Опубликовавший «Повесть о преподобном Пафнутии» В. О. Ключевский полагал, что она написана Иннокентием в 1477 или 1478 году, до ухода Иосифа Санина из монастыря Рождества Богородицы.
Отметим несколько фактов, уточняющих датировку сочинения Иннокентия. «Повесть о преподобном Пафнутии» была создана после его преставления, то есть не ранее 2 мая 1477 года. В «Повести о преподобном Пафнутии» упомянута великая княгиня Мария Ярославна, дочь князя Ярослава Владимировича Боровского и Серпуховского и мать великого князя Ивана III Васильевича. Согласно летописным данным, Мария Ярославна постриглась в монахини на Сретение, 2 февраля 1479 года, и была названа Марфой. После 2 февраля 1479 года княгиня Мария Ярославна упоминается в источниках как «великая княгиня инока Марфа» или «великая княгиня Марфа». Иннокентий составил своё сочинение после 2 мая 1477-го и до февраля 1479 года.
Иннокентий составил канон своему учителю после того, как была закончена «Повесть о преподобном Пафнутии». Время смерти Иннокентия неизвестно. В «Житии Пафнутия Боровского» отмечено, что Иннокентий принадлежал к числу «древних ученикъ» преподобного вместе с Исайей Чёрным, «иже и сродникъ бяше по плоти блаженному» (8, л. 78а). Ученик Пафнутия Иосиф Волоцкий преставился 9 сентября 1515 года в возрасте 75 лет. Этот факт, а также принадлежность Иннокентия к числу «древних ученикъ» Пафнутия Боровского позволяют предположить, что он умер в конце XV или даже в начале XVI века. Таким образом, «Канон…» был создан Иннокентием не ранее 1479 года и не позднее конца XV или начала XVI века.
Также в начале XVI столетия было создано «Житие Пафнутия Боровского». По мнению И. П. Хрущова, «Житие…» было составлено другим учеником преподобного — Вассианом Саниным, между 18 января 1506-го и 28 августа 1515 года, когда он занимал архиепископскую кафедру Ростова и Ярославля. «Житие…» сохранилось в нескольких редакциях, в которых описано большое количество чудес, совершённых Пафнутием Боровским как при жизни, так и после смерти. Учитывая, что «Канон…» и «Житие…» существовали уже в начале XVI века, в это же время началось местное почитание преподобного в монастыре Рождества Богородицы под Боровском.
При решении вопроса о времени канонизации Пафнутия Боровского исследователи исходили из сведений только одного источника — «Канона преподобному…». В некоторых списках «Канона…» заголовок сопровождает приписка, в которой сообщается, что митрополит Даниил «съ всѣм его священным събором при игуменѣ Пафнотие благословил пѣти канон и житие чести в лѣто 7039-го месяца маиа въ 1 день» (1, л. 261 об. — 262; 2, л. 13–13 об.). Но Собор 1531 года начал свою деятельность только 11 мая с судебного разбирательства над Вассианом Патрикеевым, поэтому 1 мая решение о праздновании памяти Пафнутия Боровского не могло быть принято. 1 мая — день, установленный для празднования в честь Пафнутия, — дата его преставления.
Решение Собора об установления дня почитания Пафнутия Боровского было принято, скорее всего, после судебного разбирательства над Максимом Греком, обвинявшимся в хуле на русских святых, в том числе Пафнутия Боровского.
Однако Максим Грек признал только ту часть обвинения, которая касалась Пафнутия Боровского: «И Максим, мало помолчав, против Арсения и Федора рек: Про чюдотворцов есмь про Петра, и про Алексея, и про Сергия, и про Кирила не говаривал ничего. А про Пафнутия есми молвил, того для, что он держал села, и на денги росты имал, и люди и слуги держал, и судил, и кнутьем бил, ино ему чюдотворцем как быти?» (9, с. 112).
Отрицание Максимом Греком дара чудотворения Пафнутия Боровского на основании того, что он держал сёла, «люди и слуги», является несостоятельным, так как монастырское землевладение было общераспространённой практикой на Руси. Слова Максима Грека о том, что Пафнутий Боровский занимался ростовщичеством и «кнутьем бил» людей, не подтверждаются ни одной известной редакцией его «Жития…» и другими памятниками.
