Причисление убийц князя к литве ведет нас в круг балтских племен.

В «Повести временных лет» древляне отнесены к славянам:

Тако же и тии словене пришедше и седоша по Непру и нарекошася поляне, а друзии деревляне, зане седоша в лесѣх... (18,12)

В начальный период существования Киевской Руси ее территория ак­тивно заселялась славянами. Во многих местах более ранние насельники довольно быстро ассимилировались переселенцами. формирование «Повести временных лет» завершилось более чем через полтора века после Игоря. В это время Деревская земля могла считаться славянской областью, но языковая принадлежность ее населения сер. X в. могла быть и иной.

Незадолго до своей гибели древлянский князь Мал сватался к овдо­вевшей св. Ольге. Польский историк Ян Длугош (1415‒1480) называет сватавшегося к русской великой княгине древлянского князя Нискиной или Мискиной. (25,364) Германские и славянские языки для разгадки этого имени ничего существенного не дают. Иное дело балтские. В литовском языке слово «mi skinis» имеет значение «лесной». (12,409)

Летописи называют мать крестителя Руси Владимира Святого Малушей, а его деда по материнской линии — Малком Любечанином. Брат Малуши Добрыня был ближайшим сподвижником своего царственного племянника. Сведения о нем сохранились как в летописях, так и в русских былинах. Один из крупнейших русских историков А. Шахматов занимался разысканиями об отце Добрыни. Ему удалось установить следующее:

...былины сохранили отчество Добрыни, вытекавшее из первона­чального о нем рассказа в Древнейшем Киевском своде: они называют его Никитичем, а Древнейший Киевский свод указывал, что он был сыном Мистиши. Ввиду этого мы вправе искать в былинах воспоминаний о самом Мистише, которого ждем, между прочим, в виде Никиты. Предполагаю, что образ Никиты Залешанина (Заолешанина) отразил в себе образ Мистиши Древлянина... (17,18‒19)

С одной стороны мы имеем древлянского князя Мала-Мискину, т.е. Мала Лесного, с другой — отца Добрыни Малка, или Мистишу Древлянина, т.е. Малка Лесного. Представляет интерес, что и имя Малк имеет соответ­ствие в литовском языке, где слово «malka» означает «полено», «дрова». (12,392)

Близость звучания имен Мал и Малк, Мискина (Нискина) и Никита, а также принадлежность двух имен к лесной тематике позволяют отождествить древлянского Мала с отцом Добрыни и Малуши.

Причисление Малуши к древлянскому княжескому роду хорошо согласу­ется с иными известиями о ней. Летописец называет ее «ключницей Ольги», т.е. помещает в число служанок великой княгини, а гордая Рогнеда отка­зывает сватам Владимира Святого на том основании, что не хочет «разу­вать робичича», т.е. прислуживать сыну рабыни. Но имя Малк Любечанин говорит о том, что отец Малуши был довольно известной личностью и, уж во всяком случае, не рабом. Следовательно, в судьбе Малуши произошли крупные перемены и она из свободного состояния перешла на положение невольницы. Судя по всему, Малуша оказалась в числе военных трофеев, пришедшихся на долю великой княгини после разгрома древлян.

2

Князь Игорь нашел свой конец близ города Искоростеня. Древнерус­ский город Искоростень (Изкоростень) стоял на месте современного города Коростеня (Житомирская область). (15,79) Известен еще один древлянский город — Вручий (современный город Овруч). (15,51) Вручий упоминается в связи с гибелью сына Святослава Великого — Олега.

Летописцы знают древлян среди участников ранних событий русской истории, но в древнейших перечнях городов Руси ни Искоростень, ни Вручий не приводятся.

В рассказе о выделении уделов сыновьям Святослава Великого сообща­ется, что Ярополк получил Киев, Владимир — Новгород, Олег же был поса­жен «в Деревах». Далее в летописи называются стольные города семи сыновей Владимира Святого и только о Святославе говорится, что он сел «в Деревах». По каким-то причинам имя древлянской столицы замалчива­ется.

В составе племен, принявших участие в летописном походе 6415 г., последовательно названы кривичи, меря, древляне. После успешных боевых действий Олег заключил с византийцами мирный договор. В договоре перечислены русские города: Полоцк, известный в качестве главного горо­да кривичей, Ростов — центр мери — и Любеч. Так как Любечу в списке племен соответствуют древляне, его и следует признать их столицей. На принадлежность Любеча древлянам, например, указывал еще Шахматов. (16,45)

Древнерусский Любеч стоял на Днепре на месте одноименного совре­менного города. (15,105) Политические центры средневековых областей, как правило, находились вблизи их географических центров. Применим подобный подход к Любечу и очертим вокруг него окружность радиусом, равным расстоянию от этого города до Искоростеня. Во внутрь окружности попадет территория, включающая Киев и Чернигов, т.е. столицы летописных полян и северян. Замалчивание имени Любеч, судя по всему, было обус­ловлено переселениями племен. В эпоху составления «Повести временных лет» его причисление к древлянам воспринималось уже как явное недо­разумение.

