В течение 16 лет после войны все людские потери СССР в Великой Отечественной войне (суммарно военные и гражданские) оценивались в 7 млн человек. В феврале 1946 г. эта цифра была опубликована в жур­нале «Большевик»¹. Ее же в марте 1946 г. назвал И. В. Сталин в интер­вью корреспонденту газеты «Правда»: «В результате немецкого втор­жения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на не­мецкую каторгу около семи миллионов человек»².

На самом деле Сталину была известна совсем другая статистика — 15 млн³. Об этом ему было доложено в начале 1946 г. по результатам работы комиссии, которой руководил кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский. О рабо­те этой комиссии пока мало что известно, и непонятно, какую мето­дику она использовала при исчислении 15 млн людских потерь. Спра­шивается: а куда же эти данные делись? Получается, что в документе, представленном ему комиссией, Сталин произвел «редакторскую правку», исправив 15 млн на 7 млн. А иначе как объяснить, что 15 млн «исчезли», а 7 млн были обнародованы и стали официальными данны­ми? О мотивах поступка Сталина можно только гадать. Конечно, здесь имели место и мотивы пропагандистского характера, и желание скрыть как от своего народа, так и от мировой общественности реальные мас­штабы людских потерь СССР.

В первой половине 1960-х гг. специалисты-демографы пытались определить общие людские потери в войне балансовым методом, со­поставляя результаты Всесоюзных переписей населения 1939 и 1959 гг. Делалось это, разумеется, с санкции ЦК КПСС. В решении этой за­дачи сразу же выявилась масса сложностей, поскольку при различаю­щихся подходах и методиках реально можно было вывести любую ве­личину в диапазоне от 15 млн до 30 млн. Тут требовался предельно профессиональный и корректный подход. По итогам расчетов, прове­денных в начале 1960-х гг., можно сделать два вывода: 1) точное число людских потерь в 1941‒1945 гг. установить невозможно; 2) реально они составляют приблизительно 20 млн или, возможно, даже больше. Поскольку специалисты понимали, что этот показатель сугубо демо­графический, включающий в себя не только жертвы войны, но и по­вышенную смертность населения в связи с ухудшением в военное время условий жизни, то была выработана корректная формулиров­ка — «война унесла жизни». В таком духе обо всем этом было доложе­но «наверх».

В конце 1961 г. были наконец «похоронены» сталинские 7 млн че­ловек. 5 ноября 1961 г. Н. С. Хрущев в письме шведскому премьер-министру Т. Эрландеру отметил, что прошедшая война «унесла два десятка миллионов жизней советских людей»⁴. 9 мая 1965 г., в день 20-летия Победы, Л. И. Брежнев в своей речи сказал, что страна поте­ряла «свыше 20 миллионов человек»⁵. Чуть позднее он скорректировал формулировку: «Война унесла более двадцати миллионов жизней со­ветских людей». Таким образом, Хрущев назвал 20 млн, Брежнев — бо­лее 20 млн при одинаковой терминологии — «война унесла жизни».

Эта статистика является достоверной с оговоркой, что она учиты­вает не только прямые жертвы войны, но и повышенный уровень есте­ственной смертности населения, превышающий соответствующие по­казатели мирного времени. Данное обстоятельство сделало эти цифры несопоставимыми с данными статистик других стран (там включают в людские потери только прямые жертвы войны). Иначе говоря, исходя из методик подсчета, принятых в других странах, расчет людских по­терь СССР, определяемый величиной в 20 млн, можно назвать даже преувеличенным. Эта цифра преувеличена, по нашим оценкам, при­близительно на 4 млн человек, поскольку, как будет показано далее, методом суммирования конкретных жертв войны (военнослужащих и гражданских лиц) получается около 16 млн человек (20 млн — 16 млн = 4 млн).