Вассиан Патрикеев хулил чудотворцев, как и Максим Грек: «Яз того не ведаю, чюдотворци ли то были». Чудотворцы, в святости которых сомневался Вассиан Патрикеев, — Макарий Калязинский и митрополит Иона. Среди них не было Пафнутия Боровского.
Собор 1531 года подтвердил святость Пафнутия Боровского, как бы противодействуя хуле Максима Грека. В Судном списке Максима Грека сообщается: «И по сем прочтоша свидетельство о чюдотворце Пафнутие, яко многии святии чюдотворцы села имели у святых церквей и у монастырей, слуги и всякие люди работные и свободные и судили, и управляли, бесчинных же и непокоривых и в темницы затворяли исправления и спасения ради их» (9, с. 120). Пафнутий Боровский упоминается в ряду с Сергием Радонежским и Кириллом Белозерским, включёнными в общерусский пантеон святых ещё в 1448 году. С Собором 1531 года связано формирование агиографического цикла Пафнутия Боровского.
Для чтения во время службы Пафнутию Боровскому было составлено его «Краткое житие». Наиболее ранний список «Краткого жития» находится в составе Софийского свода Великих Миней Четьих митрополита Макария, куда включены жития только канонизированных общерусских святых. В Софийском, Успенском и Царском сводах Великих Миней Четьих перед «Кратким житием» помещена специально созданная редакция «Жития Пафнутия Боровского».
Нельзя согласиться с Н. В. Савельевой, что «Краткое житие Пафнутия» в Софийском своде — это краткая редакция его «Жития…». Исследовательница не отметила важного источника памятника — «Жития Пафнутия Боровского», написанного Вассианом Саниным. Составитель «Краткого жития преподобного» не редактировал текст Вассиана Санина, а использовал его именно как источник.
Есть существенное расхождение между «Кратким житием Пафнутия» и текстом Вассиана Санина: указание на годы жизни Пафнутия Боровского. В тексте «Краткого жития» сказано, что преподобный жил «80 лѣт и полътретья лѣта», а в «Житии Пафнутия Боровского», помещённом, например, в Великие Минеи Четьи, говорится о 83 годах: «двадесяте бо лѣтъ отверьжеся мира и 60 лѣтъ и три лѣта пребысть въ образѣ иноческом».
По мнению Н. В. Савельевой, «Краткое житие» было написано для Великих Миней Четьих, поскольку оно «читается только в списках» этого памятника. Однако «Краткое житие Пафнутия Боровского» встречается в различных рукописях, которые остались неизвестны Н. В. Савельевой.
Отдельно следует рассмотреть рукопись Российской государственной библиотеки из собрания В. М. Ундольского (7). Она полностью посвящена Пафнутию Боровскому и содержит «Житие Пафнутия Боровского» минейной редакции (на листах 1–35), «Краткое житие» (на листах 35–37) и «Похвалу преподобному» (на листах 37–46 об.). Рукопись написана полууставом, одним почерком, на 46 листах в 4о. Бумага рукописи имеет два варианта филиграни польского герба Одровонж. Сходные изображения водяных знаков помещены в каталогах Н. П. Лихачёва, № 1652 — около 1538 года или между 1535–1540 годами, № 1655 — около 1538 года или между 1535–1540 годами, № 3011 — 1537 год (3, с. 136; 4, табл. CCXLV, № 1652, 1655, табл. CDIX, № 3011), C. M. Briquet, № 964 — 1538 год (10, р. 74; 43, tab. № 964).
Обратим внимание на то, что два варианта филиграни польского герба Одровонж встречаются также на бумаге майского тома Софийского свода Великих Миней Четьих на листах 64–80, 217, 227, 373, 395, 432, 487, 527, 533, 535, 537, 545, 550, 552, 555. Учитывая, что Софийский свод был составлен, как отмечалось выше, к началу 40-х годов XVI века, а также с учётом данных анализа филиграней, рукопись Российской государственной библиотеки из собрания В. М. Ундольского № 354 следует датировать концом 1530-х — началом 1540-х годов. Её состав совпадает с составом памятников, посвящённых Пафнутию Боровскому в Софийском своде: «Жития…» минейной редакции, «Краткого жития» и «Похвалы преподобному». Таким образом, предположение Н. В. Савельевой о создании «Краткого жития Пафнутия Боровского» специально для Великих Миней Четьих можно считать слабо аргументированным, — есть рукописи того же времени, уже содержащие данный памятник.