В летописной статье 6454 г. обрисованы деяния св. Ольги по устрое­нию земель:

И иде Олга по Деревьской земли с сыномъ своимъ и со дружиною, уставляющи уставы и уроки; и суть становища еа и ловища. И приде в град свои к Киевъ сыномъ своимъ Святославом, и пребывше лѣто едино. (18,30)

Под следующим, 6455 г. находим еще один рассказ об устроении зе­мель:

Иде Олъга к Новугороду и устави по Мьстѣ погосты и дани и по Лузѣ оброки и дани; и ловища еа суть по всей земли, знамениа, и мѣста, и погосты, и сани ея стоать въ Пьскове и до сего дни, и по Днепру перевѣсища и по Десне, и есть село еа Олжичи и доселе. И изрядивши, възратися ко сыну своему к Киеву и пребывше с ним в любви. (18,13)

При сравнении этих сообщений создается впечатление о том, что перед нами две половины одного и того же рассказа. Вначале дана общая характеристика деяний княгини, а затем перечисляются конкретные облас­ти, ставшие предметом ее забот.

Второй рассказ, упоминающий «места» и «знамения», следует сравнить с древней надписью псковского креста:

Приде блаженная Ольга близ реки, глаголемыя Псковы и ста на устьи тоя реки. Бяше тогда лес и дубие велие, и внезапну преславное видение виде, светлыми лучами осиеваемое место оное, пророчествуя глаголаше: на месте сем будет храм Пресвятыя Троицы, и град велик зело и славен будет, и потом на месте том постави пресвятой крест на поклонение право­славным христианам. (21,7)

Автор «Степенной книги» уточняет, что между посещением св. Ольги «места» и возникновением города прошло время, за которое была построена церковь Живоначальной Троицы. (21,4) Строительство княжеского храма предполагает наличие поселения близ него. Подобные великокняжеские опорные пункты обычно именовались погостами, также упоминаемыми во втором рассказе.

В «Повести временных лет» отражено мнение о псковском происхожде­нии св. Ольги, согласно которому город возник до древлянского восста­ния. Но в этом случае в рассказе об устроении земель имя Пскова должно было появиться скорее в связи с таким замечательным фактом, как проис­хождение княгини, нежели брошенными ею санями. В действительности мне­ние летописца ошибочно. Псков возник после древлянского восстания. Безымянные авторы надписи псковского креста и «Степенной книги» дают более достоверную картину возникновения Пскова. Рассказ об устроении земель эту картину дополняет. Получается, что он более древнего проис­хождения, чем «Повесть временных лет».

Святослав Великий погиб весной 972 г. В летописях время его прав­ления исчисляется в 28 лет. В этом случае, последний год жизни отца Святослава, Игоря Старого, был 944 г.

Описанию поездки Игоря к древлянам в летописи предшествует фраза «и приспе осень», т.е. началась осень. Константин Багрянородный свиде­тельствует о том, что русы начинали сбор дани с подвластных племен в ноябре. (7,51) Использование древлянами в качестве орудия казни гибких стволов деревьев также говорит в пользу теплого времени года. Трагедию в Древлянской земле следует приурочить к осени 944 г.

По устроении земель св. Ольга посетила Константинополь. Она была в Царьграде в сентябре — октябре 946 г. (11)

Самая дальняя поименованная точка маршрута по устроению земель — место будущего Пскова. Великая княгиня прибыла сюда на санях, т.е. в холодное время года. Брошенные сани говорят о наступлении распутицы, которая не могла случиться позднее весны 946 г.

В описании сватовства Мала упоминается езда на возах, ночевка в ладьях, что предполагает теплое время года. Затем, на следующий год, русы пошли войной на древлян, разбили их в сражении и осадили Искоростень. Осада продолжалась «лето». Под словом «лето» мог пониматься как сезон, так и весь год. Эти события приходятся на интервал времени с осени 944 г. по зиму 945/946 гг. Сватовство Мала приурочится к осени 944 г., а осада Искоростеня — к 945 г. Так как на осаду города прихо­дится явно меньше года, «лето» обозначает сезон. На события обоих рассказов по устроению земель остается период с осени 945 г. по весну 946 г. На осуществление двух летописных походов времени недостаточно. Это означает, что первоначальный рассказ был разбит на две части, которые позднейший редактор поместил под разными годами.