На деле 20 млн — это суммарная численность прямых (16 млн) и косвенных (4 млн) потерь. Сам этот факт говорит о недостатках и из­держках балансового метода исчисления, который может только уста­новить общую численность прямых и косвенных потерь и не способен их вычленить и отделить друг от друга. И здесь невольно происходит методологически неверное суммирование прямых и косвенных по­терь, приводящее к преувеличению их масштаба. Напомним, что в со­ответствующих статистиках других стран косвенные потери отсутству­ют. Вообще-то проблема косвенных потерь — это отдельная тема. Для них должна, по идее, существовать отдельная статистика, и если даже включать их в общее число людских потерь в войне, то надо сопрово­ждать это рядом оговорок. Поскольку разъяснений такого рода никог­да не делалось, то в общественном сознании величина в 20 млн чело­век искаженно воспринималась как общее число именно прямых жертв войны.

В течение четверти века 20 млн были официальными данными по­терь СССР в Великой Отечественной войне. Но в конце 1980-х гг., в разгар горбачевской перестройки, когда критиковались и ниспро­вергались многие прежние стереотипы и представления, пересмотр коснулся и официальных данных потерь. В публицистике они тогда клеймились как «фальшивые» и утверждалось, что на самом деле ко­личество жертв войны было намного больше (свыше 40 млн), причем эти утверждения активно внедрялись в массовое сознание. Звучали призывы «установить правду о потерях». На волне «правдоискатель­ства» с 1989 г. началась весьма бурная деятельность по «пересчету» людских потерь СССР в 1941‒1945 гг.

С марта 1989 г. по поручению ЦК КПСС работала государственная комиссия по исследованию числа человеческих потерь СССР в Вели­кой Отечественной войне. Члены этой комиссии были убеждены, что официальные данные являются якобы «приблизительными» и «непол­ными» (что было заблуждением) и надо насчитать значительно боль­ше. Специалисты рассматривали применявшийся ими метод демогра­фического баланса как «новаторский», не понимая или не желая понимать, что именно таким же методом в первой половине 1960-х гг. были исчислены и означенные 20 млн.

В изданной в 1995 г. Всероссийской Книге Памяти подробно опи­сана методика подсчетов, по результатам которых получилось почти 27 млн (точнее — 26,6 млн) всех людских потерь СССР в Великой Отече­ственной войне. Поскольку для наших дальнейших выводов имеют значение даже мельчайшие подробности и нюансы, то ниже мы при­водим это описание полностью: «Общие людские потери, исчислен­ные комиссией с помощью балансового метода, включают всех погиб­ших в результате военных и иных действий противника, умерших вследствие повышенного уровня смертности в период войны на окку­пированной территории и в тылу, а также лиц, эмигрировавших из СССР в годы войны и не вернувшихся после ее окончания. В число прямых людских потерь не включаются косвенные потери: от сниже­ния рождаемости в период войны и повышенной смертности в после­военные годы.

Подсчет потерь балансовым методом производился за период с 22 июня 1941 г. по 31 декабря 1945 г. Верхняя граница периода была отодвинута от момента окончания войны на конец года, чтобы учесть умерших от ран в госпиталях, репатриацию в СССР военнопленных и перемещенных лиц из числа гражданского населения и репатриацию из СССР граждан других стран.

Демографический баланс предполагает сопоставление населения в одних и тех же территориальных границах. Для расчетов были приня­ты границы СССР на 22 июня 1941 г.

Оценка численности населения СССР на 22 июня 1941 г. получена путем передвижения на указанную дату итогов предвоенной переписи населения страны (17 января 1939 г.) с корректировкой чисел рож­дений и смертей за два с половиной года, прошедших от переписи до нападения фашистской Германии. Таким образом, численность на­селения СССР на середину 1941 г. определяется в 196,7 млн человек. На конец 1945 г. эта численность рассчитана путем передвижки назад возрастных данных Всесоюзной переписи 1959 г. При этом использо­вана уточненная информация о смертности населения и данные о внешней миграции за 1946‒1958 гг. Расчет произведен с учетом изме­нения границ СССР после 1941 г. В итоге население на 31 декабря 1945 г. определено в 170,5 млн человек, из которых 159,5 млн — родив­шиеся до 22 июня 1941 г.

