Иринарх, по его собственному признанию, «зело же взыскахове и трудихомся», то есть ответственно подошёл к поставленной перед ним задаче. Он искал письменные источники о жизни Дионисия и, когда оных не обнаруживалось, честно и с горечью указывал на это, потом дополнил письменные свидетельства устными и, наконец, своими наблюдениями о чудесах от раки святого и вещах, связанных с жизнью преподобного.
Иринарх не смог найти сведений о детстве и юных годах будущего святого, а вот Паисий Ярославов оказался немного удачливее. Этот книжник в «Сказании о Спасо-Каменном монастыре» сделал несколько важных замечаний о Дионисии Глушицком (6, с. 33–44). Он рассказал, что юноша Дмитрий, 19 лет от роду, в 1382 году «пришёл от града… Вологды» и молил «со слезами и сокрушённым сердцем» Дионисия Святогорца, игумена Спасо-Каменного монастыря, о пострижении. Юношу нарекли Дионисием, и следующие девять лет он подвизался в обители. О причине ухода молодого юноши в монастырь Паисий не написал, но, как понятно из его дальнейшей жизни, духовный импульс был одной из первых таких причин.
Обратим внимание на то, что возглавлял в это время Спасо-Каменный монастырь грек, пришедший с Афона, — Дионисий Святогорец. Этот старец-грек являлся духовным родоначальником отдельной ветви в северо-восточном монашестве (2, с. 102–103). Несомненно, что именно Святогорец оказал влияние на будущего святого в плане личностного совершенствования, то есть умной молитвы, и упражнения в искусствах — иконописи и кузнечном ремесле. Это осталось с Дионисием Глушицким на всю жизнь: «еже николиже празну духовнаго деланиа обестися».
Далее как в «Сказании…» Паисия Ярославова, так и в «Житии…» святого мы находим схожие факты. В 28 лет, в 1391 году, Дионисий испросил благословения у Святогорца и ушёл «Богу работати» вместе с братом Пахомием. Затем они восстанавливали монастырь на Святой Луке близ реки Сухоны (9, с. 434–454). Дионисий повзрослел, духовно укрепился и почувствовал жажду к активным духовным действиям, направленным как на самосовершенствование, так и на проповедь среди крестьянства. Заметим, что в тех глухих местах местное население могло придерживаться языческих верований. Молодой монах опасался за крепость своего духа и поэтому ушёл в леса не один.
Дионисий начал «подвизатися, постом тело свое изнуряа», духовно поучал приходящих к нему и «взят чинъ священническый, и чисте жрътву принося Богу». Приблизительно в 1396 году он получил благословение от Ростовского епископа Григория на освящение алтаря построенной церкви.
Пахомий, видя духовные подвиги Дионисия, начал его «срамити и удалятися». Преподобный беседовал с ним по душам и рассказывал о пустыне на реке Глушице, говорил, что хочет туда уйти. Вскоре он простился с Пахомием и другими братьями и «от них и устремися в пустыню». Душевные порывы, приведшие Дмитрия на остров Каменный, окрепли, и он осознал своё призвание быть монахом-миссионером.
Некое «место» Дионисий «разчини е по лаврьскому строению» и начал там жить в построенной им келье в трудах и бдениях. Здесь важно то, что он «многыи напасти от бесов претерпе», но выстоял. Всё, что было необходимо, Дионисий «делаше же своима рукама». К тому времени, как преподобный ушёл на Глушицу, он монашествовал уже около 14 лет, побывал в Ростове и среди служителей церкви, вероятно, был достаточно известен. Поэтому к нему на Глушицу «малу же времени мимошедшу» пришёл сначала некий старец, а потом стали приходить по дватри человека и оставаться жить. Дионисий задумал создать общий монастырь, а для этого надо было сначала обратиться к местной светской власти, ведь в то время в этой округе существовали Кубено-Заозерское и Бохтюжское княжества (3, с. 164–169). Только потом, через два-три года, он опять отправился за благословением к Ростовскому епископу Григорию.