Отнесение древлянского сватовства к осени 944 г. объясняет поведе­ние св. Ольги. Судя по летописному рассказу, она, притворно соглашаясь выйти замуж, стремилась выиграть время. Дело в том, что из средневеко­вых арабских сочинений известно о боевых действиях армии русов в 944 г. в Закавказье. (27) Пробыв в захваченной агванской столице Бердаа полго­да, русские витязи неожиданно для своих врагов вернулись на родину. Великая княгиня, затягивая переговоры, намеревалась дождаться подхода русских полков из заграничного похода, и преуспела в этом.

Из-за объединения содержания статей 6454 и 6455 гг. в состав Деревской земли следует включить обширные территории. Если принадлеж­ность древлянам части днепровского течения и бассейна Десны довольно определенно вытекает из древлянской принадлежности Любеча, то северные области возникают неожиданно.

В одной из летописей XVII в. записано: «и убиша его (Игоря. — В.Г.) вне града Коростеня близ Старыя Русы». (17,306) Старая Русса лежит недалеко от впадения Ловати в озеро Ильмень. Город с именем близким имени Искоростень в этом районе неизвестен. Но ошибочное мнение летописца тем не менее говорит о существовании какой-то связи древлян с южным Приильменьем. Действительно, одна из новгородских пятин называ­лась Деревской. Она лежала между Метой и Ловатью.

Исследователи настаивают на болгарском происхождении св. Ольги. (10,219; 21,9 и 6,6) Основанный ею Плесков-Псков получил свое имя в честь древней болгарской столицы Плиски. Кроме того, великая княгиня носила христианское имя Елена, а в личном уделе имела город Вышгород. В этой связи отметим некоторые топонимы, расположенные примерно в тех же местах, где проходил летописный маршрут княгини.

Близ истоков Западной Двины стоит город Андреаполь, а южнее горо­да Резекне — Андрупене. (1,27‒28) Эти имена по звучанию близки имени балканского Адрианополя. К северо-западу от Андрупене находим название Велена, т.е. Елена, к северо-востоку — Вышгородок, к юго-востоку от Андреаполя — Оленино. Олена — распространенная русская форма имени Елена. Судя по всему, эти соответствия не случайны и каким-то образом связаны с событиями 945‒946 гг.

Путь св. Ольги пересекал область новгородских словен. Значит, древним информатором в состав Деревской земли области включались не обязательно из-за их принадлежности собственно древлянам. Видимо, древ­ляне главенствовали в разноплеменной коалиции.

3

Былинное имя отца Малуши и Добрыни звучит как Мистиша. Оно имеет соответствия в западнославянских языках, где слово «место» означает «город». (23,608) В литовском языке «miestas» имеет аналогичное значе­ние. (9,121) В свете этих соответствий имя Мистиша имеет значение «горожанин», что по смыслу близко прозвищу Любечанин, т.е. житель столичного города.

Былинам известен богатырь Микула Селянинович, т.е. житель села, деревенщина. Под стать прозвищу Микулы и его обличие мужика-пахаря. Давно было подмечено, что в основе былинного рассказа лежало повество­вание о герое отнюдь не крестьянского происхождения. Наоборот, мужицкий образ возник за счет народного переосмысления прозвища Микулы. Проводи­лось и сближение имени Микула Селянинович с именем Мистиша. (26,11)

В былинах о Микуле упоминаются города Гурчевец (Курцовец, Круцей), Ореховец и Крестьяновец. Гурчевец и Крестьяновец исследователями отождествляются с древлянскими городами Вручий и Искоростень. Следова­тельно, Микула был древлянином.

Имя Микула, восходящее к христианскому имени Николай, и Никита, имевшее форму Микита, по звучанию близки имени Мискина (Нискина). У восточных славян слово «место», в отличие от славян западных, обознача­ло не «город», а «селение». Если в имени Мистиша позволительно видеть прозвище Горожанин, то прозвище Селянинович есть не что иное, как восточнославянское осмысление этого же имени.

Имя Мистиша имело вариант Мстислаша. (26,9) Появление в великокня­жеском именнике имени Мстислав следует связать с дедом Владимира Свято­го по материнской линии. В древнейших летописях упоминается некий «отець Мстишинъ». В более поздних редакциях «Повести временных лет» имя Мстиша приводится уже в форме Мистиша. Былинная же традиция имени

Мстиша не знала, так как в противном случае следовало бы ожидать появления мотивов, близких по значению слову «мстить». Получается, что в письменной и устной традициях имя отца Малуши бытовало в разных формах и при этом форма Мстиша была более древней.

Если мы предположим, что в основании имени Мстиша лежало слово «мстить», то имя Мстислав будет представлять собой бессмысленное выра­жение «мстить за славу». Следовательно, природа имени Мстиша не славян­ская. На территории распространения имени «древляне» есть река Мета.