Общее число погибших, умерших, пропавших без вести и оказав­шихся за пределами страны за годы войны составило 37,2 млн человек (разница между 196,7 и 159,5 млн человек). Однако вся эта величина не может быть отнесена к людским потерям, вызванным войной, так как и в мирное время (за 4,5 года) население подверглось бы естественной убыли за счет обычной смертности. Если уровень смертности населе­ния СССР в 1941‒1945 гг. брать таким же, как в 1940 г., то число умер­ших составило бы 11,9 млн человек. За вычетом указанной величины людские потери среди граждан, родившихся до начала войны, состав­ляют 25,3 млн человек. К этой цифре необходимо добавить потери де­тей, родившихся в годы войны и тогда же умерших из-за повышенной детской смертности (1,3 млн человек). В итоге общие людские потери СССР в Великой Отечественной войне, определенные методом демо­графического баланса, равны 26,6 млн человек»⁶.

При всей кажущейся фундаментальности и солидности указанных расчетов у нас по мере неоднократных попыток их перепроверить не­уклонно росло подозрение: а являются ли эти расчеты результатом корректного подхода? Наконец, стало ясно, в чем дело: за подробным и внешне беспристрастным описанием методики подсчета была со­крыта статистическая манипуляция, призванная увеличить прежние официальные данные потерь на 7 млн человек (с 20 млн до 27 млн) по­средством занижения на то же количество (на 7 млн) масштабов ес­тественной смертности в 1941‒1945 гг. исходя из уровня смертности населения СССР в 1940 г. (без указания конкретного числа умерших в 1940 г.). Логика здесь, по-видимому, была такая: все равно никто не знает, сколько людей в СССР умерло в 1940 г., и не сможет проверить.

Проверить, однако, можно. По расчетам Госкомстата, в 1940 г. в СССР умерло 4,2 млн человек. Эта цифра была опубликована в 1990 г. в журнале «Вестник статистики»⁷. Она же фигурирует в вышедшем в 2000 г. 1-м томе фундаментального научного труда «Население России в ХХ веке»⁸. Значит, за 4,5 года (с середины 1941 г. до конца 1945 г.), если исчислять в соотношении 1:1 к уровню смертности населения СССР в 1940 г., умерло бы 18,9 млн (4,2 млн х 4,5 года = 18,9 млн). Это такое количество людей, которые все равно бы умерли в указанный пе­риод (1941‒1945), даже если бы не было войны, и их надо вычитать из любых расчетов по определению людских потерь вследствие войны.

Комиссия, работавшая в 1989‒1990 гг., это понимала и произвела соответствующую операцию в своих расчетах, но вычла (исходя якобы из уровня смертности в СССР в 1940 г.) только 11,9 млн человек. А надо-то было вычитать 18,9 млн! Именно таким способом были по­лучены «дополнительные» 7 млн потерь (18,9 млн — 11,9 млн = 7 млн), в результате чего официальные данные людских потерь СССР в Вели­кой Отечественной войне были увеличены в 1990 г. с 20 млн до 27 млн человек. По сути, эти 27 млн — такая же профанация, что и сталинские 7 млн, — только «наизнанку».

Такова подоплека появления новой официальной статистики. Все прочие существовавшие и существующие версии ее происхождения, включая забавную «математическую формулу» (сталинские 7 млн + хрущевские 20 млн = горбачевские 27 млн), следует считать, разуме­ется, ошибочными.

8 мая 1990 г. президент СССР М. С. Горбачев в докладе, посвящен­ном 45-летию Победы, сказал, что война унесла почти 27 млн жизней советских людей⁹. Отметим, что Горбачев употребил ту же форму­лировку («унесла жизни»), что Хрущев и Брежнев. С этого времени, т.е. с мая 1990 г., и по сей день эти почти 27 млн (иногда называют «точ­нее» — 26,6 млн) представляют собой официальные данные людских потерь СССР в Великой Отечественной войне. Причем зачастую в пропаганде вместо выражения «война унесла жизни», подразумеваю­щего демографические потери в широком плане, употребляется глагол «погибнуть», что является смысловым искажением (тогда надо вычле­нять прямые жертвы войны в составе общих демографических по­терь).

