Получается, что за свое правление сын Игоря был в нескольких успешных походах. Но современные историки подсказывают нам о наличии сведений, этой картине противоречащих.

Мусульманские хронисты довольно подробно освещали события, проис­ходившие в пограничной с миром ислама Хазарии. Никакого крупного пора­жения хазар от русов в 965 г. они не знают.

Русско-византийская война детально описана византийскими историка­ми. Согласно их сочинениям, русы изредка добивались успеха в мелких стычках, но во всех крупных сражениях были биты. В побоищах якобы потери варваров исчислялись многими тысячами, а убитых ромеев редко когда набиралось больше десятка. Эти историки настойчиво пытаются убе­дить читателя в том, что доблестные византийцы, как баранов, резали беспомощных русов и только природное великодушие ромеев позволило Свя­тославу уйти из Болгарии.

Данные византийских хроник не оставляют сомнений в том, что завое­вания Болгарии в 967 г. быть не могло. В итоге из крупных успешных предприятий Святослава мы получаем только одно достоверно известное — кратковременный захват страны болгар в 971 г.

Перед нами вырисовывается довольно скромная фигура русского князя. Но эту в целом очень стройную картину портит одна небольшая деталь. Несколько смущает спешное возвращение Святослава по материнскому вызову в 969 г. в Киев. Дело в том, что святая равноапостольная княгиня Ольга скончалась в четверг 15 июля 961 г.

Единственным разумным объяснением возникшего противоречия будет предположение о том, что летописец между рассказами о болгарских похо­дах поместил сюжет, относящийся к более раннему времени.

Вернем вставку на ее законное место. Св. Ольга летом 961г. в своем послании гневно выговаривает сыну:

Ты, князь, чужие земли ищешь, свои забросив. За малым нас не взяли печенеги — и мать твою, и детей твоих. Если не придешь, не защитишь нас, так и возьмут. Или не жаль тебе ни отчизны своей, ни матери своей, ни детей?

Пристыженный Святослав спешно возвращается на родину. Ответ на вопрос: какие же земли и для кого завоевывали русы? — найти не сложно.

В 860 г. лучший полководец Византии Никифор фока возглавил отбор­ную армию, направленную на освобождение острова Крита. Остров представлял собой главную опорную базу арабских пиратов, опустошавших право­славные берега Греции и Малой Азии. Ромеи не раз пытались возвратить утерянное древнее владение, но безуспешно.

О важности предпринимаемого похода говорит то, что распространи­лось даже пророчество, обещавшее, в случае захвата острова, император­скую корону победоносному полководцу.

В июле десант высадился на Крит и начал боевые действия. Византий­ская часть армии состояла главным образом из мобилизованных крестьян. Их спешно пришлось обучать воинскому искусству. Поэтому в качестве главных причин успехов фоки источники называют мощный флот, препятство­вавший другим мусульманским правителям прийти на помощь критянам и союзников «из числа народов, хорошо обученных к войне». Из участников похода народом, целиком проживавшим за пределами империи, были одни «росы». «Росами» византийцы называли руссов-тавроскифов.

На Крите дружина Святослава вместе с другими отрядами фоки бьет отряды эмира Курупы и осаждает столичный город Хандак. Город был непри­ступен. С одной его стороны надежной преградой служило море, с другой — ровная и гладкая скала, увенчанная мощными стенами. Стены окружали два очень широких и глубоких рва.

Осада Хандака продолжалась много месяцев. Наконец 7 марта 361 г. Никифор бросил неистовых тавроскифов и свои дружины на решительный приступ. Твердыня пиратов пала.

В логове разбойников за полтора века грабежей скопились огромные сокровища. Когда их доставили в Константинополь, то даже привыкшие к богатым военным трофеям горожане пришли в изумление. Столица встретила победителей ликованием, и армия прошла по городу в триумфальном шествии. По законам империи шестая часть добычи поступала в казну, а ос­тальное делилось между воинами. Участники критского похода сказочно обогатились.

После отдыха фоке предстояли бои в Малой Азии, где он стяжал новую славу, но Святославу было не суждено сопутствовать полководцу. Получив послание с родины, груженные золотом русы возвращаются в Киев. Дома русский властелин хоронит мать и занимается государственными делами. К числу славных деяний этого периода следует отнести изгнание великим князем немецкого епископа, прибывшего во главе духовной миссии в Киев с намерением окрестить днепровских язычников. Так Русь избежала католи­ческой напасти.

