, и надежда, что всё это обернётся благом.
Построение приписки такое же, как и в предыдущих случаях. Сначала идёт привязка к основным событиям в виде дублирующего известия о польском нападении при немецкой помощи, затем - новая информация о конфликте с печенегами, после того как Болеслав опустошил большую часть Руси.
Большую часть Руси Болеслав опустошил после отъезда посла Туни, расставив по русским городам войска и начав с их помощью ограбление большой территории. Вымогательство по дороге на Киев летом 1018 года информаторы выдавали за подарки местных жителей.
Реликты конфликта с печенегами на заключительном этапе польского похода находим у Яна Длугоша. Начало похода он относит на 1008 год, так как в 1018 году, по его мнению, произошла ещё одна аналогичная война. Удревление даты похода на 10 лет было вызвано соединением разных вариантов польских сказаний. Согласно Длугошу, в 1009 году, то есть на следующий год после начала войны, Болеслав хотел спокойно удалиться на родину, но на границе его малочисленный отряд догнал Ярослав с войском русских, половцев, печенегов и варягов. Естественно, что Болеслав чуть ли не в одиночку сокрушил бесчисленную рать противника. (6, 18, примеч. II)
Половцы пришли в южнорусские степи значительно позже. Ярослав не участвовал в изгнании польских войск. Печенеги и до и после польского похода были союзниками Святополка. Отряд подчинённого Брячиславу Эймунда мог участвовать в изгнании поляков. Это значит, что россказни Длугоша восходят к сведениям о нападении войск Святополка и дружественных ему печенегов на возвращавшихся домой поляков.
1008 и 1009 годы польских известий — испорченные даты похода Болеслава 1018 года и его возвращения домой в сентябрьском «1019 году». 1 сентября, после которого поляки выступили из Киева, на Руси начинался уже следующий год. Отсюда ошибочный дополнительный год пребывания Болеслава в Киеве.
Титмар в октябре получил свежие сведения от вернувшихся с Руси участников похода. Сначала он пристроил на пустующее место известие о его окончании, но всё, что хотелось записать, здесь не поместилось. Рукопись была пролистана назад и было найдено ещё одно место для любопытного сообщения о конфликте Болеслава с союзными ему до этого печенегами и о разорении большей части Руси.
В седьмой книге, ранее 1 октября 1017 года, Болеслав неоднократно упоминается, но только в качестве противника немцев. Нападение на Русь было одобрено Генрихом II и потому считалось благим делом. Присоединять вставку с хорошими известиями к рассказам о враждебных деяниях польского князя было неуместно. В конце шестой книги есть сюжет, в котором Болеслав показан благочестивым почитателем погибшего миссионера Бруно, чья гибель была датирована февралём. Контекст позволяет поместить здесь вставку о радостном для немцев разорении Руси, тем более что Бруно погиб близ её границ. Но Титмар передвинулся ещё ближе к началу своего труда.
Вставка размещена между событиями мая и июня и начинается с сообщения о начале польского нападения. Битву на Буге Титмар датировал июлем, но приписку разместил между событиями мая и июня. Это может быть косвенным подтверждением того, что бугская битва произошла в июне. Видимо, в новых известиях содержалась более точная дата сражения, но исправлять более раннюю запись Титмар не стал. В обоих случаях Титмар размещал приписки хотя и среди событий иных лет, но с правильной привязкой ко времени года.
Длугош писал о том, что в ответ на вероломство Святополка Болеслав отдал Киев на разграбление полякам. (6, 18, примеч. II) Это соответствует обстановке эпохи антипольского восстания. Истребление польских гарнизонов не могло не вызвать озлобления Болеслава и ответных репрессий. О гневе Болеслава писал Татищев:
«Многих поляк по селам побили. Уведав о сем, Болеслав разгневася на Святополка и вскоре пошел из Киева, забрав многих доброхотных Ярославу и сестер его двух, которые помолвлены были князем боемскому (чешскому. — В. Т.) и венгерскому». (11, 74)
Возвращение поляков домой не было таким уж весёлым, как это они пытались представить немцам.
