В «Житии Феодосия» история Киево-Печерского монастыря и его подвижников оказалась в чем-то сходна с изложением «Повести временных лет», хотя имеются и различия. Вот это-то обстоятельство и навело на мысль, что и «Повесть временных лет» составил Нестор. Впервые такая идея в несколько неопределённом выражении прозвучала в «Киево-Печерском патерике», начало формирования которого относится к XIII веку: «Нестор, иже написа летописец». В ту редакцию патерика, которая возникла во второй половине XV века, были включены летописные статьи 1051 года о начале Печерского монастыря и 1091-го о перенесении мощей Феодосия, причём обе статьи безо всяких оснований приписаны Нестору. «Киево-Печерский патерик» позже повлиял и на некоторые списки самой летописи: например, в Хлебниковском списке середины XVI века в заголовок «Повести временных лет» было вписано имя Нестора. Вставки из патерика сделаны и в других местах этой рукописи. Так концепция об авторстве Нестора была сформулирована и впоследствии перекочевала на страницы изданий XVII века и последующего времени.
Между тем внимательное прочтение текста «Жития Феодосия Печерского» с бесспорностью показывает, что Нестор-агиограф ни в коем случае не может считаться автором статей по истории Печерского монастыря в составе «Повести временных лет».
Например, в «Житии Феодосия» Нестор пишет о себе, что его «принял» в монастырь игумен Стефан, «от него же и пострижен», а составитель летописной статьи 1051 года утверждает, что его «принял» сам Феодосий!
Разное отношение проявляется у обоих авторов и к личности игумена Стефана. Нестор, постриженник самого Стефана, не допускает против своего учителя ни одного отрицательного высказывания. В его изложении выборы преемника Феодосия происходили следующим образом. На вопрос Феодосия, кого братия считает достойным игуменского сана, монахи единодушно отвечают: «Стефану достойну быти по тебе игуменьство прияти». В «Повести временных лет» (под 1074 годом) процедура избрания преемника Феодосия передана иначе. На тот же вопрос Феодосия о достойном избраннике братия отвечала: «Его же изволит Бог и твоя честная молитва, его же тобе любо, того нарци». Феодосий отвечал: «Аз створю вам не по своему изволенью, но по Божью строенью» и предложил им Иакова пресвитера. Но кандидатура Иакова оказалась братьям «не люба», и они предложили Стефана. Феодосию пришлось согласиться: «Се аз, по Божью повеленью, нарекл бях Иякова, се же вы свою волю створити хощете». Таким образом, в изложении летописца процедура избрания Стефана не совсем законна: «не по Божью строенью», и это как бы оправдывает последующее его изгнание из монастыря через четыре года. Об этом факте Нестор умолчал.
Наконец, по-разному оценивают оба автора личность игумена Никона. Нестор относится к Никону с пиететом, неизменно называет его «великим», черноризцем «искусным», хвалит за смирение, покорность, благонравие и «бодрость». Игуменство Никона Нестор характеризует добрыми словами, подчеркивая, что тот неизменно соблюдал обычаи, «установленные божественным Феодосием». А вот в «Повести временных лет» о Никоне говорится по-другому, вернее, совсем не говорится: за начальный период истории Печерского монастыря имя Никона не упомянуто ни разу. Из периода же игуменства Никона автор «Повести…» припомнил лишь два факта: однажды «прозорливец» старец Матфей «возвед очи свои», желая видеть на службе игумена Никона, и «виде осла, стояща на игумене месте»; а старец Исакий на своей спине почувствовал отнюдь не смиренный нрав игумена, от которого, «приимаше раны», праведник же «то все терпяше».
Отсюда следует, что если Нестор и составлял какой-то летописец, то это была не «Повесть временных лет».
Итак, мы сходимся во мнении, что «Повесть временных лет» составлена в 1116 году игуменом Сильвестром Выдубицким. Отмеченные же в литературе особенности, которые имеет памятник в составе Лаврентьевской или Ипатьевской летописей, возникли в процессе редактирования на различных этапах владимиро-суздальского и южнорусского летописания. Например, вставки в Ипатьевской летописи, связанные с княжеским домом Владимира Мономаха и Мстислава Владимировича, стилистически согласуются с манерой составителя киевского свода конца XII века.
Но «Повесть временных лет» отнюдь не являлась первым летописным сводом обобщающего характера: ей предшествовал ещё более ранний памятник древнерусской исторической мысли. Не выделив текст этой древней летописи, нельзя будет сказать, что же нового привнёс Сильвестр по сравнению со своими предшественниками и какова была особенность его собственной творческой манеры.
Первым признаком существования летописи, предшествовавшей «Повести временных лет», является ряд известий в самой «Повести…», связанных не с Выдубицким монастырем, как ожидалось бы, а с жизнью совсем другой обители – Киево-Печерской. Так, под 1051 годом помещена обширная статья о начальной истории Печерского монастыря и первых его игуменах: Антонии, Варлааме, Феодосии. При Феодосии поступил в монастырь и автор заметки, причём он уточняет: «лет ми сущу 17 от роженья моего». Под 1074 годом описываются последние дни жизни Феодосия, избрание нового игумена. В этой же статье рассказывается о знаменитых печерских подвижниках: целителе Дамиане, старце Иеремии, «иже помняше крещенье земли Русьскыя», прозорливом Матфее, юродивом Исакии. Исакий скончался уже при игумене Иоанне, то есть после 1088 года. Важно, что этого Исакия летописатель знал лично – «самовидец бых». Цепь известий, связанных с Киево-Печерским монастырем, продолжается и далее. Отмечены события под 1075, 1091, 1094, 1096, 1107, 1108, 1109, 1111, 1113 годами.
