Вероучение русов излагалось в их Книгах, очевидно тех, которые Фи­лософ штудировал в Крыму. Книги русов известны — Евангелие и Псалтырь. Следовательно, русы были христианами, но не признавали Троицу.

Близ пределов русской державы св. Константин встретил посланца ка­гана. Этот рус так охарактеризовал свою веру:

Вот ведь вы, Книги держа в руках, из них все притчи берете, мы же не так, но несем свою мудрость в груди, как будто проглотили ее, не гордясь Писанием, как вы. (35,78)

Солунянин тут же предложил доказать ему свою мудрость: «...скажи нам, сколько родов было до Моисея и сколько лет который род (власть) держал?» Ответить на этот вопрос рус не сумел, что говорит об отсутс­твии в русской библиотеке соответствующих ветхозаветных текстов.

Каган признавал существование у русов священных книг. Но, подводя итоги первого дня прений, он произнес такие слова:

(Самим) Богом ты (св. Константин. — В.Г.) послан сюда для на­зидания нашего, и знание всех Книг в тебе — от Него, все как подо­бает говорил и досыта насладил всех нас сладостью слов святых Книг. Мы — люди не книжные... (35,83)

Мнение кагана также говорит о том, что у русов не было всего кор­пуса библейской литературы, на которую ссылался Философ в своей речи.

В описании диспута отсутствуют прения по поводу религии абориге­нов. В первоначальном же рассказе они, несомненно, были. Автор Жития признавал:

Из многого (что было там сказано) поместили мы здесь, сокра­тив, лишь немногое, памяти ради. А если хотите полную (запись) бе­сед святых искать, то найдете ее в книгах его, что перевел учитель наш и архиепископ Мефодий, брат Константина Философа, и разделил их на 8 Слов... (35,83)

Книги Философа не сохранились. Частично запись прений при дворе кагана дошла до нашего времени в составе «Повести временных лет». Здесь встреча с Философом заканчивается, как и в Житии, отказом князя от кре­щения. Но при прощании русский князь «дары много вдаст». В Житии же пи­шется об отказе от даров. Надо полагать, что в летописном тексте уцелел реликт древнейшего сказания. В летописи прения св. Константина с пок­лонниками Единого Бога выглядят так:

Да не прельстят тебе нѣции от еретик, но вѣру(и), сице гл(агол)я: Вѣрую вь Единог(о) Б(о)га Отца, Вседержителя, творца н(е)бу и земли до конца вѣру сию. (32,52)

Далее идет описание и защита Троицы.

2

Севернопричерноморские русы были крещены апостолом Андреем Первоз­ванным. (13,18‒19) О ранних христианах Плиний Младший (II в.) писал:

У них есть обычай в определенные дни собираться перед восхо­дом солнца и молиться Христу как богу. (23,12)

Обычай поклонения «на восток», т.е. на восход, близок обычаю уст­раивать молитвенные собрания перед восходом солнца. Видимо, «кланяющие­ся на восток» сохраняли древнехристианский молитвенный обряд.

Истина христианства разворачивается перед человечеством во време­ни. От эпохи к эпохе она предстает во все большей красоте и величии.

Как известно, лучшее — враг хорошего. Вполне правоверные для своего времени формы христианства постепенно уступали место иным, более совер­шенным. На окраинах цивилизованного мира эти устаревшие формы сохраня­лись долгое время. Их трудно назвать еретическими течениями, хотя они и отражали давно пройденные этапы учения. В ересь эти реликтовые формы превращались тогда, когда их начинали использовать для борьбы с высшими проявлениями христианского духа.

При социальных конфликтах, в подрывных акциях инославных религий реликтовые формы христианства противопоставлялись православию и при этом апеллировалось к их древности и первичности. В подобных ситуациях христианские общины быстро деградировали, прорастали сатанизмом и в ко­нечном итоге полностью порывали с христианством. Ересь — это учение, состоящее из христианских форм, наполненных антихристианским содержани­ем, и ведущее борьбу с православием. Русы IX в. были не еретиками, а реликтовыми христианами. Определение их веры как еретической справедли­во только для эпохи распространения среди них православия с неизбежными религиозными трениями.

Сам св. Константин весьма уважительно относился к религии русов и настаивал лишь на большей ценности православия. Например, он так отзы­вался о русских книгах: «...еже суть по(ложили)... мужи сказание, аште и неправовер(но)», но все же не следует «отметати ськазание ихь». (35,117)

Главной целью хазарской поездки Философа была проповедь правосла­вия в русской среде. По возвращении в Крым он отправился к некоему на­роду фульскому, поклонявшемуся дубу. Увещевая людей, проповедник гово­рил: «Вот евангелие Нового Завета Божьего, в котором были вы крещены».