Это название возводится к финскому слову «musta», т.е. «черная». (23,668) Имя Мстиша, например, могло быть прозвищем выходца из бассейна Меты. В этом случае славянское соответствие этому прозвищу звучало бы как Черный. Это имя также не чуждо древлянской территории. Достаточно вспомнить легендарного князя Черного и города Чернигов, Чернобыль. Имя Чернобыль появилось в результате соединения славянского и греческого корней и означает «черный город». Наличие греческой компоненты сближает его с группой городских имен, возникших, предположительно, в эпоху Ольги.

В летописном рассказе о разгроме древлян и последовавшем взятии Искоростеня о гибели князя Мала ничего не сообщается. Между тем он погиб во время событий 945 г. или зимы 945/946 гг. Не исключено, что известие о гибели Игоря в южном Приильменье в действительности следует отнести к настигнутому русскими отрядами Малу.

Мал, судя по всему, стоял во главе племенного объединения, зани­мавшего обширную территорию от Припяти на юге до Меты и Луги на севере. Многообразие имен, под которыми он вошел в историю, говорит как об его популярности, так и о существовании разных эпических традиций у разных племен.

В одной из летописей сохранилось сообщение о том, что Игорь был убит «Малдитом князем, наследником Дировым, древлянским государем». (16,71) Согласно этому сообщению, Мал был последним правителем из ту­земного царского рода. В подобных случаях последний повелитель очень часто становился героем аборигенных сказаний и его личность быстро обретала мифологический покров.

В последний год жизни Игоря в Киев прибыли посланники из Констан­тинополя, чтобы привести русов к присяге под мирным договором. Получив в подарок «скору, челядь и воск», они вернулись на родину. Возвращать­ся послы должны были в теплое время года, так как основной способ сообщения Руси с Византией был водный. Далее в летописи появляется указание «и приспе осень».

По осени Игорь начал собираться к древлянам, «хотя промыслити большую дань». Но под предшествующим сбору дани годом описан поход русов на Византию. Древлян в составе русской армии не было, т.е. во время похода они были от Руси независимыми.

Сбору дани должно было предшествовать покорение древлянской терри­тории. Это событие могло произойти не ранее летописного похода 6452 г. и не позднее весны 944 г., так как летом 944 г. русы уже воевали в Закавказье. «Повесть временных лет» подобной русско-древлянской войны не знает. Но, судя по всему, описание интересующего нас покорения древлян мы имеем в летописных статьях 6421 и 6422 гг.!

Деревляне затворишася от Игоря по Ольговѣ смерти...

Иде Игорь на деревляны, и победивъ а, и возложи на нь дань болши Олговы. (13,23‒24)

История подчинения русами древлян насчитывает три этапа. Вначале древляне вошли в державу Олега Вещего, но после его гибели обрели самостоятельность. За год до сбора дани, т.е. в 943 г., Игорь двинулся на Византию. Ромеям удалось откупиться. С этим неожиданно высвободив­шимся войском великий князь, видимо, и вернул Деревскую землю под русскую руку. Осенью следующего года он отправился в эту землю за данью, но был убит. Прибывшие из Закавказья русы обрушились в 945 г. на восставших в очередной раз древлян и окончательно подчинили своей власти это непокорное племя.

В летописи главной причиной древлянского бунта названо увеличение дани. Вина за случившееся событие целиком возложена на русского князя, якобы проявившего неумеренную жадность. В первоначальном же рассказе увеличение дани объяснялось отпадением по смерти Олега Древлянской земли от Руси и служило наказанием за нелояльность. Редактирование текста, в результате которого произошло очернение образа Игоря, явно осуществлялось при участии какого-то древлянского доброхота.

В рассказе о заговоре древлян нет никаких намеков на их желание открыто выступить против русов. Они хотели не битвы с князем, а его убийства: «аще не убьем его и вся ны погубить». В соответствии со своим намерением заговорщики вышли из города «и убиша Игоря и дружину его». О каком-либо сражении и здесь ничего не говорится. Поражение в открытом бою было бы отмечено анонимным редактором, так как подобный поединок в средневековье рассматривался как суд Божий. Честная победа оправдывала бы действия древлян. Следовательно, великий князь не пал на поле брани, а был погублен каким-то иным способом.

В летописях участие деда Владимира Святого в древлянском восстании тщательно скрывается. У погибшего Мала был сын Добрыня, потомки которо­го занимали на Руси важные посты новгородских посадников, киевских тысяцких. Этот могущественный боярский род не был заинтересован в отождествлении своего предка с убийцей великого князя. Его представи­тели проявляли интерес к летописанию. Вот что, например, сообщается о киевском тысяцком Яне, т.е., выражаясь современным языком, генерал- губернаторе столичного города:

В се же лѣто (1106 г. — В.Г.) преставися Янь, старець добрый, живъ лѣт 90, въ старости мастите; жив по закону Божью, не хужъши первых праведникъ. У него же и азъ многа словеса слышах, еже и писах въ летописании сем, от него еже слышавъ. (18,102)

Подобные авторитетные информаторы содействовали редактированию древних известий.