Памятник, отразившийся в начальной части Новгородской I летописи, имел название: «Временник, еже есть нарицается летописание князей и земля Руския». В оригинальном предисловии, предшествующем летописному тексту, автор ставит задачу рассказать о «начале Русьския земля и о князех, како и откуду быша». Этот автор, несомненно, принадлежал к киевскому монашеству и с удовлетворением отмечал, что на киевских горах «монастыреве велицы поставлени быша, и черноризец в них исполнено бысть, безпрестани славяще Бога в молитвах, в бдении, в посте и в слезах, их же ради молитв мир стоит». Следует обратить внимание, что аналогичные выражения читаются в статьях «Повести временных лет» по истории Киево-Печерского монастыря, что позволяет отождествить автора предисловия к «Временнику…» с печерским летописцем.
Когда же был составлен «Временник земли Русской»? Предисловие по своим идеям отражает обстановку 90-х годов XI века, время частых и разорительных половецких набегов на южнорусские земли. И сам «Временник…» по многим признакам следует датировать концом XI века.
Биографические данные об авторе «Временника…» вырисовываются с достаточной определённостью. В 17-летнем возрасте будущий историк решил посвятить себя служению Богу и постригся в Киево-Печерском монастыре при игумене Феодосии, следовательно – до 1074 года. В 1091-м он считался уже авторитетным учеником Феодосия, и именно ему игумен Иоанн поручил откопать мощи Феодосия для перезахоронения в новопостроенной церкви Успения Богородицы. В 90-х годах XI века ученик Феодосия приступил к главному труду своей жизни – сочинению по русской истории от основания города Киева до современных ему событий, куда включил своеобразную летопись Печерского монастыря, обосновал его «старейшинство» среди других киевских монастырей и прославил знаменитых его подвижников, которые «яко светила в Руси сияют». Свой «Временник…» автор-печерянин закончил до 1101 года, но впоследствии редактировал текст и дополнял его новыми известиями о событиях, имеющих отношение к Печерскому монастырю.
Сопоставив ряд фактов – повышенный интерес летописца к городу Белгороду, доведение местных печерских известий до 1113 года, – я пришёл к выводу, что создателем «Временника земли Русской» был печерский монах Никита, постриженник и ученик преподобного Феодосия Печерского, впоследствии, в 1113 году, ставший Белгородским епископом.
Концепция Никиты состояла в том, чтобы показать, как Русь из мрака язычества пришла к христианской вере, приобщилась к её ценностям и влилась в семью «новых» – «просвещённых» – народов. При этом Никита – сторонник ортодоксального направления в православии, ярый обличитель «заблуждений» латинства. Стиль его повествования напоминает церковную проповедь, проведённую, правда, на эмоциональном подъёме и хорошо оснащённую цитатами из святоотеческой литературы. Священное Писание для Никиты – безоговорочный авторитет. Критерия источниковедческого сравнения для него не существует: перегружая изложение цитатным материалом, Никита подавляет читателя авторитетностью своей точки зрения, другие же мнения отвергает с сарказмом – «се же не сведуще право, глаголют», а прочие не удостаивает даже такой чести – «друзии же инако скажют».
Положив в основу своего изложения «Временник…» Никиты Печерского, Сильвестр привлёк новые источники и несколько изменил концепцию своего предшественника. В отличие от узко «киевской» точки зрения Никиты, Сильвестр рассматривает историю Руси на фоне мировой истории: он начинает повествование с библейского потопа, переходит к рассказу о расселении народов, находит среди них место Руси. Сильвестр сформулировал теорию о прародине славян и концепцию славянского единства – «бе един язык словенеск». В связи с тем, что в летопись было включено «Сказание о славянской грамоте», изменился взгляд на историю христианизации Руси. Учителя западных славян Андроник и Павел были объявлены учителями Руси, поскольку «словеньскый язык и рускый одно есть». Легенда о посещении Русской земли апостолом Андреем Первозванным призвана была показать величие города Киева и будущее торжество православия, получившего апостольское благословение.
Сильвестр значительно повысил доказательный уровень исторического повествования. Он привлек документальные материалы – договоры Руси с Византией, обогатил летопись выписками из переводных византийских хроник и житийной литературы, не забывая при этом давать точные ссылки на свои источники: «глаголет Георгий (Амартол) в летописаньи», «яко же пишется в летописаньи гречестем», «аще ли кто сему веры не имет, да почтет хронографа». Даже передавая рассказы очевидцев, Сильвестр указывал своих информаторов: «яже сказа ми Гюрята Роговичь новгородец», «сему же ми есть послух (свидетель) посадник Павел Ладожскый и вси ладожане». Вместе с тем Сильвестр не чужд был политическим пристрастиям: он ввёл в летописное повествование немало рассказов, прославляющих Владимира Мономаха и членов его семьи.
Русской историографии сказочно повезло, что в её становлении приняли участие два выдающихся писателя конца XI – начала XII века: автор «Временника земли Русской» Никита Печерский и создатель «Повести временных лет» Сильвестр Выдубицкий. Эти произведения – особенно «Повесть…» – стали образцом для последующих русских историков, включались в состав более поздних летописных сводов.