Это значит, что слушателями были христиане. После проповеди народ вер­нулся в лоно православия и злополучный дуб был срублен. По логике по­вествования народ фульский должен был исповедывать одну из трех рели­гий, с которыми ратоборствовал солунянин. К мусульманам и иудаистам его отнести нельзя. Остается русская вера.

Город Фулы с 787 г. известен в качестве центра одной из крымских епархий. (35,122) Этот район и византийские, и арабские авторы связыва­ли с именем аланы. (12,26) Аланами часто именовали русов. Мы можем по­дозревать, что в районе этого города жили русы, но их вера, из-за бли­зости к крымским центрам православия, отличалась от веры византийцев значительно меньше, нежели у их более удаленных сородичей.

3

Св. Константин владел языками: греческим, римским, еврейским и сурским. (35,117) В Крым он приехал уже со знанием арабского языка, ко­торый в перечне отсутствует. Но зато мы сталкиваемся с «сурским» язы­ком, т.е. сирийским. Никаких иных намеков на знание сирийского языка в биографии солунянина нет. Не было нужды в этом языке и для целей мисси­онерства. Очевидно, «сурский» есть не что иное, как искаженное «сара­цинский», т.е. арабский.

Встреченный Философом крымский рус говорил на языке, отличном от греческого языка обитателей Херсона. Просветитель беседовал с ним и «понял смысл этой речи». Затем последовала разгадка русских письмен пу­тем сопоставления, судя по всему, с греческой письменностью. Дешифровка была воспринята как деяние удивительное. Это означает, что знаки обоих алфавитов существенно различались.

Для прочтения русских букв понадобилось сравнение двух языков. Указание это ошибочно, так как в данном месте речь идет о письме. Но ошибка эта примечательна. В первоначальном тексте должно было стоять выражение «понял смысл этой речи, сравнив ее со своим языком», а далее шел несохранившийся рассказ о двух системах письма.

Если русская речь была родственной языку солунянина, то ему и не требовалось ее особого изучения. Отсутствие русского языка в перечне становится оправданным. Ведь владение родной речью было само собой ра­зумеющимся. Но какой язык признавался «своим»?

Славянские книжники считали, что св. Константин родился от брака гречанки и болгарина. Кроме того, в Иоакимовской летописи сообщается о присылке на Русь царем Симеоном миссии. В ее составе был болгарин мит­рополит Михаил и с ним 4 епископа. (25,169) Царя Симеона можно оставить на совести позднейшего редактора, пытавшегося сообразовать попавшее в его руки известие с реалиями X в. Под митрополитом Михаилом угадывается уже знакомый нам архиепископ Леон.

В средние века под болгарами понимали как собственно болгар-тюрок, так и славяноязычных обитателей Болгарии. На роль родного языка Филосо­фа могут претендовать греческий, тюркский и славянский. Греческий мы можем сразу исключить, так как он приведен в перечне языков. Автор Жития своего героя греком явно не считал.

Тюркоязычие св. Константина в источниках оснований не имеет. Иное дело славянский. Создатель письменности и автор переводов с греческого, скорее всего, по-славянски говорил. Но этого языка в перечне нет. Полу­чается, что автор Жития считал родным языком святого именно славянский.

Согласно одному Проложному Житию св. Мефодия, старший солунянин изучил славянский язык во время княжения в славянской области. (39,47)

Это указание противоречит мнению о славянском происхождении братьев. Но в среде славянских книжников причисление просветителей к славянам могло произойти под влиянием естественных патриотических чувств. Для нас важ­но то, что создатели памятников древнейшей кирилло-мефодиевской литера­туры признавали язык русов родственным славянской речи св. Константина.

В том же Проложном Житии, где отрицается славянство св. Мефодия, читаем:

Кирилл же умолил брата своего Мефодия идти с собою (в страну хазарского кагана. — В.Г.), как знающего язык славянский. Обошли всю страну ту, и силою Христовой все люди уверили и жидов прогна­ли. (39,47)

Здесь вновь встречаем не частичное, а полное крещение страны. Для общения же с ее жителями нужно было знать славянский.

В одной из рукописных книг вслед за Житием св. Константина помеще­на статья «О козарехъ». Эта статья давала пояснения — кого же, собс­твенно, посетил солунянин. В статье сообщается, что хазары были народом скифским, языка славянского, или, что то же самое, русского. Имя хазары якобы сохранилось в имени казаки. (3,23)

У русов служба велась по-русски. Св. Константин был сторонником отправления христианских обрядов на языке паствы. Надо полагать, что он не стал искоренять русскую традицию. В Итальянской легенде приезд мо­равского посольства связан с успехом хазарской миссии. (21,114) Отож­дествление русов со славянами делает понятной просьбу Ростислава:

Хоть люди наши язычество отвергли и держатся закона христиан­ского, нет у нас такого учителя, чтобы нам на языке нашем изложил правую христианскую веру, чтобы и другие земли, глядя на это, упо­добились нам. Так пошли же нам, владыка (Михаил III. — В.Г.), епископа и учителя такого... (35,86‒87)

Опыт введения св. Константином православного богослужения по-сла­вянски действительно должен был вызвать живой интерес в славянском ми­ре.