4

В летописных статьях 6453‒6454 гг. упоминается Свенельд, отец Мстишин. Он назван воеводой великой княгини. В описании сражения с древлянами появление его имени имеет характер позднейшей вставки. Свенельду и Асмуду приписано обращение к дружине перед битвой. Судя по контексту, первоначально к дружине обращался один кормилец Асмуд, чей юный воспитанник начал битву. Еще Шахматов отмечал, что перед этим обращением слово «рече» стоит в единственном числе. (14,63) По каким-то причинам неизвестный редактор счел необходимым ввести Свенельда в число организаторов разгрома древлян.

Свенельд на страницах истории появляется и позднее. Он упоминается в тексте русско-византийского мирного договора и возглавляет возвращав­шуюся с русско-византийской войны армию. Назван он при этом «воевода отен», т.е. отцов.

Свенельд, судя по всему, не мог быть воеводой Игоря. В тексте договора Игоря с византийцами среди имен русской правящей элиты имя Свенельд отсутствует. Не был он воеводой Святослава и в начальный период русско-византийских войн на Балканах. Лев Диакон оставил их подробное описание. Среди предводителей войска русов вторым по досто­инству после Святослава называется Икмор, третьим — Сфангел. (8,76‒73) По мнению Льва, Икмор и Сфангел пали в боях. Но если о гибели Икмора рассказывается достаточно подробно и приводится имя поразившего его воина, то о кончине Сфангела сообщается бегло. Этот историк систе­матически преувеличивал успехи своих соотечественников. Известие о смерти Сфангела, видимо, было одним из таких преувеличений. Учитывая близость звучания имен Свенельд (вариант Свингельдъ) и Сфангел, а также тенденциозность Льва, оба имени следует отнести на счет одного лица. По всей видимости, Свенельд в воеводы Святослава был произведен по смерти Икмора.

Сын Святослава Великого, Олег, убил сына Свенельда, Люта. Воевода Святослава возненавидел убийцу и постоянно подбивал великого князя Ярополка отобрать у брата удел. Через два года уговоры увенчались успехом и в междоусобице Олег пал у стен города Вручего. вдохновителем распри между Рюриковичами был Свенельд.

В былинах о Вольге и Микуле Селяниновиче Шахматовым справедливо усматриваются отголоски исторического противостояния Свенельда и Олега Святославича. (26,11) Получается, что образ былинного Микулы вобрал в себя черты как Мала, так и Свенельда.

Сбору дани с древлян предшествовал совет великого князя со своей дружиной:

В се же лѣто рекоша дружина Игореви: «Отроцы Свѣньлжи изодѣлися суть оружьемъ и порты, а мы нази; и поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». (18,23)

Согласно этому сообщению, Свенельд не мог быть воеводой Игоря, так как в противном случае он стоял бы во главе дружины. Но кем же был этот Свенельд, богатству которого завидовало войско Игоря, и почему оно уговорило великого князя идти не в вызвавшую зависть область, а в древлянские владения Мала?

В Новгородской 1-й летописи рассказывается о покорении Игорем уличей и древлян. Русские войска три года осаждали столицу уличей

Пересечень, а затем вдруг отказались от плодов своей победы и отдали право взимания с них дани «воеводе» Свенельду. Покорение древлян завер­шилось тем же. А собственная дружина столь щедрого правителя Руси оказалась в бедственном положении. Вся эта фантастическая картина гово­рит о том, что среди новгородских летописцев у Свенельда были большие поклонники.

Согласно новгородской летописи, перед гибелью Игоря древлянами правил Свенельд. Уговоры дружины приобретают искомую логику. Именно с древлянских владений Свенельда, только что покоренных русскими войска­ми, должен был начаться сбор дани в 944 г.

Наивные ухищрения древних шифровальщиков были давно изобличены русскими историками, отождествившими правителя Древлянской земли со Свенельдом. (25,365 и 16,71) Но тут возникает новая сложность. В лето­писи правителем древлян и предводителем их бунта назван Мал. Вроде бы Мал и Свенельд — имена одной и той же личности. Но Мал погиб от русских мечей, а Свенельд известен и позднее древлянского восстания.

Свенельд назван отцом Мстиши, т.е. Мала. Если мы поверим этому указанию, то окажется, что в 944 г. Свенельд имел взрослого сына, которого пережил по крайней мере на 33 года. Несколько десятилетий отец Мала провел в безвестности, пока, в возрасте ок. 70 лет, не получил звания воеводы за свои богатырские подвиги в войне с ромеями.