Любопытно, что даже в 1990 г. была соблюдена советская тради­ция, согласно которой всякая новая информация о статистике люд­ских потерь в 1941‒1945 гг. исходила только от высших должностных лиц партии и государства. За 1946‒1990 гг. эта статистика менялась и уточнялась четыре раза, и всегда ее озвучивали генеральные секретари ЦК КПСС — последовательно И. В. Сталин, Н. С. Хрущев, Л. И. Бреж­нев и М. С. Горбачев. Последние трое, по всей видимости, не сомнева­лись в достоверности называемых цифр (Сталин же, как теперь стало известно, сознательно фальсифицировал статистику в сторону пони­жения ее масштаба).

Несмотря на господствовавшее восприятие этих новых официаль­ных данных людских потерь СССР в войне (27 млн) как якобы истины в последней инстанции, все-таки в исторической науке полного еди­нодушия не было и имели место оценки, ставившие под серьезное со­мнение их достоверность. Так, доктор исторических наук А. К. Соко­лов в 1995 г. отмечал: «.Хотелось бы напомнить отдельным авторам, склонным к преувеличениям, что Россия по мировым стандартам и с учетом ее территории — страна в общем-то малонаселенная. Стран­ное представление о неисчерпаемости ее людских ресурсов — миф, на который работает большинство авторов, “разбрасывающихся” напра­во и налево десятками миллионов жертв. Численность погибших в годы войны все-таки меньше, чем 27 млн человек»¹⁰.

С начала 1990-х гг. в научной среде стали известны результаты ис­числения общих военных потерь, полученные коллективом военных историков во главе с генерал-полковником Г. Ф. Кривошеевым. Со­гласно им все потери военнослужащих убитыми и умершими (включая погибших в плену) составляли почти 8,7 млн человек (точнее — 8668,4 тыс.)¹¹. Эти расчеты были опубликованы в 1993 г. в статистиче­ском исследовании «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». Ука­занная величина общих потерь военнослужащих убитыми и умерши­ми на самом деле была недостоверной — она существенно ниже реаль­ных потерь, но тем не менее быстро вошла в научный оборот.

Таким образом, в течение 1990‒1993 гг. для специалистов и более широкой аудитории были «запущены» две фактически фальшивые цифры: завышенные почти 27 млн (общие людские потери) и зани­женные почти 8,7 млн (общие военные потери). Надо признать, что в сознании даже многих специалистов эти цифры воспринимались как некие догматы, не подлежащие сомнению и оспариванию. И тут на­чалось нечто выходящее за рамки здравого смысла. Было сходу опре­делено общее количество (18,3 млн) гражданских потерь убитыми и замученными (27 млн — 8,7 млн = 18,3 млн), и стала пропагандиро­ваться нелепейшая идея об «особом характере Великой Отечественной войны, в которой гражданские потери значительно превосходили во­енные». Любому здравомыслящему человеку ясно, что такого соотно­шения между военными и гражданскими потерями по определению быть не могло и что погибшие военнослужащие, безусловно, преоб­ладали в общем составе прямых людских потерь.

Тем не менее эти фантастические 18,3 млн стали «гулять» по стра­ницам различных изданий. Поскольку эта величина документально никак не подтверждалась, то прослеживалась тенденция объяснить ее неким виртуальным недоучетом гибели гражданского населения на территории СССР, подвергавшейся вражеской оккупации. Так, А. А. Шевяков в статье, опубликованной в 1991 г., уверенно констати­ровал: «В результате массового истребления мирного населения, пред­намеренной организации голода на самих оккупированных советских территориях и гибели угнанного населения на немецкой каторге Со­ветский Союз лишился 18,3 млн своих граждан»¹². Шевяков нашел и объяснение тому, почему раньше такие гигантские масштабы гибели гражданского населения на оккупированных территориях никому не были известны и никто о них даже и не подозревал. Основную «вину» за это он возложил на Чрезвычайную государственную комиссию по уста­новлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчи­ков и их сообщников (ЧГК), которая, по его словам, «на местах состояла нередко из малоквалифицированных людей, не обладавших политиче­ским чутьем и методикой выявления фашистских злодеяний»¹³.