4

В русской «Толковой Палее» (XV в.) записано, что русская письмен­ность «явилась Богом дана в Корсуне русину, от нее же научился философ Константин, оттуда сложив и написав книги русским гласом». (4,102) Это сообщение можно было бы записать на счет патриотизма его русского авто­ра. Но в «Паннонском житии» читаем: «...яви Бог Философу словенские книги и устроив письмена и беседу составив, поехал в Моравию». (4,47) Кроме русских книг, никаких иных книг, которые могли бы подозреваться в принадлежности славянской письменной традиции, перед поездкой в Моравию св. Константин не видел.

В приписке из Реймского евангелия глаголическое письмо названо славянским, а кириллическое — письмом русским. (19,5) Кириллическая часть Евангелия была написана св. Прокопием. По одним известиям, святой родился в Хотуни близ Чешского Брода и умер в 1055 г., по другим — был из Руси и умер в 1039 г.

Обращает на себя внимание различие датировок в 16 лет. Видимо, первоначально «русская дата» была дана по александрийской эре (1055+5492=6547). Но ее приняли за дату византийского летосчисления и перевели на привычный для Чехии католический счет лет от Рождества Христова (6547-5508=1039).

Александрийское летосчисление — для Чехии XI в. явление чужерод­ное. Иное дело Русь. Здесь долгое время удерживались многие архаичные элементы византийской культуры. Например, известно, что великий князь киевский Ярослав Владимирович Мудрый скончался 20 февраля в первую суб­боту поста 6562 г. (32,69 и 9,21) Первая суббота Великого поста прихо­дилась на 20 февраля в 1059 г. Следовательно, автором летописного из­вестия применялось летосчисление аналогичное болгарскому. Оно отлича­лось от современного на 5504 года при весеннем счете лет.

К русам и болгарам «эра 5504 г.» попала в эпоху Михаила III. С во­царением Василия I в Византии господствующее положение заняла «эра 5508 г.». В Болгарии же и Руси уцелело более древнее летосчисление. Алек­сандрийская эра в Византии использовалась, например, в хронике Феофана (конец VIII — начало IX в.). (37) В 1-й Новгородской летописи неудачный поход Игоря датирован 6428 г., т.е. 920 г. н.э. Эта дата отличается от времени русско-византийской войны 936 г. на 16 лет. (17,17) Причину хронологического смещения позволительно видеть во влиянии александрийс­кой эры (936+5492=6428). Видимо, новгородские книжники имели на руках известие о войне 936 г. с датой по «эре 5492 г.». Его использование в описании русских войн привело к удревлению походов Олега и Игоря.

Палеографический анализ рукописи св. Прокопия показал, что она бы­ла составлена на Руси ранее середины XI в. (19,3) То, что чешские книж­ники перевели русского святого в чехи, неудивительно. Но каким образом он мог оказаться далеко от родины?

Вторая дочь Ярослава Мудрого Анастасия ок. 1048 г. была выдана за­муж за венгерского короля Андрея I. (36,21) Видимо, в составе свиты княжны будущий чешский святой и попал в придунайские страны. Анастасию сопровождал некий Дамаслов. Возможно, что Дамаслов и св. Прокопий одно и то же лицо.

Русское происхождение кириллической части Реймского евангелия дает два возможных объяснения словам приписки — либо все кириллическое пись­мо именовалось русским, либо только письмена текста, составленного ру­сом св. Прокопием.

В поздних русских рукописях говорится о деятельности католического епископа Войтеха: «...в Мораву, и в Чехи, и в Ляхи — разруши веру пра­воверную, и русскую грамоту отверже, а латинскую грамоту и веру постави». (4,108) Мнение русских книжников о русских истоках кириллицы уяз­вимо из-за возможного их субъективизма. Но у нас есть и более независи­мое свидетельство. В латинской традиции изобретение славянской азбуки приписывалось св. Мефодию. Салонский собор 1060 г. назвал письмена св. Мефодия «готскими буквами». (4,283)

В Житии св. Константина перечислены народы, которые «владеют ис­кусством письма»: армяне, персы, авасги, грузины, согдийцы, готы, ава­ры, турки, хазары, арабы, египтяне, сирийцы. Русы, которые автору Жития были известны в качестве письменного народа, здесь не поименованы.