Если мы предположим, что Мстиша был отцом Свенельда, а затем это указание было слегка подправлено неизвестным редактором, то получим пусть и не столь романтичную, но зато более логичную версию событий. Воевода Святослава Свенельд приходился сыном погибшему древлянскому князю. Мстиша было прозвищем древлянского мятежника, личное же его имя было также Свенельд. Назовем его Свенельдом Старшим. Идентичность имен отца и сына привела со временем к слиянию их образов как в летописи, так и в былинах. При этом образ исторического Свенельда Старшего рас­пался на два самостоятельных летописных персонажа. Один, под именем Мал, погибает, а другой, слившийся с образом Свенельда Младшего, благо­получно живет еще много лет.

Свенельд Младший имел сына Люта. Лют погиб молодым. Если у Све­нельда и остались потомки, то они на страницах летописи ничем себя не обозначили. Но кто в этом случае выступал в роли ходатая, доказывавшего летописцам непричастность Свенельда к восстанию? И почему было скрыто родство Свенельда с Добрыней, Малушей и Владимиром Святым?

Имя Свенельд норманисты выводят из германского имени Свейналдр. (22 и 24) В данном случае они правы, с тем лишь уточнением, что исход­ной формой летописного имени служило имя Свейнгольд (Свейнгельд).

Былинный Никита Залешанин имел сестру Мальфред Мистиничну. (17,19) С учетом слияния в былинной традиции образов двух Свенельдов, Мальфред необходимо признать сестрой Свенельда Младшего. Мальфред — германское имя. Получается, что Мал имел двух детей со славянскими именами, Малуша и Добрыня, и двух с германскими — Мальфред и Свенельд. Но тогда почему же в былинном эпосе не отразился Свенельд Младший, произведенный в воеводы за доблесть в войне с ромеями, и встречается Мальфред, а не Малуша — мать героя эпического сказания Владимира Святого?

Летописи не знают у Добрыни и Малуши братьев и сестер, из чего можно сделать вывод о том, что Добрыня имел германское имя Свенельд, а Малуша — Мальфред. На то, что Малуша имела второе имя Мальфред, указы­вал, например, все тот же Шахматов. В роду Рюриковичей было в обычае давать имена в честь своих предков. В «Повести временных лет» под 6508 г. сообщается, что преставилась Мальфрид. Характер летописного сообщения не оставляет сомнений в принадлежности Мальфрид к великокня­жеской фамилии.

Появление у исторических персонажей в славянской среде наряду с германскими именами славянских имен легко объяснимо. Свенельд Старший, например, закрепился в народном сознании под вошедшими в состав славян­ского именника именами Микула и Никита.

Расщепление образа дяди Владимира на два самостоятельных лето­писных персонажа — Добрыню и Свенельда — следует связать с двумя основ­ными причинами. Попытки доказательства непричастности Свенельда к вос­станию говорят о том, что была жива и иная традиция, сохранявшая память о Свенельде — убийце Игоря. В этом случае причисление к Свенельдичам ставило потомков Добрыни в не очень удобное положение. Наряду с этим и сам Свенельд Младший был повинен в гибели представителя русского вели­кокняжеского дома, Олега, что также не украшало боярский род Добрыничей.

5

Германский именник Свенельдичей позволяет наметить путь сужения круга прозвищ их родоначальника. В древнескандинавской географической традиции известна область Маркланд. Локализуют ее в Северной Америке. (13,211) Переводится это название как «лесная страна» (от «mork» — «лес»). В «Гренландской песни об Атли» и «Песни о Хледе» в связи с Днепром упоминается лес Мюрквид (буквально «темный лес»), с тем же «лесным» корнем. (2)

В одной из летописей Свенельд Старший, как уже отмечалось, считал­ся потомком Дира. Дира летописцы причисляли к варягам, т.е. германцам. Следовательно, именник Свенельдичей был связан с их германским проис­хождением.

В германских языках прозвищу Свенельда Лесной соответствуют слова с корнем «мюрк» («марк»). Имя Мюрквид должно было по-разному прелом­ляться и осмысляться в балтской, финской и славянской стихиях. Среди балтов этот корень мог переиначиться на более привычный для их слуха лад и принять форму Малк. Имя Мальдит, бытовавшее в негерманской среде, генетически также могло восходить к имени Мюрквид. Цветовая окраска этого имени близка значению финского слова «musta». Имя Мстиша очень похоже на финскую кальку с германского имени. В свою очередь прозвище Селянинович является славянским переводом финской формы. Из гипотети­ческой первоосновы Мюрквид возможно выведение почти всех прозвищ Све­нельда Старшего.

В Киеве Никиту звали Залешанин, т.е. «залесский». Залесскими землям в древности называли территорию Владимиро-Суздальской земли. Самый знаменитый лес древнейших летописных известий — Волоковский. Если мы станем ориентироваться на него, то родину Никиты будем вынуждены искать к северу или северо-востоку от истоков Днепра.