Претензии А. А. Шевякова к ЧГК в данном вопросе совершенно несправедливы. Местные комиссии провели кропотливую работу по установлению потерь (убитыми и замученными) гражданского населе­ния на бывшей оккупированной территории. Всего ими было насчита­но 6,8 млн жертв. До конца 1960-х гг. эта цифра была строго засекрече­на и впервые опубликована в 1969 г. в статье бывшего главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе Р. А. Руденко¹⁴. Она же приведена и в вышедшем в 1973 г. 10-м томе «Истории СССР с древ­нейших времен до наших дней»¹⁵. Какого-либо серьезного недоучета, вопреки утверждению Шевякова, в статистике ЧГК не прослеживает­ся, а вот завышение данных бесспорно присутствует. Так, местные ко­миссии нередко учитывали как погибших всех жителей сожженных безлюдных деревень, а потом выяснялось, что эти люди вовсе не по­гибли, а просто переселились на жительство в другие районы. В число жертв включали даже людей, находившихся в эвакуации. По этому по­воду академик РАН Ю. А. Поляков отмечал: «Известно, например, что по многим городам сразу после войны людей, эвакуировавшихся в 1941 году и не вернувшихся, заносили в списки потерь, а потом они возвращались откуда-нибудь из Ташкента или Алма-Аты»¹⁶. На прак­тике же местные комиссии вносили в списки погибших и замученных немало живых людей, отсутствовавших по разным причинам. Для нас совершенно ясно, что данные ЧГК о гибели гражданского населения на оккупированной территории (6,8 млн) преувеличены не менее чем в 2 раза. Конечно, отрицать геноцид, террор и репрессии оккупантов и их пособников нельзя, и, по нашим оценкам, такие жертвы, с учетом боевых потерь партизан из числа местных жителей, составляли никак не менее 3 млн человек. Это основная составная часть прямых жертв войны среди гражданского населения СССР.

В прямые гражданские жертвы войны входят и умершие советские граждане, угнанные на принудительные работы в Германию и нахо­дившиеся там на положении так называемых восточных рабочих («остарбайтеров»). Если опираться на имеющиеся в исторических ис­точниках статистические данные и строго учитывать именно их (что является нашей профессиональной обязанностью), то о масштабах смертности «остарбайтеров» можно дискутировать только в диапазоне от 100 тыс. до 200 тыс. человек. Но это сфера, где начисто игнорируют­ся прямые показания исторических источников и вместо них препод­носятся нелепые и фантастические «предположения» и «расчеты» с виртуальными «миллионами жертв». А. А. Шевяков «насчитал» даже два варианта нелепейшей «статистики» гибели советских гражданских лиц на работах в Германии — 2,8 млн и 3,4 млн¹⁷. Ложная статистика приведена и во Всероссийской Книге Памяти — якобы таких жертв было 2 164 313 человек¹⁸. «Точность» этой цифры не должна вводить в заблуждение — она существует для отвода глаз. Вся эта «статистика» ни в каких документах не фигурирует и целиком является плодом ав­торских фантазий.

Однако существует относительно надежный исторический источ­ник в виде сводной немецкой статистики смертности «восточных ра­бочих» по отдельным месяцам. К сожалению, по ряду месяцев таких сводок исследователям выявить не удалось, но и по имеющимся мож­но составить достаточно ясную картину масштаба их смертности. При­водим численность умерших «остарбайтеров» по отдельным месяцам 1943 г.: март — 1479, май — 1376, октябрь — 1268, ноябрь — 945, де­кабрь — 899; за 1944 г.: январь — 979, февраль — 1631 человек¹⁹. Опира­ясь на эти данные и используя метод экстраполяции (с учетом возмож­ных скачков в уровне смертности в отдельных месяцах, по которым нет сведений), П. М. Полян определил общую смертность «восточных рабочих» в диапазоне от 80 тыс. до 100 тыс.²⁰ В принципе, с Поляном можно согласиться, но нас смущает одно обстоятельство — отсутствие сведений за последние месяцы войны, а в связи с перенесением воен­ных действий на территорию Германии масштабы гибели «восточных рабочих», по ряду косвенных признаков, возросли. И поэтому мы склон­ны определить численность погибших и умерших советских граждан­ских лиц («восточных рабочих») в Германии величиной около 200 тыс.