В марте 863 г. умирает император Роман II, а на престол возводятся его малолетние сыновья. Узнав об этом, Никифор хотел было тотчас же повести борьбу за императорское достоинство, но, так как его солдаты по окончании военной кампании уже успели разойтись по домам, поднять знамя мятежа не решился. Под предлогом подготовки к новой войне с арабами покоритель Крита деятельно собирает войска и созывает всех былых сорат­ников.

Святослава и Фоку связывал многолетний воинский союз. Еще в 954 г. они в составе армии отца Никифора — Варды Фоки — воюют в Малой Азии. В следующем году отца сменяет Никифор и русы бьются уже под его коман­дованием. Так как наша вставка обрывается на 963 г., сборами Святослава в далекий поход, можно сделать вывод, что князь откликнулся на призыв своего боевого товарища и, отложив все дела, устремился на помощь.

Дождавшись грозных тавроскифов, фока провозгласил себя императором и 16 августа торжественно въехал в Константинополь. Когда надобность в русских мечах миновала, Святослав Игоревич покинул Византию. После каждого заморского похода он, как правило, проводил четыре года дома, укрепляя державу и расширяя ее пределы. Так было и на этот раз.

Новый император хорошо знал обычаи северных варваров. В преддверии года, в котором русы должны были отправиться в очередной набег, он направил посланника с новой просьбой о помощи. В это время осложнились болгаро-византийские отношения и болгары начали сближаться с заклятыми врагами Фоки — германцами. Византийский сановник Калокир привез в Киев груз золота для того, чтобы Святослав покарал строптивых соседей импе­рии. В августе 968 г. русы сеют ужас в пограничных районах Болгарии. Результат не замедлил сказаться. Вскоре испуганные болгары ищут заступ­ничества от свирепого врага у Никифора, а болгаро-византийская дружба переживает новый расцвет.

Закончив удачное предприятие, великий князь киевский не вложил меч в ножны. Полвека прошло с того дня, как в хазарской засаде погиб дед Святослава — Олег Вещий. Настало время оплачивать по давнему счету. И на следующий год русы обрушиваются на Хазарию.

Воистину черным стал 969 г. для иудеев-хазар. Разгромив их армию, Святослав разорил все главные города страны, а своей резиденцией сделал город Тмутаракань на Таманском полуострове. Разбежавшиеся по соседним областям иудеи жили надеждами на то, что великий князь сменит гнев на милость и разрешит им вернуться на отчие места. После русского погрома Хазария навсегда исчезла с исторической арены.

В ночь с 10 на 11 декабря в Константинополе произошли кровавые события. Двоюродный брат императора Иоанн Цимисхий вступил в сговор с женой Никифора — Феофано, ставшей его любовницей. Подосланные веролом­ным родственником заговорщики спрятались в покоях красавицы императри­цы. Молва обвиняла ее в отравлении двух императоров — первого мужа, Романа II, и его отца, Константина Багрянородного. Пришел черед и Никифора.

фоке принесли записку с предупреждением о заговоре. Дворец обыска­ли, но никого не нашли. Уговорив супруга не запирать спальню до ее возвращения, Феофано удалилась. Приплывшего ко дворцу Цимисхия встрети­ли сообщники и повели к самодержцу. Захватив спящего императора, мятеж­ники выместили на нем свою злобу, а затем Иоанн зарубил брата.

Получив известия из столицы, Калокир, заключивший со Святославом узы побратимства, предложил ему покарать убийц и попросил помощи в борьбе за византийскую корону. В случае успеха князю должна была до­статься глубоко запавшая в душу Болгария и щедрая награда от нового императора — Калокира.

Калокир происходил из знатного херсонесского рода. Побратимы могли рассчитывать как на непобедимых меченосцев Святослава, так и на корабли крупнейшего крымского порта.

По смерти грозного Симеона, всю жизнь воевавшего с Византией и другими соседями, Болгарией правил его сын Петр. В отличие от отца Петр был миролюбив. Недовольство его провизантийской политикой и насаждаемым христианством приводило к мятежам. Воинственная болгарская знать с ностальгией вспоминала удачные набеги и богатую добычу предшествующего царствования.

По своей матери Святослав принадлежал к тому же царскому роду, что и Петр. Дед Святослава — царь Болгарии Владимир — был смещен с престола и ослеплен. Трон же достался младшему брату Владимира — Симеону. Нахо­дившемуся в зените могущества киевлянину представилась возможность отомстить за поруганную честь своего предка. Знатное происхождение и громкая слава позволяли великому князю надеяться на заполучение союзни­ков внутри Болгарии.