Средневековые географические перечни нередко строились по опреде­ленным пространственным схемам. Соседствующие друг с другом объекты разбивались на группы, например по три. Смежные в перечне группы также занимали соседние территории. Зная такие схемы, можно было приблизи­тельно определить пространственное положение объектов относительно друг друга. (14,22)

Наш перечень состоит из четырех троичных групп. Арабы, египтяне и сирийцы, судя по всему, первоначально открывали ряд народов. Затем они кем-то из составителей Жития были перемещены на конец списка. Для про­изведения, уделяющего большое внимание полемике с мусульманами, подоб­ная перестановка разумна. Она позволяла открыть перечень не мусульмана­ми, а армянскими христианами.

Общее направление описания территории в неизвестном нам протографе велось с юга на север. В первой группе перечисление шло по часовой стрелке. Во второй группе стояли армяне, персы и авасги. Авасги (совре­менные абхазы) не принадлежали ни к числу знаменитых народов, ни к чис­лу народов, у которых было известно оригинальное письмо. Не были они и соседями персов. Последний народ из первой группы должен был граничить с первым народом из второй группы. Наших «авасгов» следует искать между персами и грузинами. Перечисление во второй группе велось против часо­вой стрелки, т.е. направление сменилось.

Между Персией и Грузией лежала античная Албания. Например, Иордан, описывая интересующий нас регион, называет Персию, Албанию и Иверию, т.е. Грузию. (34,107) Албания была знаменитой. В средневековье ее часто называли по-армянски — Агвания. Была широко известна оригинальная пись­менность этой страны. (26,16) Судя по всему, составителю Жития больше были известны авасги. На них в царствование Михаила III ромеи предпри­няли неудачный поход. В результате малознакомое имя «агваны» было заме­нено на «авасги».

В третьей группе названы грузины, согдийцы (в подлиннике «сугды») и готы. Нам уже известно примерное размещение этой группы и порядок пе­речисления внутри нее (по часовой стрелке). Средневековых согдийцев к северо-западу от Грузии быть не могло. Самыми могущественными севе­ро-западными соседями грузин были аланы. Ал-Бируни писал об аланах:

Она (Амударья. — В.Г.) затопила много местностей на долгое время и разрушила (их) также; жители их переселились на побережье Хазарского моря. Это род аланов и асов, язык их теперь смешанный из хорезмийского и печенежского. (8,194)

Дион Кассий называл алан массагетами, т.е. именем античного сред­неазиатского народа. (24,105)

Причины для отождествления алан с обитателями Средней Азии у сос­тавителя перечня имелись. В Крыму находился город Сугдея (современный Судак). Происхождение этого названия также связывается с аланами и со­относится с названием среднеазиатской Согдианы. (24,111 и 6,CLVI) Наз­вание крымского города могло внести свою лепту в появление имени «сугды». Кроме того, в древнегрузинских переводах сочинения Епифания упоми­нается некая горная страна Суадаг. Поздние авторы отождествляют ее с Осетией (Аланией). (6,CLIX) Следовательно, существовала традиция имено­вания кавказских алан именем близким по звучанию имени «сугды».

Средневековая грузинская письменность известна. Часть восточноев­ропейской руники Тураев расшифровывал исходя из иранских языков и свя­зывал с аланами. (28,206) У готов бытовал алфавит, созданный епископом Ульфилой. Кроме того, среди германских племен имела хождение руника.

Готы перечня должны были жить к северо-востоку от Алании. Восточ­ным соседом Алании было государство Сарир, северным — Хазария. Сарир лежал близ Дербентского прохода, т.е. Каспийских ворот. К нему хорошо подходит указание о конечном пункте хазарского путешествия Философа.

Византийские авторы еще с эпохи VII в. причисляли русов к славя­нам. (13,17) Тем не менее это не мешало им иногда именовать русов гота­ми. (15,10) У русов была письменность, и они должны были попасть в пе­речень письменных народов. Готы на территории Сарира неизвестны. Русов же средневековые авторы причисляли к обитателям этой страны. (12,26-27) Отсюда можно сделать предположение о том, что в перечне письменных на­родов русы сокрыты под именем «готы».

Посланники кагана русов в Византии говорили о притеснениях со сто­роны мусульман: «...предлагая мир и дары многие, принуждают нас принять свою веру». Следовательно, русы с мусульманами находились в состоянии войны. Судя по восточным источникам, во второй половине IX в. кубанские русы с мусульманами войн не вели. Около этого времени известно только одно русское нападение на прикаспийские страны, которое, возможно, свя­зано с обитателями Кубани. Иное дело жители Сарира. Сарир в IX в. был объектом мусульманских нападений. Кроме того, отмечено влияние сирийс­кого христианства на сарирскую правящую верхушку. (2,260) Сирийские же христиане были в основном несторианами. Видимо, в Сарире было распрост­ранено неправославное христианство.