Святополк прибег к помощи не только соотечественников. Ему удалось переманить на свою сторону печенегов, с помощью которых он попытался отбить у бежавших поляков пленников и награбленную добычу. Полного успеха Святополк не добился: большую часть добычи и пленников Болеслав доставил в Польшу.
Софийская первая летопись в числе уведённых в Польшу сестёр называет Предславу:
«Болеслав же бе в Киеве седя. Безумныи же Святополк рече: «Елико же ляхов по градом, избиваите». И избиша я. Болеслав же побеже ис Кыева, поволочив Предславу, возмя имение и боляре Ярославли, и сестры его». (9, 130)
Польские историки связывают проживание выведенных Болеславом русских пленников с дворцом, построенном на Ледницком острове. Дворец и найденные при раскопках предметы культа несут на себе черты византийской культуры. (13, 63) Надо полагать, что в этом дворце были поселены Предслава и архиепископ Анастас Корсунянин.
Предслава была нужна Болеславу, имевшему виды на русский престол и выжидавшему нового удобного случая, для того чтобы вмешаться в русские дела. Кроме того, она была матерью наследника чешского престола, позднее ставшего чешским князем, и её можно было использовать также и в отношениях с Чехией.
В летописных сетованиях по поводу обиженных Святополком старцев упоминаются разумные послушники, то есть лица духовного звания. В Киеве самым известным священником-старцем, много лет служившим Владимиру Святому, был Анастас. Летописные намёки говорят о том, что Анастас был в числе тайных противников Святополка ещё в начале его первого княжения. Переход на сторону Болеслава также не мог добавить киевскому архиепископу симпатий князя. Анастас не ожидал ничего хорошего от побеждающего в схватке с поляками Святополка и предпочёл уйти в Польшу.
В отличие от бояр и Владимировен Анастас ушёл добровольно. Польский князь соблазнил его обещанием своего скорого возвращения на Русь и будущим щедрым вознаграждением. В планах по овладению русским престолом Болеслав мог отводить послушному киевскому иерарху роль главы Русской церкви.
Посольство в Византию требовало много времени. Болеслав обосновывался в Киеве всерьез и надолго. Уход его был вынужденным. Нарушевич считал, что причиной возвращения Болеслава в Польшу стало известие о приближении армии немцев к реке Одер. (6, примеч. II, 10) Но немцам в это время было не до Болеслава.
В сентябре Генрих II вернулся из неудачного похода в Бургундию и после этого пять недель пробыл в Цюрихе. Из Цюриха в октябре он двинулся на север, получив тревожные известия об очередном заговоре немецкой знати. К этому времени поляки, подгоняемые печенежской конницей, вернулись домой. Заговорщики состояли в тайном сговоре с неким чужеземцем, в котором без труда угадывается Болеслав, вербовавший на русское золото сторонников для продолжения борьбы с империей. Так что приближение императорской армии к границам Польши было не причиной ухода поляков из Киева, а следствием их возвращения домой.
Сведения о результатах восточного похода Болеслава и его новых кознях стали достоянием императорского двора, а затем попали к Титмару. Из этих донесений хронист и черпал информацию для своих приписок.
Список использованной литературы
1. Бароний Ц. Деяния церковные и гражданские от Рождества Христова до 1198 лета. Кн. 1. М., 1913.
2. Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI–XIV вв. Вып. 1. К., 1966.
3. Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.). М., 1994.
4. Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000.
5. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М., 1993.
6. Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. I. М., 1988.
7. Козьма Пражский. Чешская хроника. М., 1962.
8. Радзивиловская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 38. Л., 1989.
9. Софийская первая летопись старшего извода // Полное собрание русских летописей. Т. 6. Вып. 1. М., 2000.
10. Старославянский словарь (по рукописям X–XI вв.). М., 1994.
11. Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 2–3. М., 1995.
12. Титмар Мерзебургский. Хроника. М., 2005.
13. Щавелева Н. И. Польские латиноязычные средневековые источники. М., 1990.