В прямые гражданские потери входят погибшие бойцы граждан­ских добровольческих формирований — незавершенных формирова­ний народного ополчения, отрядов самообороны городов, истреби­тельных отрядов, боевых групп партийно-комсомольского актива, спецформирований различных гражданских ведомств и др. (потери партизан входят в общую статистику жертв на оккупированной терри­тории), а также гибель гражданского населения от бомбежек, артоб­стрелов и т.п. Эти жертвы исчисляются многими сотнями тысяч. Со­ставной частью прямых гражданских потерь являются ленинградские блокадники (около 0,7 млн умерших).

Суммируя все вышеприведенные составляющие прямых граждан­ских потерь, к которым без всяких натяжек применим термин «жертвы войны», мы определяем их общее количество величиной как минимум 4,5 млн человек.

Что касается военных потерь убитыми и умершими, то они состав­ляли не менее 11,5 млн (а отнюдь не почти 8,7 млн). Речь идет об об­щем числе военнослужащих, не доживших до конца войны, и их мы условно подразделяем на три группы: 1) боевые потери; 2) небоевые потери; 3) умершие в плену.

Боевые потери военнослужащих мы определяем величиной около 7 млн (большинство их погибло непосредственно на поле боя). Наши оценки относительно боевых потерь убитыми и умершими несколько расходятся с указанной в книге «Гриф секретности снят» величиной — 6329,6 тыс.²¹ Однако это расхождение устраняется довольно просто. В одном месте названной книги отмечено: «Около 500 тыс. погибло в боях, хотя по донесениям фронтов они были учтены как пропавшие без вести»²². Но в общее число боевых потерь (6329,6 тыс.) эти около 500 тыс. человек почему-то не включены, несмотря на констатацию факта, что они погибли в боях. И поэтому, когда мы утверждаем, что боевые потери убитыми и умершими составляли около 7 млн, то надо иметь в виду, что эта цифра определяется с учетом оценочной числен­ности погибших в боях в составе пропавших без вести.

Так называемые небоевые потери составляют свыше 0,5 млн чело­век. Это военнослужащие, умершие от болезней, а также удручающе большое количество погибших в результате всякого рода происше­ствий и несчастных случаев, не связанных с боевой обстановкой. Сюда же входят 160 тыс. расстрелянных по приговорам военных трибуналов и приказам командиров в основном за трусость и дезертирство. В кни­ге «Гриф секретности снят» указано общее количество всех небоевых потерь — 555,5 тыс. человек²³.

В общее число военных потерь убитыми и умершими входят также почти 4 млн советских военнопленных. Нам могут возразить, что в отечественной и зарубежной литературе называются другие цифры, значительно ниже указанной величины. В книге «Гриф секретности снят» в рубрике «Не вернулось из плена (погибло, умерло, эмигриро­вало в другие страны)» в качестве итоговой цифры указана непонятная и вызывающая острое недоверие у специалистов величина — 1783,3 тыс. человек²⁴. Эту цифру следует сразу же отбросить ввиду ее очевидной абсурдности. Несравненно ближе к истине стоят данные немецкой сводной статистики, согласно которым в немецком плену умерли 3,3 млн советских военнопленных²⁵. Эта цифра является наиболее «хо­довой» в научной литературе и не вызывает особого недоверия у спе­циалистов. Однако изучение методики подсчета немецких сводных данных выявило весьма существенную их неполноту — от 600 до 700 тыс. советских военнопленных, которые в действительности по­гибли в плену, не вошли в немецкую сводную статистику смертности. Чтобы эти наши утверждения не выглядели голословными, приведем следующую аргументацию. Во-первых, сводная немецкая статистика смертности советских военнопленных (3,3 млн человек) дана по со­стоянию на 1 мая 1944 г., а война-то продолжалась еще целый год, за который отсутствуют соответствующие сведения. Во-вторых, указан­ная сводная статистика состоит как бы из двух частей, где данные за 1942‒1944 гг. можно признать полными, поскольку отсчет велся от мо­мента пленения, а вот за 1941 г. немцы «вмонтировали» в сводную ста­тистику только данные лагерной статистики, т.е. не учтены пленные, погибшие в 1941 г. в промежуток времени от момента пленения до мо­мента поступления в лагеря (это крупный недоучет — по нашим оцен­кам, не менее 400 тыс. советских пленных немцы в 1941 г. не довели живыми до лагерей). В-третьих, указанная статистика касается только немецкого плена и не отражает смертность советских военнопленных в финском и румынском плену. Опираясь на эту аргументацию, мы продолжаем настаивать, что масштаб смертности советских военно­пленных (суммарно по немецкому, финскому и румынскому плену) составлял почти 4 млн человек.