Попытаемся разрешить загадку отношений Дионисия Глушицкого с князьями. Суть в следующем: к князю Дмитрию Заозерскому Дионисий Глушицкий обратился за помощью, прося прислать «древоделей» для очистки места от леса под монастырь, в то время как князь Юрий Бохтюжский, прослышав, что в окрестностях его княжества строится монастырь, призвал Дионисия Глушицкого к себе и сам предложил помощь.
Многое говорит в пользу того, что обитель Дионисий основал на пограничных глухих землях между Кубено-Заозерским и Бохтюжским княжествами. Причём основанный вначале Покровский монастырь располагался в верховьях реки Глушицы. Потом Дионисий ушёл вниз по течению реки Глушицы и основал там пустыню во имя Рождества Иоанна Предтечи в местечке Сосновец.
Князь Юрий Бохтюжский выбрал Дионисия Глушицкого своим духовным отцом и часто к нему приходил, сделал поземельные вклады в монастырь и завещал сыновьям заботиться о монастыре. Семён Юрьевич впоследствии так и сделал, составив вкладную грамоту по душе отца и матери. Видимо, Бохтюжский князь предложил Дионисию основать ещё один монастырь — уже ближе к своим владениям, куда ему было ближе ездить для духовной беседы, и это было одной из причин возникновения обители.
Дионисий Глушицкий несколько раз ходил в Ростов за 300–350 километров, для чего ему требовалось не менее 10 дней пути. Не в одно ли из этих путешествий Дионисий, задержавшись в Романове-Борисоглебске, теперь город Тутаев, написал икону Всемилостивого Нерукотворного Спаса? Этот образ, почти три метра высотой, до сих пор считается чудотворным и ныне находится в Воскресенском соборе.
Окрестные крестьяне, приобщаясь к духовному свету Православия, начали ощущать необходимость строительства церквей в своих селениях и просили преподобного «о съставлении церькве». Как следует из «Жития…», Дионисий Глушицкий сам плотничал и «млатобица бяше», то есть работал в кузнице, а значит, принимал активное участие в непосредственном строительстве церквей как в монастыре, так и в округе. Выслушав просьбы крестьян, он «създа им церковь и украси ю иконами чюдне». Можно говорить по крайней мере о трёх церквях, созданных преподобным. Рядом с церковью во имя Леонтия Ростовского он «устрои тамо инокыням пребывание». Об устроительстве церквей Дионисием крестьяне местных деревень помнили даже в XIX веке и рассказывали об этом местным священникам.
Дионисий испытал многие трудности и искушения. Уже в зрелые годы, вероятно между 40 и 50 годами, Дионисий несколько раз «напасти от бесов претерпе», но, как пишет Иринарх, дьявол «сам от святаго посрамися». Некоторые историки под житийными «бесами» понимали местных свободных крестьян, которые сопротивлялись будущей возможной зависимости от монастыря. Но по закону житийного жанра святой должен испытать искушения и страдания. Большинство же крестьян, наоборот, просили ставить церкви и обращались с этой просьбой, когда «нача умножатися близ монастыря фимиклевнии», то есть деревни. Через некоторое время это воинство без боя, что подозрительно, бежало, и братия освободила Дионисия из-под помоста.
Как мы знаем, один из храмов в округе монастыря Дионисий строил во имя святого Леонтия Ростовского, который почитался как борец с язычниками. С одной стороны, это указывает на действительную связь с Ростовом, а с другой — отображает внутренний душевный настрой глушицкого святого.
Разбирая «Житие…» Дионисия Глушицкого, А. П. Кадлубовский пришёл к выводам, что в нём присутствует «высокое превознесение любви и милосердия, кротости и снисходительности, внушение начал внутреннего подвига, самонаблюдения и внутреннего усовершенствования; сочувствие идее иноческой нестяжательности, хотя принцип её и не был проведён Дионисием в жизни» (1, с. 199). Соглашаясь с этими, добавим, что святой был исключительно гармоничным человеком, умевшим находить общий язык с разными категориями населения. Его несколько раз произнесённая фраза: «Послушания Бог хочет, а не жертвы» выражает смысл монашеского подвига в общежительном монастыре.