Несмотря на то что хазарская поездка св. Константина определенно связывается с русским нападением на Константинополь 860 г. и приазовс­кими русами, указания Жития ведут нас в район Дагестана. Видимо, во время пребывания на Кавказе солунянин посетил и дагестанскую группиров­ку русов. В сказаниях же, положенных в основу Жития, имя «русы» стало целиком связываться с народом, обитавшим на крайнем рубеже маршрута по­сольства.

В четвертой группе числятся авары, турки, хазары. Авары жили на Дунае. Хазары занимали значительную территорию между Волгой и Доном, а столица их лежала в низовьях Волги. Турками в византийской традиции X в. обычно называли венгров. (22,55) Но «турки» («турси» оригинала) — термин очень общий и применим к самым разным кочевым народам. Наши тур­ки помещены к юго-западу от авар. Для середины IX в. этому указанию со­ответствуют области как болгар, обитавших на Балканах и в степях Север­ного Причерноморья, так и приднестровских венгров.

Включенные в перечень народы славили Бога, т.е. принадлежали к од­ной из трех религий — христианству, мусульманству, иудаизму. После разгрома Аварского каганата Карлом Великим авары довольно быстро сошли с исторической арены. Известно, что какая-то часть авар в начале IX в. приняла христианство. (35,137) Хазары стали поклонниками иудаизма с конца VIII — начала IX в. (29,193) В VIII в. приняла христианство часть болгар. (33,232) Упоминание авар говорит в пользу того, что перечень был составлен не позднее первой трети IX в. О распространении в эту эпоху христианства, мусульманства или иудаизма среди венгров известий нет. Кроме того, венгры появились в Приазовье около 839 г., а в район Днестра откочевали еще позднее. (16,11)

Автор первоначального перечня под «турками», скорее всего, понимал болгар. Авторы Жития не стали менять это имя на хорошо им известное имя «болгары». Видимо, это связано с тем, что, по их мнению, под турками следовало подразумевать венгров.

На аварских древностях обнаружены надписи, выполненные тюркской руникой. (35,137) У болгар письменная традиция возникла ранее середины IX в. Справедливость включения их имен в протограф списка сомнений не вызывает. Рассказ средневекового венгерского автора Шимона Кезаи о пе­реселении венгров в Северное Причерноморье явно восходит к каким-то древним летописным записям. Письменность на основе русской руники быто­вала среди средневековых финно-угорских обитателей восточноевропейских территорий, на которых происходило формирование венгерской переселен­ческой орды. (11,15-16) Мнение автора Жития о существовании в середине IX в. венгерской письменности правдоподобно.

О хазарской письменности сообщал Мубарак-шах: «...и у хазар есть письмо, заимствованное от русов». (20,40) Кроме того, на территории Ха­зарин археологами обнаружены тюркские рунические надписи. (35,137)

Облик некоторых хазарских и русских рун близок как германским ру­нам, так и буквам готского алфавита Ульфилы. (11) Житийное именование букв кавказских русов готскими говорит в пользу того, что и русские буквы были руническими. В целом перечень письменных народов выглядит достоверно.

Русские историки давно настаивают на справедливости известий о русских корнях созданной св. Константином азбуки. (21,27) Именование готскими как русских письмен, так и знаков, созданных просветителем, подтверждает обоснованность давних мнений.

5

В «Толковой Палее» сообщается, что св. Константин написал книги «русским гласом». Эти слова традиционно понимаются как указание на русскоязычность созданных им текстов. (3,120)

Известно, что после изобретения славянских письмен солунянин при­нялся за перевод Евангелия. В Житии приведена начальная часть этого пе­ревода: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». (35,87) Таким предложением начинается Евангелие от Иоанна. В Четверое­вангелии (Евангелие тетр) это сочинение стоит на последнем месте. Исс­ледователями был сделан справедливый вывод о том, что переведено было Евангелие апракос, которое открывается начальными словами из Евангелия от Иоанна. Действительно, большинство древнейших славянских евангелий — это сокращенное Евангелие апракос. Если бы изначально было переведено Евангелие тетр, такое преобладание было бы трудно объяснить.

В Евангелии апракос священные тексты для нужд богослужения имеют привязку к годовому церковному циклу. Апракосы были разной полноты: на все дни недели; от Пасхи до Пятидесятницы на все дни недели, далее — только на субботы и воскресенья; на субботы и воскресенья. Предполага­ется, что первоначально был переведен один из сокращенных апракосов. (18,79)

В апракосах от Пасхи до Пятидесятницы (первые 7 недель) использо­валось Евангелие от Иоанна. Следующие 17 недель — Евангелие от Матфея, дополненное Евангелием от Марка. Затем до Великого поста (17 недель) тексты брались из Евангелия от Луки, дополненного Марком.