Таким образом, общие потери военнослужащих убитыми и умер­шими (включая погибших в плену) составляли как минимум 11,5 млн человек. Утверждение авторов книги «Гриф секретности снят», что все эти потери военнослужащих в сумме составляли почти 8,7 млн (точ­нее — 8668,4 тыс.), безусловно, является ошибочным. Ошибка в основ­ном произошла из-за того, что авторы этой книги неправильно опре­делили масштаб смертности советских военнопленных, существенно занизив его.

Следовательно, методом сложения конкретных потерь получается приблизительно 16 млн, из них 11,5 млн — военные; 4,5 млн — граж­данские. Именно таким способом принято исчислять потери в других воевавших странах. Например, общие людские потери Японии во Вто­рой мировой войне (2,5 млн человек)²⁶ были исчислены исходя из специфики японских потерь, посредством сложения их составляю­щих: погибшие на войне + умершие в плену + жертвы бомбежек, в том числе от американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагаса­ки. Так называемый балансовый метод при подобных расчетах не ис­пользовался ни в Японии, ни в других странах. И это правильный под­ход: общее число жертв войны, безусловно, надо исчислять посредством сложения разных компонентов конкретных потерь.

Однако можно и балансовым методом доказать, что прямые люд­ские потери (жертвы войны) СССР составляли около 16 млн. Для это­го надо установить корректное соотношение уровня естественной смертности между относительно благополучным в демографическом плане 1940 г. и экстремальными 1941‒1945 гг. Соотношение 1:1, уста­новленное работавшей в 1989‒1990 гг. комиссией, нельзя признать корректным. Ведь было понятно, что в 1941‒1945 гг. в связи с ухудше­нием условий жизни, отсутствием необходимых лекарств и подобными факторами уровень естественной смертности населения неизбежно воз­растет. И здесь требуется поправка в сторону увеличения при исчисле­нии этого уровня применительно к экстремальным 1941‒1945 гг.: его следует установить не в рамках 18,9 млн, а довести хотя бы до 22 млн. Эта величина является, по нашему мнению, минимально допустимым уровнем естественной смертности населения в 1941‒1945 гг. По на­шим подсчетам и оценкам, к концу 1945 г. не было в живых порядка 38 млн человек, живших до войны, а также родившихся во время войны и тогда же умерших (в это число входят и лица, которые на самом деле были живы, но находились в эмиграции), и если из этого количества вычесть указанные 22 млн, то остается 16 млн жертв войны (38 млн — 22 млн = 16 млн).

Коснемся проблемы сопоставимости наших потерь с потерями других стран. Общие людские потери Японии (2,5 млн) сопоставимы с рассчитанными нами 16 млн, но несопоставимы с хрущевскими и брежневскими 20 млн. Почему так? А потому, что в японских потерях не учтена возможная повышенная смертность гражданского населе­ния в военные годы по сравнению с мирным временем. Это не учтено ни в немецких, ни в английских, ни во французских, ни в иных общих людских потерях в войне. В других странах подсчитывали именно пря­мые людские потери, а названная в 1961 г. Н. С. Хрущевым величина в 20 млн подразумевала демографические потери в широком плане — она включала в себя не только прямые людские потери, но и скачок в естественной смертности населения в военное время. Кстати, мини­мальные расчеты германских людских потерь (6,5 млн) сопоставимы с 16 млн, но несопоставимы с 20 млн, так как немцы, не применяя ба­лансового метода и не определяя скачка в естественной смертности населения, старались скрупулезно подсчитать и суммировать все со­ставляющие прямых военных и гражданских потерь, включая ставших жертвами холокоста немецких евреев²⁷.