Первоначальную былинную форму прозвища Никиты некоторые исследова­тели восстанавливают как Заолешанин. (17,19) Нижнеднепровский город Олешье в летописях упоминается под 6592 г. (1084 г.). В сочинении ал-Идриси его имя звучит как Алеска. (19,31) На современных картах близ древнего города сохранилось название Алешкинские пески. Оснований свя­зывать происхождение Свенельда Старшего с низовьями Днепра мы не имеем. Но между гипотетическим прозвищем Заолешанин и названием Олешье какие-то генетические связи могли быть.

Трем историческим древлянским городам, Искоростеню, Вручему и Любечу, в былинах соответствуют Коростень, Кручей и Ореховец. Сравнение обоих списков показывает, что Любечу тождествен былинный Ореховец. Названию Ореховец, судя по звучанию имени Любеч, предшествовала форма Олеховец. По звучанию прозвище Заолешанин близко этой предполагаемой форме.

Имя Олешье близко слову «ольха», Ореховец — слову «орех». Отличные между собой формы бытования в славянской среде одного и того же имени говорят о том, что первоначально оно не принадлежало славянской речи и по-разному осмысливалось в разных местах. Объединение разных форм имени дает нам гипотетическое исходное имя Олюбеч (Алюбеч) или Алюбеска. Средневековые источники на интересующей нас восточноевропейской терри­тории знают только одно подобное название — Алаборг (Alaborg, Aluborg), которое и следует признать наиболее вероятной исходной формой имени Любеч. (4,234)

В «Саге о Хальвдане сыне Эйстейна» Алаборг упоминается в связи с событиями, происходившими в Ладоге. (3) Видимо, Алаборг этой саги лежал значительно севернее летописного Любеча. Но для нас представляет инте­рес само присутствие германского названия Любеча-Алаборга на землях Свенельда Старшего. Это присутствие поднимает проблему происхождения названий и двух других древлянских городов. Так как Вручий и Искоростень явно не славянские имена, имеет смысл обратиться к германской речи.

У средневековых германцев в названия городов часто входили слова «by», «stadr», «borg». (20,146) У готов слово «город» звучало как «baurgs». (5,45) Имя Вручий, видимо, восходит к слову «борг» или «баургс».

Тексты скандинавских саг знают город Дампарстадир, т.е. «город на Днепре». (4,231) В состав этого имени входит корень «стадр». Конечная часть имени Искоростень, возможно, также восходит к этому корню.

Под 6600 г. (1092 г.) в летописях сообщается о том, что город Полоцк наводнили бесы. Жители, встречавшиеся с ними, были невидимо уязвляемы и погибали. Поветрие это затронуло обширные территории, так как началось от города Друцка. В отличие от современных, древние бесы не назывались «демократами». «Навье ест полочан», — сокрушался летопи­сец.

Название древних бесов не что иное, как готское слово «naweis», т.е. «мертвецы». (5,64) Германцы в Полоцке известны. При Владимире Святом этим городом правил Рогволод, «пришедший из-за моря». О нацио­нальности Рогволода ничего не сообщается, но всех заморских находников автор «Повести временных лет» считал варягами, т.е. германцами.

Сколь-нибудь существенного количества скандинавских древностей в Полоцке не обнаружено. Либо заморских переселенцев было немного, либо Рогволод был аборигенным германцем. Широкое употребление готского слова предполагает значительное количество германоязычного населения. Его появление затруднительно связать с приходом дружины Рогволода. Летопис­ный рассказ скорее свидетельствует о том, что во время его написания автохтонные германцы жили в районе Полоцка, входившего в государство Свенельда Старшего или граничившего с этим государством.

В XVI в. литовцы называли белорусов именем «гуды». Это имя исследователями связывается с именем «готы». (5,7) Следовательно, сла­вянское население на территории Белоруссии сменило более древних гер­манцев.

Наличие в регионах, прилегающих к Древлянской земле, готов-туземцев позволяет вернуться к этимологии имени «древляне». Вывод его из славянской речи сталкивается со сложностями. Готы же называли лесных жителей тервингами (буквально «обитатели лесов»). (5,9) Видимо, имя «древляне» появилось в результате славянского переосмысления готского слова.

Древлянская история предстает перед нами в виде переплетения сла­вянских, балтских и германских элементов. В эпоху Игоря Старого населе­ние Древлянской земли было разнородным. Тем не менее суждение Льва Диакона о том, что князь погиб в земле германцев, следует признать не совсем беспочвенным.