Представление о составе славянской библиотеки, привезенной св. Константином в Моравию, дает его полемика с поклонниками триязычной ереси. В споре с еретиками делаются ссылки: Псалтырь (95.1, 97.4, 65.4, 116.1, 150.6), Евангелие от Иоанна (12.1, 17.20‒21), Евангелие от Матфея (28.18‒20), Евангелие от Марка (16.15‒17), Евангелие от Мат­фея (23.13), Евангелие от Луки (11.52), Первое послание к коринфянам апостола Павла (14.5‒33, 38‒40), Послание апостола Павла к филиппийцам (2.11). (35,137‒138) Порядок ссылок говорит о том, что цитирова­лись Псалтырь, Евангелие апракос и послания апостола Павла. Очевидно, защиту книг Философ подкреплял цитатами из них же.

Примечателен набор цитат из папских посланий, посвященных славянс­кой письменности. Булла папы Адриана в «Похвальном слове Кириллу и Мефодию»: Лука (2.14), Псалтырь (116.1), Послание к филиппийцам (2.11), Матфей (28.19‒20). Булла папы Иоанна VIII от июня 880 г.: Псалтырь (116.1), Деяния апостолов (2.1), Послание к филиппийцам (2.11), Первое послание к коринфянам (14.4). (35,196‒197) Здесь дополнительно появ­ляются Деяния апостолов. Характер заимствований говорит о том, что до­воды в пользу славянской письменности папские канцеляристы черпали из сочинений св. Константина.

Согласно «Паннонскому житию», св. Константин перевел Избранное евангелие (сокращенное Евангелие апракос), Избранный апостол (сокращен­ные Деяния апостолов), Псалтырь и отдельные места из Церковных служб. (21,23) Пресвитер Иоанн писал о Философе: «...строя письмена славянских книг и от Евангелия и Апостола предлагая избор». (4,49) И в этом случае речь идет о сокращенном Евангелии апракос и сокращенных Деяниях апосто­лов.

Весь корпус древнейшей славянской литературы предстает перед нами в виде: Псалтырь, сокращенное Евангелие апракос, сокращенные Деяния апостолов, Послания апостола Павла, извлечения из Церковных служб. В Крыму солунянином были обнаружены две русские книги — Евангелие и Псал­тырь, т.е. книги из уже очерченного круга. Для перевода Философ избрал сокращенный апракос. Но тогда и русское Евангелие, которое, судя по всему, было использовано при переводе, также было сокращенное Евангелие апракос.

В предисловии к своему переводу Евангелия св. Константин отмечал, что он использовал неправоверный источник. (35,117) Это указание соот­ветствует неправославной природе русской книжной традиции.

В прениях при дворе кагана св. Константин преимущественно цитирует Ветхий завет. Из Нового завета было взято только Послание апостола Пав­ла к Титу. Для иудея, с которым в это время велся спор, ссылка на хрис­тианского апостола не могла быть убедительной. К поклонникам Павла сле­дует причислить русов-христиан, бывших свидетелями дискуссии. Это в свою очередь позволяет подозревать наличие в русской библиотеке посла­ний Павла и Деяний апостолов, в которых личности Павла уделено большое внимание.

Судя по наличию Евангелия апракос и молитвенной традиции поклоне­ния на восток, у русов велись церковные службы. Для этих нужд должны были быть книги, аналогичные указанным в «Паннонском житии» Церковным службам.

В своей булле папа Иоанн писал:

Папа позволяет сестре Болеслава Богемского учредить в Чехии (Богемии) епископства, с тем чтобы богослужение было не по бол­гарскому обычаю на русском или славянском языке, а по уставу апос­тольскому (на языке латинском). (30,56)

Папа отождествлял богослужебный язык славян с русским языком. Кор­пус переведенных св. Константином книг и состав русской библиотеки в основном совпадают. У нас есть все основания считать, что в ряде случа­ев переводческая деятельность Философа сводилась к доработке более ран­них переводов на русский язык. Давнее мнение о великорусской подоснове древнейших славянских текстов выглядит убедительно.

6

В X в. в Болгарии распространилось еретическое учение богомилов. Богомильство восходило к древним ересям, таким, как манихейство, мессалианство, павликианство. Исследователи отмечают, что особенно тесные генетические связи у богомильства были с павликианством. (5,175) Павликиане получили свое название от имени апостола Павла. Наследие этого апостола должно было быть среди них популярным.