Сборы были недолгими. Древние свидетельства так описывают характер князя-витязя:

С боями многими и храбрыми ходил легко, как барс, на многие войны. Возов с собой не возил. Не имел ни котла, ни мяса не варил, но, тонко изрезав конину ли, зверину ли или говядину, на углях пек. Спал без шатра, положив седло под голову. И воины его были такие же. И посылал к странам, говоря: «Хочу на вы идти».

Современники дали прозвище Святославу — Легкий. В считанные дни по получении известий об убийстве Никифора сокрушитель Хазарии достигает берегов Дуная. Перенос пресловутой вставки позволяет нам восстановить ход последовавших за этим событий.

У стен столицы русов встретила армия Петра. Бой был жестоким, и поначалу успех был на стороне защитников города. Но великий князь воззвал к соратникам: «Уже нам здесь пасти, так встанем же по мужски, братья и дружина». Замешательство было преодолено. Резня продолжалась до вечера, и бежали болгары, и взяли тавроскифы Преслав на копье. Память о приплывших из-за моря русах-исполинах долго сохранялась на болгарской земле.

Петр не вынес поражения, занемог и 30 января 970 г. переселился в мир иной. Завладевший страной Святослав присовокупляет ее войска к своей дружине. К новому повелителю Болгарии присоединяются союзные венгры и печенеги. Собрав внушительное войско, он посылает грекам вызов: «Хочу на вы идти и взять град ваш».

Иоанн предлагает в обмен на мир золото. В противном же случае обещает варварам уничтожить их всех до единого. Ответ был скор и кра­ток:

Мы мужи крови, которые с оружием побеждают врага. Зря ты по неразумию своему принимаешь русов за изнеженных баб и тщишься запугать нас.

Столкновение стало неизбежным.

Император знал, что сулит ему угроза яростного Святослава и често­любивого Калокира. Для прикрытия северной границы отряжается огромная армия. С ней—то и встречаются двинувшиеся по весне на Царьград русы. Решающее сражение с византийцами летописец описывает так:

И пошел Святослав на греков, и вышли те против русов. Когда же русы увидели их — сильно испугались такого великого множества воинов. Но сказал Святослав: «Нам некуда деться, волею и неволею сражаться должны. Да не посрамим же земли Русской, но ляжем кость­ми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим, и позор нам будет, и убежать не сумеем. Станем же крепко. Я впереди вас пойду. Если голова моя ляжет, о своих сами позаботьтесь». И ответили вой: «Где глава твоя ляжет, там и мы свои сложим». И исполнилась Русь, и была сеча великая, и одолел Святослав, и побежали греки, и пошел Святослав ко граду, воюя и грады разбивая.

Лавиной покатился вал северян, повергая в прах цветущие города. Константинополь оцепенел от страха. Жителям казалось, что убиенный император с того света призвал жестоких мстителей и ужасное возмездие неотвратимо. Ходило пророчество о том, что городу суждена погибель от русской руки.

Пока белокурые гиганты Святослава шли от одной византийской кре­пости к другой, Цимисхий лихорадочно укреплял столицу и перебрасывал на театр военных действий имевшиеся у него резервы. О серьезности положе­ния говорит тот факт, что залив Золотой Рог, на берегу которого стоял Константинополь, перегородили железной цепью. Цепь эту устанавливали только в минуты величайшей опасности, и она не поднималась уже в тече­ние полутора веков.

Наконец под Аркадиополем (современный Люле-Бургаз) движение русов было остановлено. И Иоанн, и Святослав оказались в сложном положении. Племянник Никифора, почувствовав удобный момент, поднял мятеж в Малой Азии. Для ромеев продолжение борьбы с тавроскифами означало бы ведение войны на два фронта. Святослав же отплыл из Тмутаракани всего с десятью тысячами бойцов, многие из которых полегли в кровавых битвах. А союзни­ки князя, при перемене воинского счастья, могли стать и ненадежными. В завязавшихся переговорах русы удовлетворились данью и признанием своих прав на Болгарию.

Несмотря на мирный договор, оба властелина не сложили оружия. Иоанн, расправившись с повстанцами, стал спешно стягивать со всей империи войска, а Святослав отправился за подкреплением на Русь.

Удаленность Руси стала роковой для великого князя. К его возвращению в Болгарию Цимисхий успел выбить русские гарнизоны из большинства городов и захватить основную часть страны. Тавроскифы оказались наедине с армией великой империи.

Иоанн, как истинный византиец, делал ставку не только на силу оружия. Испытанным приемом была вербовка предателей в стане противника. Император никогда не жалел золота на создание пятой колонны, и эта тактика во многих случаях была успешной.