Киев был центром летописных полян. Поляне хранили предания о своем древнем противоборстве с древлянами. Согласно одному из этих преданий, легендарный Кий основал город для защиты от древлян, а впоследствии в войне с ними пал и сам Кий, и весь его род. У жителей Северской земли также сохранялась память о борьбе с древлянами легендарного основателя города Чернигова. (16,45‒46)

Антропологи отмечают, что на Полянской территории в X‒XI вв. резко изменился состав населения. Преобладавший здесь ранее подлинно­головый антропологический тип был близок антропологическому типу обита­телей Древлянской земли. Летописные же поляне имели подкороткоголовые черепа, аналогичные черепам современных им жителей округи Чернигова. Данные антропологии также говорят в пользу того, что древлян потеснили новопоселенцы.

В «Повести временных лет» нет никаких намеков на существование на территории Руси каких-либо государств докиевской эпохи. Возникновение мощного феномена Киевской Руси довольно неожиданно, т.к. древним вос­точным славянам ни особенных государственных навыков, ни высокого уров­ня культуры учеными, как правило, не приписывается. Парадокс Руси привел к появлению целой серии теорий, объясняющих проблему привнесени­ем начатков цивилизации извне некими героями-культуртрегерами.

Не покушаясь в целом на роль и значение всяких-разных богоизбран­ных народов, сегодня можно утверждать, что их привлечение в русские дела — без надобности. Славянские строители Руси имели развитые госу­дарственные навыки еще в лоне мощной салтовской культуры. В местах своей новой родины они столкнулись с крупными державами, воздвигнутыми усилиями германцев, балтов, гуннов и других аборигенов. Включение этих держав в восточнославянское государство и позволило в короткий срок воздвигнуть грандиозную русскую постройку, занявшую территорию от Бал­тийского до Черного моря.

В истории обретения восточными славянами земли обетованной име­лись острые сюжеты. Для своего становления русское царство наряду с мирной колонизацией использовало и непобедимых воинов. Многие земли брались с меча. Сколько было надобно, столько и брали.

Новые территории присоединялись зачастую в бою и обильно полива­лись русской кровью. Но затем на них воцарялись длительный мир и спо­койствие. По сравнению с иными многоплеменными державами, Руси была присуща удивительная внутренняя прочность. Ее правителям удалось отыс­кать чудесный рецепт духовного снадобья, залечивавшего противоречия различных вер, культур, обычаев. Преисполненное магнетизма имя Русь собрало племена в единый организм исполинской силы, и понять природу этой силы можно, только исследовав все ее составляющие.

Наследники некогда сходившихся в смертельном единоборстве племен обрели в русском доме общую отчизну. Потомки готов, стоя плечом к плечу с исконными славянами, били псов—рыцарей на Чудском озере, а потомки гуннов разили налезавших на русское порубежье хищников из Великой степи. На том Русь и стояла.

Список использованной литературы

1. Атлас мира. Под ред. А.Н. Баранова. М., 1954.
2. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., 1975.
3. Глазырина Г.В. Alaborg «Саги о Хальвдане сыне Эйстейна». К истории русского Севера. — В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. 1983. М., 1984.
4. Глазырина Г.В. География Восточной Европы в сагах о древних временах. — В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. 1986. М., 1988.
5. Гухман М.М. Готский язык. М., 1956.
6. Иловайский Д.И. Вероятное происхождение св. княгини Ольги и новый источник о князе Олеге. М., 1914.
7. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989.
8. Лев Диакон. История. М., 1988.
9. Лемхенас X. Русско-литовский словарь. Вильнюс, 1955.
10. Леонид. Откуда родом была св. великая княгиня русская Ольга? — В кн.: Русская старина, т.59. СПб., 1888.
11. Литаврин Г.Г. О датировке посольства княгини Ольги в Констан­тинополь. — В кн.: История СССР. М., 1981, № 5.
12. Мельникова Е.А. Древнескандинавские географические сочинения. М., 1986.
13. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древне­русского государства. М., 1951.
14. Нерознак В.П. Названия древнерусских городов. М., 1983.
15. Пархоменко В.А. У истоков русской государственности. Л., 1924.
16. Повесть временных лет, ч. 2. М.-Л., 1950.
17. Полное собрание русских летописей, т. 38. Радзивиловская лето­пись. Л., 1989.
18. Рыбаков Б.А. Русские земли по карте Идриси 1154 г. — В кн.: Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института Истории Материальной Культуры, вып. 43. М., 1952.
19. Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия в IX‒XIV вв. М., 1978.
20. Серебрянский Н. К вопросу о времени возникновения Пскова. Псков, 1907.
21. Томсен В. Начало русского государства. М., 1891.
22. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, т. 2. М., 1967.
23. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, т. 3. М., 1971.
24. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сво­дах. СПб., 1908.
25. Шахматов А. Мстислав Лютый в русской поэзии. — В кн.: Сборники Харьковского Историко-филологического Общества, т. XVIII. Харьков, 1908.
26. Якубовский А.Ю. Ибн-Мискавейх о походе русов в Бердаа в 332 г. = 943/944 г. — В кн.: Византийский временник, т. XXIV. Л., 1926.