В славянских землях богомильство было вытеснено главным образом мусульманством. 0 составе священных книг богомилов сведения по этой причине скудны. Известно, что они отрицали и порицали все ветхозавет­ное. (5,175) Из книг Ветхого завета богомилы признавали только Псал­тырь. (38,212) Из Нового завета в круг их чтения входили Четвероеванге­лие и Деяния апостолов. (33,250) Главной книгой богомилов было Еванге­лие. По свидетельству пресвитера Кузьмы (X в.), они всюду ходили с Евангелием в руках. Евфимий Акмолинский утверждал, что тексты Нового завета эти еретики знали наизусть. (1,66)

На голову новообращаемого человека богомилы возлагали Евангелие от Иоанна. (38,212) С именем Иоанн связано еще одно богомильское сочине­ние. У них существовало так называемое «Ложное евангелие» или «Книга св. Иоанна». Сами богомилы называли ее «Тайная книга». Она стала из­вестна среди средневековых итальянских еретиков катаров, а под названи­ем «Катарский требник» — среди еретиков Прованса. Болгарский подлинник не сохранился, уцелели только его западноевропейские переводы. При сос­тавлении «Тайной книги» были использованы фрагменты Евангелия от Иоан­на.

В «Тайной книге» сообщается, что Сатане предстоит царствовать до второго пришествия Христа 7 веков. Этот же эсхатологический мотив, как известно, присутствует в «Слове о полку Игореве». В «Слове» времена княжеских усобиц отождествлены с седьмым веком Трояна, т.е. кануном конца света, а сами усобицы служат одним из признаков приближения Страшного суда. Троян в этом случае оказывается христианским образом Троицы.

Наречение «Тайной книги» требником, т.е. книгой, используемой при богослужениях, и выдающееся положение в культуре богомилов Евангелия от Иоанна свидетельствуют в пользу того, что среди них распространенное хождение имело Евангелие апракос.

В богомильской библиотеке оказываются Псалтырь, Евангелие апракос, Деяния апостолов, т.е. ее состав близок составу русской библиотеки. Ветхий завет и ряд других православных книг, не вошедших в круг бого­мильского чтения, были переведены на славянский задолго до возникнове­ния этой ереси. Следовательно, близость состава двух библиотек не свя­зана с переводческой деятельностью славянских первоучителей и их после­дователей. Либо она вызвана генетическими связями богомильства с более ранней верой русов, либо оба течения испытали сходное воздействие ере­сей.

Пресвитер Кузьма сообщает, что богомилы не признавали икон, святых мощей и креста. (33,248) Об иконоборчестве богомилов знает автор Жития Василия Нового (X в.). (7,713) В Житии св. Константина рассказывается о его прении с низложенным патриархом Иоанном относительно креста и икон. Рассказ этот поставлен на место былого повествования об участии Филосо­фа в низвержении патриарха Игнатия. (10,6) Игнатий не был иконоборцем, и к нему спор о кресте и иконах относиться не мог. Но откуда же было изъято описание спора?

Во время дискуссии, молодость Философа противопоставляется прек­лонному возрасту его противника. В Житии св. Константина рассказ о его состязании со священнослужителями русов исчез. Но он сохранился в сочи­нении Продолжателя Феофана. Архиепископу, т.е. св. Константину, здесь противопоставлены старейшины народа, «кои более других по многолетней привычке были преданы суеверию». Именно со старейшинами он стал беседо­вать о «христианской и исконной вере». (31,142) Видимо, эта беседа и легла в основу житийного рассказа о споре с Иоанном.

Св. Константин при дворе кагана называет Троицу состоящей из трех сущностей — Единого Бога, Слова Его и Животворящего Духа. (33,79) В «Повести временных лет» он называет Иисуса Словом Божьим. (32,47) Обыч­но в православии второй член Троицы именуется Сыном. Именовать Иисуса Словом было характерной чертой богомильства. (38,208) Возможно, в дан­ном случае солунянин воспользовался русской терминологией, впоследствии запечатленной в богомильских памятниках.

Кузьмин находил в сочинениях Философа, вошедших в состав «Повести временных лет», а также в его «Написании о вере» признаки арианского влияния. В арианстве обвиняли св. Мефодия. Источником этого воздействия на братьев могло стать русское христианство. Абуль-Фарадж (XIII в.) со­общает о крещении русов в IV в. (27,102) Арианство временами занимало в христианском мире прочные позиции. Его вожди, например, возглавляли христианские общины Александрии, Антиохии, Константинополя. Широкое признание учение Ария нашло у готов. В появлении арианских представле­ний у русов не было бы ничего удивительного. Проводниками этого влияния могли быть те же готы, отдельные роды которых вливались в состав русс­ких племен. (13,14)

Среди жителей Киевской Руси ходило значительное количество апокри­фической литературы. После Владимирова крещения ереси в Киевской Руси практически неизвестны. Создание переводов неканонических книг в эту эпоху маловероятно. Проникновение подобных переводов из балканских и иных мест проживания славянских еретиков возможно. Но сомнительно, что­бы они смогли составить столь мощную письменную традицию. Наличие у ру­сов развитой письменной культуры дает более логичное объяснение появле­нию переводных апокрифов. Судя по всему, большая их часть появилась за­долго до Владимирова крещения. Книги были большой материальной цен­ностью. Неправославные книги долгое время после утверждения православия хранились в родовых библиотеках их владельцев, получая время от времени более широкое распространение.