Боровская редакция «Жития преподобного» дополнена новыми чудесами, совершёнными им как при жизни, так и после смерти. Один из наиболее ранних списков боровской редакции «Жития преподобного» находится в сборнике, хранящемся в Государственном историческом музее в Синодальном собрании, № 818. «Житие преподобного» и другие памятники, посвящённые ему, в данной рукописи занимают отдельные тетради и написаны одним почерком, полууставом. Листы 344–344 об. написаны другим почерком, полууставом c элементами скорописи, поскольку первоначальный лист был утрачен. На это указывает запись на полях листа 345, выполненная небрежным полууставом: «Туто листа нѣтъ». Формат рукописи в 4о. Т. Н. Протасьева отметила, что сборник из Синодального собрания № 818 состоит из частей, написанных в разное время (5, c. 68). Бумага имеет филигрань перчатку с манжетой под шестиконечной звездой. Тождественных филиграней в каталогах не обнаружено, однако она подобна филиграни в альбоме G. Piccard, IV, № 1241, 1547 год. Исходя из этого, данную часть сборника можно датировать серединой XVI столетия.
В боровскую редакцию «Жития преподобного» вошли восемь чудес, которые также читаются в Волоколамском патерике под заголовком «Повѣсти отца Пафнутия», шесть прижизненных чудес об исцелении и два посмертных чуда, вынесенные за рамки «Жития…». Включение шестнадцати чудес должно было способствовать прославлению преподобного как чудотворца, что являлось условием канонизации как общерусского святого.
В первом из посмертных чудес в боровской редакции «Жития…» под заголовком «О впадшемь в разгордѣние» говорится о наказании некоего человека за попытку отобрать земли у монастыря Рождества Богородицы и его исцелении у гроба преподобного. Поскольку на Соборе 1531 года Вассиану Патрикееву и Максиму Греку было предъявлено обвинение в выступлении против церковного землевладения, то логично предположить, что это чудо Пафнутия Боровского создано для оправдания монастырского землевладения.
Как убедительно доказал Б. М. Клосс, к Собору 1531 года была составлена Сводная Кормчая митрополита Даниила, которая противопоставлялась нестяжательской Кормчей Вассиана Патрикеева, чьи взгляды подверглись осуждению на Церковном Соборе 1531 года. В состав Сводной Кормчей было помещено описание трёх чудес Пафнутия Боровского под заголовком «Повсѣть о преподобнем игуменѣ Пафнутии манастыря Пречистые Богородици, его же сам созда, иже в Боровъсцѣ, в нем же и святое тѣло его лежит» (6).
«Повесть о преподобном игумене Пафнутии» сформировалась в иосифлянском окружении митрополита Даниила. Её включение в состав Сводной Кормчей ещё раз подтверждает стремление церковных властей прославить преподобного как общерусского святого чудотворца.
Литература и источники
1. ГИМ. Синодальное собрание, № 818. Сборник. XVI и XVII вв. Л. 261 об. — 262.
2. ГИМ. Собрание рукописей Е. В. Барсова, № 784. Житие и Служба Пафнутию Боровскому. Середина XVI в.
3. ГИМ. Собрание рукописей Е. В. Барсова, № 784. Житие и Служба Пафнутию Боровскому. Середина XVI в. Л. 13–13 об.
4. Лихачёв Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. Ч. II: Предметный и хронологический указатели. СПб., 1899.
5. Лихачёв Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. Ч. III: Альбом снимков. СПб., 1899.
6. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А. В. Горского и К. И. Невоструева) / Сост. Т. Н. Протасьева. Ч. II. № 820–1051. М., 1973.
7. РГБ (Российская государственная библиотека). Собрание В. М. Ундольского (ф. 310), № 27. Сводная Кормчая митрополита Даниила. Конец 1520-х — 1531 г.
8. РГБ. Собрание В. М. Ундольского (ф. 310), № 354. Житие и Похвала Пафнутию Боровскому. Конец 1530-х — начало 1540-х гг.
9. РНБ. Софийское собрание, № 1321. Майский том Софийского свода Великих Миней Четьих митрополита Макария. 30-е — начало 40-х годов XVI в.
10. Судные списки Максима Грека и Исака Собаки / Изд. подгот. Н. Н. Покровский. Под ред. С. О. Шмидта. М., 1971.
11. Briquet C. M. Les filigranes. T. I. Supplementary material. Original text. Amsterdam, 1968.
12. Piccard G. Wasserzeichen Hand und Handschuh. Find.