Конечно, в военное время резко снизилась рождаемость. В диле­тантской среде прослеживается тенденция включать «неродившихся детей» в общее число людских потерь в войне. При этом «авторы» обычно не имеют понятия, сколько же, собственно, детей «недородилось», и делают крайне сомнительные «расчеты», руководствуясь при этом исключительно собственной «интуицией» и доводя за счет этого общие людские потери СССР иногда даже до 50 млн. Разумеется, по­добную «статистику» нельзя воспринимать всерьез. В научной демо­графии всего мира включение неродившихся детей в общее число людских потерь в войне принято считать некорректным. Иначе гово­ря, в мировой науке это запрещенный прием.

Существует довольно большой пласт всякого рода литературы, в которой, даже без учета «неродившихся детей», посредством некорректных статистических манипуляций и ухищрений и «интуитивных оценок» выводятся самые невероятные и, естественно, заведомо лож­ные цифры прямых потерь — от 40 млн и выше. Вести цивилизован­ную научную дискуссию с этими «авторами» невозможно.

Бесспорно, 16 млн прямых людских потерь — это огромные жерт­вы. Но они, по нашему глубокому убеждению, нисколько не принижа­ют, а, наоборот, возвеличивают подвиг народов многонациональной страны (СССР) в Великой Отечественной войне.

Мы отнюдь не рассматриваем результаты нашего исследования как истину в последней инстанции, ибо в ходе дальнейшего изучения возможны различные корректировки и уточнения. С нашей точки зре­ния, следует оживить и активизировать постепенно угасающую прак­тику научных дискуссий по проблеме людских потерь СССР в 1941‒1945 гг.

Примечания

1. Большевик. 1946. № 5. С. 3.
2. Правда. 1946. 14 марта.
3. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. М., 1990. Кн. 2. С. 418.
4. Международная жизнь. 1961. № 12. С. 8.
5. Политическое самообразование. 1988. № 17. С. 43.
6. Всероссийская Книга Памяти. 1941‒1945: Обзорный том. М., 1995. С. 395‒396.
7. Вестник статистики. 1990. № 7. С. 34‒46.
8. Население России в ХХ веке: Исторические очерки / Отв. ред. Ю. А. Поля­ков, В. Б. Жиромская. М., 2000. Т. 1. С. 340.
9. Правда. 1990. 9 мая.
10. Соколов А. К. Методологические основы исчисления потерь населения СССР в годы Великой Отечественной войны // Людские потери СССР в период Второй мировой войны. СПб., 1995. С. 22.
11. Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 131.
12. Шевяков А. А. Гитлеровский геноцид на территориях СССР // Социологиче­ские исследования. 1991. № 12. С. 10.
13. Там же. С. 6.
14. Руденко Р. А. Забвению не подлежит // Правда. 1969. 24 марта. С. 4.
15. История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1973. Т. 10. С. 390.
16. Поляков Ю. А. Основные проблемы изучения людских потерь СССР в Вели­кой Отечественной войне // Людские потери СССР в период Второй мировой вой­ны. СПб., 1995. С. 11.
17. Шевяков А. А. Указ. соч. С. 10.
18. Всероссийская Книга Памяти. С. 406.
19. Полян П. М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в тре­тьем рейхе и их репатриация. М., 1996. С. 146.
20. Там же. С. 68.
21. Гриф секретности снят. Указ. изд. С. 130.
22. Там же. С. 338.
23. Там же. С. 130.
24. Там же. С. 131.
25. Streit C. Keine Kameraden: Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen. 1941‒1945. Bonn, 1991. S. 244‒246.
26. Хаттори Т. Япония в войне. 1941‒1945 / Пер. с япон. М., 1973. С. 606.
27. Методику немецких подсчетов см.: Якобсен Г.-А. 1939‒1945. Вторая мировая война: Хроника и документы // Вторая мировая война: Два взгляда. / Пер. с нем. М., 1995. С. 237‒239.

[*] Доктор исторических наук, Институт российской истории РАН.