Окончательный исход русов из Болгарии имел для нее трагические последствия. Вскоре после этого она попала под вековое владычество Византии, превратившей ее в бесправную колонию. Тем не менее часть болгарской знати Дористола, где укрепился Святослав, решила променять судьбу своей страны на сребреники врага. Разговор с предшественниками демократов был короток. Без долгих прений им поотрывали головы. Обезо­пасив себя с тыла, русы смело вышли навстречу неисчислимым полчищам ромеев.

Ветераны Никифора фоки сошлись под стенами Дористола в смертельной схватке со своими былыми боевыми товарищами. Византийский историк Лев Диакон в своих сочинениях с целью превознесения соотечественников часто выдавал желаемое за действительное. К русам он относился с неприязнью, но относительно воинов Святослава вынужден был признать:

Войска сражались с непревзойденной храбростью. Росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя как одержимые... бой шел с переменным успехом, и до самого вечера нельзя было определить, на чью сторону склоня­ется победа.

На закате дня отличилась императорская конница. На критское золото Византия завела в своей армии рыцарские отряды закованных в броню всадников-катафрактов. Эти средневековые танки в конце концов вытеснили пехотинцев-русов с поля боя за городские стены.

Осада Дористола продолжалась много дней. Презирающие смерть тавроскифы то прорывали кольцо блокады, с тем чтобы подвезти в город продо­вольствие, то, сметая все на своем пути, крушили досаждавшие им камнеметные машины. Перед крепостью то и дело закипали ожесточенные схватки. Но исход войны оставался неопределенным.

Если византийцы получали свежие подкрепления, то силы русов таяли. На военном совете соратники предлагали великому князю, пока не поздно, либо пойти на переговоры и попытаться договориться о мире, либо с оружием в руках прорываться на родину. Святослав, в отличие от нынешних управителей моей страны, понимал значение национального достоинства. Он завершил дискуссию словами:

Погибла слава русов, что без крови давала победу над целыми странами, если уступим позорно ромеям. Проникнемся же прадедовым мужеством. Ибо не пристало нам спасаться бегством. Либо победим, либо умрем со славой!

В пятницу 21 июля тавроскифы вышли в поле и изготовились к реши­тельному сражению. Все окрестные народы знали, что русы не сдаются врагам живыми. Когда не остается надежды на спасение, эти потомки древних киммерийцев пронзают себя мечами. Но и от них ждать пощады также не приходилось. Ощетинившись копьями, русые великаны бросились на врага.

С неистовой яростью рубился Святослав, воодушевляя соратников. Иоанн Цимисхий был выдающимся полководцем. Он направил ударные отряды в тыл фаланге противника. Поначалу часть ромеев сумела прорвать боевые порядки, а сын битого некогда князем критского эмира даже ранил Свято­слава. Но тавроскифы в куски изрубили доблестного критянина и прорвав­шихся за ним удальцов.

Когда, не выдержав чудовищного натиска, византийская армия побежа­ла, император с последними резервами бросился в гущу боя. Он сумел остановить беглецов и за собою увлечь их на русские мечи.

Помощь ромеям пришла неожиданно. Поднявшийся ураган стал дуть в сторону воинов Святослава и забивать им глаза пылью. Напор русов ослаб, и оправившиеся ромеи начали теснить их к крепости. Вновь отличилась броненосная конница. Наступившая ночь разъединила сражавшихся.

Избежавшие, казалось, неминуемого поражения ромеи связали свое спасение с заступничеством святых и даже много лет спустя продолжали на 21 июля служить благодарственные молебны. Восход солнца встречен был ими с тревогой. Дористол по-прежнему оставался неприступным, а двадцать две тысячи витязей под главенством неукротимого вождя таили угрозу новой бойни.

Из империи Иоанн получал тревожные вести — мятежи, заговоры, набе­ги врагов нарушали покой страны. Армии трех сыновей запертого в крепос­ти тавроскифа, в случае их появления на Дунае, могли затянуть военную кампанию до бесконечности. Радости императора не было предела, когда ему сообщили о прибытии посланцев от великого князя. В этот же день был подписан мир на почетных для русов условиях. Вскоре колонны тавроски­фов, снабженных ромеями на обратную дорогу провиантом и нагруженных богатейшей добычей, покинули Дористол.

Войско ушло по дороге на Киев, но Святослава с ним не было. С личной дружиной он вернулся в Тмутаракань, где провел, вынашивая новые планы, зиму. Но им не суждено было сбыться.

Когда по весне повелитель русов отправился к сыновьям, нанятые Цимисхием печенеги уже поджидали его у порогов. На 48-м году жизни Святослав Великий попал в засаду и погиб. Князь степняков Куря оковал его череп золотом и сделал из него пиршественную чашу. В следующем веке печенеги были истреблены.