В моде ваучер и сникерс

Имена, долго живущие в народе, составляют его именник. Народный именник подобен маленькому народцу — есть патриархи и молодежь, силь­ные и слабые, красивые и уродцы. Народец этот подвержен моде, иногда заблуждается и раскаивается в содеянном, чаще находит верную дорогу к расцвету и благоденствию. Его главное отличие от человека в одном — он бессмертен.

Обычно мода на имена зарождается в высших слоях общества. Затем в течение нескольких десятилетий новшества спускаются по социальной пи­рамиде, пока не достигают самой устойчивой части народа — крестьянс­тва. Далеко не все имена преодолевают этот путь, но завоевавшие симпа­тию крестьян обретают долгую жизнь.

Появление среди русских царей и цариц таких имен, как «Алек­сандр», «Александра», «Алексей». «Михаил», «Николай», «Петр», «Федор», вело к росту их числа и среди царских подданных. Жизнь и подвиги св. Иннокентия Иркутского распространили его имя по Сибири.

В XIX веке дворяне начали сторониться имен, от которых «пахло му­жиком». Среди них появились «Сержи», «Пьеры», «Вольдемары». Пушкин, страстно любивший народную культуру, сокрушался по этому поводу: Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например, Агафон, Филат, Федора, Фекла и прочие, употребляются у нас только между простолюдинами.

Главной героине своего романа «Евгений Онегин» поэт дал «кресть­янское» имя «Татьяна». И случилось чудо — его перестали чураться и княгини, и графини.

Порою имя становится жертвой собственной популярности. Вспыхнув­шее вдруг увлечение часто заканчивается тем. что прозвание «набивает оскомину» и заменяется на другое, более свежее. Из-за этого жизнь имен знает падения и взлеты.

Причиной угасания некоторых имен стало острое народное слово. Лю­бимыми героями простонародной литературы и бродячих кукольных театров были дурацкие персонажи Емеля, Фома и Ерема. С ними связана богатая традиция шуточных пословиц и прибауток. Конечно же, родители не жажда­ли воспользоваться именами записных дураков.

После 1917 года на волне революционного энтузиазма расцвело имятворчество. Стали появляться малыши с именами «Марлена», «Ревпуть», «Троцкий», «Электрификация». К счастью, это продолжалось недолго. Но и по сей день встречаются люди, давно уставшие разъяснять окружающим свое фантастическое имя или отчество.

Мы живем в эпоху потрясений. Новшества буквально вламываются в жизнь каждого. Грядет ли еще одна революционная волна, с именами «При­ватизация», «Новомышль», «Горбина», «Ельциноид»? Психиатры уже подме­тили. что среди их подопечных стало меньше Наполеонов и членов Полит­бюро ЦК КПСС. На смену пришли двойники знаменитых финансовых авантю­ристов и герои рекламных роликов и мыльных опер.

В целом народу нравятся новые имена. Большие пластмассовые бутыл­ки из-под прохладительных напитков уважительно именуются «ваучерами». Незаменимая вещь в хозяйстве. Ровно ничего не стоит, зато попользовал­ся — и выбросить не жалко. Засохшие или заплесневелые куски хлеба зо­вутся «сникерсами». Домашние животные, которым их скармливают, уже на­чинают понимать иностранные слова и охотно прибавляют в весе. Ох уж эта всемогущая сила рекламы!

У нас

В русских сказках упоминается царь Выслав Андронович. Имя царя — сокращенное старорусское «Вышеслав», а имя его отца — пра­вославное «Андрон». Впрочем, в русском языке есть слово «андрон». Оно обозначает черпак или двухколесную повозку. Вполне возможно, что и отец сказочного героя носил старорусское имя.

Всем известен храм Василия Блаженного, что стоит в Москве на Красной площади. Св. Василий был юродивым. Он скончался в 1552 году на 88-м году жизни и на 72-м году от принятия юродства. При его кончине присутствовал царь Иван Грозный со всем своим двором. Уже в 1554 году на могиле святого был заложен храм в честь покорения Казанского царства.

 У них

В языке народов со временем одни звуки сменялись другими. Вот у греков, первая буква алфавита звучала как «альфа», но зато вторая, — то как «бета», то как «вита». Отсюда и сама их «азбука» называлась по первым двум буквам то «алфабет», то «алфавит». Из-за такой смены звуков многие имена живут в разных формах. Осо­бенно это сказалось на тех, что начинаются на букву «в».

Плутоватый кот Базилио — тезка нашего добропорядочного кота Васьки, политик Билл Клинтон — гениального Вильяма Шекспира, а дорогая заморская кукла Барби носит имя, которое у нас звучит как «Варвара», «Варенька». Много и иных двойников: Барух — Варух, Ба­хус — Вакх, Бенджамен — Вениамин, Бенедикт — Венедикт, Береника — Вероника, Бонифаций — Вонифатий.

Помните разбойника Бармалея, обижавшего доктора Айболита? Он был зол на весь свет потому, что вместо нормального имени «Варфоломей» при рождении получил католическое — «Бартоломей», которое дружки-бандиты чуть-чуть сократили и переиначили. Ах, ес­ли бы переименовать бедного Бармалея, он бы обязательно исправил­ся и стал бы помогать доброму доктору.

Беседа 7

У нас

Прибаутка:

Тетушка Варвара,
меня матушка послала,
дай сковороды,
да сковородничка,
мучки да подмазочки,
вода в печи,
хочет блины печи.

Пословицы:

Зачем к Варваре,
когда свое есть в кармане;

Варвара мне тетка,
а правда сестра;

Варлам пополам —
Денис, поделись!;

И Вере не поверю,

У них

Я повторяю прежнее опять,
В одежде старой появляюсь снова.
И кажется, по имени назвать
Меня в стихах любое может слово...
Недаром имя, данное мне, значит*
«Желание». Желанием томим,
Молю тебя: возьми меня в придачу
Ко всем другим желаниям твоим...

Твоя душа противится свиданьям.
Но ты скажи ей, как меня зовут.
Меня прозвали «волей» иль «желаньем»,
А воле есть в любой душе приют...
Ты полюби сперва мое прозванье.
Тогда меня полюбишь. Я — желанье!

Вильям Шекспир
* Сокращенное имя поэта «Will» в английском означает волю или желание.

Французский писатель Вольтер имел около 200 псевдонимов. Он переписывался с русской императрицей Екатериной II Великой. Ека­терина как-то раз даже заказала ему книгу по русской истории. Вольтер деньги взял, книгу же написал плохую. Ломоносов, которому дали на заключение присланную рукопись, высказался так:

...советую, чтобы г.Вольтер описание России совсем ос­тавил... как оное есть, не может России быть славным, но больше бесчестным и поносительным.

Но интерес к России у Вольтера все равно сохранился. Об этом говорят псевдорусские псевдонимы «Иван Алятов», «Жан Плоков», ко­торыми он подписывал свои сочинения.