Для христиан были характерны безынвентарные захоронения. Такие за­хоронения содержат очень скудную археологическую информацию. По истори­ческим данным известно переселение части кубанских русов в бассейн Днепра. Христианство этих русов объясняет, почему археологам до сих пор не удалось выявить следы этого переселения.

Список использованной литературы

1. Ангелов Д. Богомильство в Болгарии. М., 1954.
2. Бейлис В.М. Из истории Дагестана VI‒XI вв. (Сарир). — В кн.: Исторические записки, т. 73. М., 1963.
3. Бильбасов В.А. Кирилл и Мефодий, ч. 2. СПб., 1871.
4. Бодянский О. О времени происхождения славянских письмен. М., 1855.
5. Васильев П. Богомилы. — В кн.: Энциклопедический словарь. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон, т. IV. СПб., 1891.
6. Васильевский В.Г. Труды, т. 3. Пг., 1915.
7. Вилинский С.Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе, ч. 2. — В кн.: Записки Императорского Новороссийского университета истори­ко-филологического факультета, вып. VII. Одесса, 1913.
8. Волин С. К истории древнего Хорезма. — В кн.: Вопросы древней истории. М., 1941, № 1.
9. Высоцкий С.А. Об азбуках, открытых в Киеве и Новгороде. — В кн.: Древности славян и Руси. М., 1988.
10. Грицков В.В. Русские письмена. — В кн.: Киммерийский центр, вып. 10. М., 1993.
11. Грицков В.В. Русские письмена. — В кн.: Киммерийский центр, Киммерийский центр, вып. 12. М., 1994.
12. Грицков В.В. Русы. — В кн. Киммерийский центр, вып. 4. М., 1992.
13. Грицков В.В. Русы. — В кн. Киммерийский центр, вып. 5. М., 1992.
14. Грицков В.В. Русы. — В кн. Киммерийский центр, вып. 6. М., 1992.
15. Грицков В.В. Русы. — В кн. Киммерийский центр, вып. 8. М., 1992.
16. Грицков В.В. Русы. — В кн. Киммерийский центр, вып. 11. М., 1993.
17. Жуковская Л.П. Об объеме первой славянской книги, переведенной с греческого Кириллом и Мефодием. — В кн.: Вопросы славянского языкоз­нания, вып. 7. М., 1963.
18. Жуковская Л.П. Реймское евангелие: история его изучения и текст. — В кн.: Предварительные публикации, вып. 114. М., 1978.
19. Заходер Б.Н. Еще одно раннее мусульманское известие о славянах и русах IX‒X вв. — В кн.: Известия Всесоюзного географического об­щества, т. 75, вып.6. М., 1943.
20. Истрин В.А. 1100 лет славянской азбуки. М., 1988.
21. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991.
22. Косидовский З. Сказания евангелистов. М., 1979.
23. Кулаковский Ю. Аланы по сведениям классических и византийских писателей. — В кн.: Чтение в историческом обществе Нестора летописца, кн. 13. Киев, 1899.
24. Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956.
25. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
26. Макарий. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира, как введение в историю русской церкви. СПб., 1846.
27. Минаева Т.М. К истории алан Верхнего Прикубанья по археологи­ческим данным. Ставрополь, 1971.
28. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента X‒XI вв. М. 1963.
29. Морошкин Ф.Л. Историко-критические исследования о русах и сла­вянах. СПб., 1842.
30. Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. СПб., 1992.
31. Радзивиловская летопись. — В кн.: Полное собрание русских лето­писей , Т. 38. Л., 1989.
32. Родник златоструйный. Памятники болгарской литературы IX‒XVIII веков. М., 1990.
33. Свод древнейших письменных известий о славянах, т. 1. М., 1991.
34. Сказания о начале славянской письменности. М., 1981.
35. Хмыров М.Д. Алфавитно-справочный перечень удельных князей русс­ких и членов царствующего Дома Романовых, т. 1. СПб., 1871.
36. Чичуров И.С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана и «Бревиарий» Никифора. М., 1980.
37. Ястребов Н.В., Лавров П.А. История болгарского народа. Пг., 1917.
38. Ястребов Н.В. Сборник источников для истории жизни и деятель­ности Кирилла и Мефодия, апостолов славянских. СПб., 1911.