В начале 1420-х годов Дионисий в возрасте около 58 лет ходил «благословение приятии» к Ростовскому архиепископу Дионисию, своему учителю. Последний не только благословил и побеседовал, но и «дасть ему икону» Богородицы со Христом «на длани», как замечал в конце XV века Иринарх, она «яже и ныне есть нами видима», кроме образа Святогорец дал и потребную церкви утварь. Этот факт говорит об уважении и тёплых отношениях между учеником и учителем.
Григорий Лопотов, бывший архимандритом в ростовском Спасском монастыре, ушёл на Глушицу и «моли преподобного дати ему келию» в Сосновецкой пустыни, после «пребываше в послушании святаго». Через некоторое время Григорий ушёл «на восточную страну» и на реке Пельшме основал монастырь. Дионисий приходил к нему в гости с иконами, вероятно своего письма, и книгами. Эти факты говорят о близких отношениях и взаимоуважении, взаимопонимании между монахами. Подобное произошло с Тарасием — игуменом, пришедшим «от Великыа Перьми» в 1426–1427 годах. Дионисий его принял и дал келью. В Глушицком монастыре Тарасий в трудах и посте жил до конца своей жизни.
Около 1436 года Дионисий составил духовную грамоту, которая, как предположил Г. В. Семенченко, есть вместе с тем и первая опись монастырского имущества, оформленная впоследствии как завещание (4, с. 157–159). Учёный считал, что причиной этой поездки и посещения данного монастыря могли быть моровые и голодные годы, а также разорение Вологодских обителей галицкой ратью князя В. Ю. Косого в 1435 году.
Грамота была «явлена» Ростовскому епископу Ефрему при посещении им обители во время объезда подвластных Ростовской архиерейской кафедре северных монастырей. Заметим, что Ростовская кафедра и подчинявшиеся ей монастыри прочно держали в феодальной войне сторону Василия Тёмного (8, с. 764). Среди послухов духовной Дионисия находился старец Григорий Лопот, пострадавший от действий князя В. Ю. Косого и, возможно, искавший убежища и понимания у своего духовного учителя.
Дионисий «ископа себе гробъ прежде своего преставлениа за 7 лет» в Сосновецкой пустыни и завещал своё тело положить именно там. В «Житии…» есть дата смерти святого: сначала Дионисий «месяца маиа 29, в четверток, в недуг телесны впаде», а «в лето 6945 (1438), в день неделны, в 6 час дне, месяца июня 1 день» преставился.
Несколько черт к портрету святого даёт нам Иринарх: «бысть же видением мал телом и сух излише плотию, главу име немалу, брови окружене, лице долго, влущене скрани (впалые щёки. — Н. Б.), тихе име очи, браду име до перси, негуста и скранеи тонка, власы светлыи русы, вполы сед». Ещё у святого были загорелые и широкие руки, пальцы натружены и узловаты, но изящны, на них белело несколько шрамов.
Дионисий Глушицкий был целеустремлённым, сильным человеком, терпеливым и трудолюбивым, его действия были выстраданы и шли от кристально чистой души.
Литература и источники
1. Кадлубовский А. П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902.
2. Концевич И. М. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. М., 1993.
3. Кучкин В. А. Бохтюжское княжество — реальность средневековой Руси // Вопросы истории. 1983, № 8.
4. Семенченко Г. В. Завещания церковных иерархов XV в. как исторический источник // Источниковедение отечественной истории. / Сб. ст. 1984. М., 1986.
5. Семячко С. А. Житие Дионисия Глушицкого // Святые подвижники и обители Русского Севера.
6. Сказание Паисия Ярославова о Спасо-Каменном монастыре // Святые подвижники и обители Русского Севера / Изд. подг. Г. М. Прохоров и С. А. Семячко. СПб., 2005.
7. Строев П. М. Библиотека Императорского московского общества истории и древностей российских. М., 1845.
8. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. М., 1960.
9. Черкасова М. С. Кубено-Заозерский край на политической карте Руси в XIV–XVI вв. // Труды кафедры истории России с древнейших времён до XX века / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. Т. I. СПб., 2006.
