Хитрый сом

Донских казаков Кудрюченской и Старогригорьевской станиц дразнили сомами. А дело было так. В половодье вода подтопила их церковь. Когда наводнение спало, в церкви обнаружили заплывшего туда сома. Столь нео­бычное происшествие породило озорной слух, облетевший окрестности: «У соседей сом на колокольне ощенился».

В станице Филоновской кто-то из шутников повесил на колокольне галку. С тех пор донцы стали звать филоновцев «галки», так как де у них «на кресте галка удавилась».

Как-то раз жители станицы Клецкой во главе со своим атаманом выш­ли на околицу встречать архиерея. Наконец дозорные закричали с коло­кольни: «Едет!» Грянули во все колокола, но из клубившейся по дороге пыли показался не архиерейский возок, а спешащий во главе стада пле­менной бык. Конечно же, станичников перекрестили в «бугаев».

Острое словцо ходило не только по Дону. Прозвания-присловья быто­вали везде. В Поволжье жители знаменитых по разным причинам деревень были известны как «терепинские бесы», «дикие овцы», «головорезы».

Присловье могло быть связано с большим районом. Архангельцев зва­ли «моржееды» и дразнили: «Иванович, Иванович, слезь с крыши, я к тебе приехала». Поводом для дразнилки стал реальный случай. Жена кровельщи­ка добралась из Архангельска до большого города. Увидев на одной из крыш статую, она приняла ее за мужа и долго бы звала его, если бы про­хожие не уверили, что это не человек.

О буевцах присловье сохранилось со времен Батыева нашествия: «Буй да Кадуй черт три года искал, а Буй да Кадуй у ворот стоял». Монголо-татары в поисках города долго и безуспешно плутали по лесам. Дмитровцев в честь болот, их окружавших, звали «лягушечниками». Над вязьмичами-«прянишниками» подтрунивали: «Мы — люди неграмотные, едим пря­ники неписаные». Ходила байка о том, как псковичи небо кольями подпи­рали. Якобы, когда над городом стояла страшная туча, на сходке три дня спорили, как же отвести беду. Наконец решили подпереть тучу бревнами.

Селение Кадом в своем гербе имеет два скрещенных молотила в знак изобилия его округи хлебом. Но прославилось оно не хлеборобами, а ры­баками. Кадом стоит на берегу Мокши (приток Оки) и часто затопляется водой. Тароватые сельчане сумели получить выгоду и от этой напасти. Пс поводу их оригинального способа заготовлять впрок рыбу сложилось прис­ловье: «Кадомцы сома в печи поймали».

У нас

Пословицы:

Не учи астраханца рыбу потрошить;

Сам с Волги;

У озера Ивана два сына:
Дон да Шат, один тихий, другой буйный;

Бух да бух, что сомина на плесу;

Попал, как сом в вершу.

Хохлы и кацапы

Жителей Малороссии великорусы прозывали «хохлами» из-за обычая брить голову, оставляя на макушке клок волос. Малорусы звали соседей «москалями», по их столице. Второе прозвание северян — «цапы», «каца­пы» — от обычая носить бороду. В основе прозвания — выражение «як цап» — «как (бородатый) козел».

Рубежи Малороссии от опустошительных набегов поляков и крымских татар охранялись московскими войсками. Поэтому большинство присловий связано со стоявшим на постое досужим русским солдатом, который, как известно, черта перехитрил и суп из топора сварил. Ходила, например, такая байка:

Мать: «Кто иде?»

Дочь: «Черт».

Мать: «Добре, дочушка, абы не москаль. От черта открестишь­ся, а от москаля дубиной не отобьешься».

Солдатские остряки также не дремали:

Цап (здесь: и «козел», и «великорус») ведет сто баранов на базар, а татарин — сто хохлов в Крым на продажу в рабство.

— Что это за люди?

— Мы бо не люди, а малороссы.

Много присловий связано с Рязанщиной. Автором одного был Петр I.

Во время приема депутации дедновцев их староста назвался Макаром. Петр I сказал: «Хорошо» — и начал знакомиться с остальными. Дедновцы, смек­нув, что имя старосты царю понравилось, по очереди представились Мака­рами. Император рассмеялся и сказал: «Будьте же все вы Макарами!» С тех пор для соседей дедновцы — «макары».

Обычное именование рязанцев — «кособрюхие». Вместо пояса они под­поясывались башлыком, в его капюшон складывали покупки, а сверху наде­вали кафтан. Из-за этого ближе к левому боку у них всегда выпирало «пузо», по которому рязанцев легко узнавали. Но главная слава к ним пришла после того, как они мешками солнце ловили и блинами острог ко­нопатили.

В давнишней битве с москвичами рязанцы стояли против солнца и оно светило им в глаза. Хитрые супротивники Москвы решили использовать си­туацию в своих интересах. Они начали ловить солнечные лучи в мешки, чтобы затем выпустить их на врага. Это была самая первая на Руси по­пытка по использованию лазерного оружия в полевых условиях. В другой раз рязанцы получили приказ проконопатить острог. Они не торопились с исполнением и дотянули дело до масленицы. Наконец настала пора держать ответ перед властями, и испугавшиеся рязанцы как были на гулянье с блинами в руках, так этими блинами и проконопатили стены.

Умели оценивать не только соседей. Не забывали и себя:

«Ярославль городок — Москвы уголок»;

«Мы бы, нижегородцы, не собрались да не встали, так вы бы для поляков поганую землю носом копали»;

«В Суздале да Муроме Богу помолиться, в Вязниках погулять, в Шуе напиться»;

«Откуда ты, молодеч? — Спаской купеч. — Чем торгуешь? — Красным товаром: сальными свещами и чистым дехтем»;

«Наша Колузя (Калуга) Москвы более да более, а калачами да квасом удалее».

Хватские вятские

Современый город Киров до революции в честь одноименной реки но­сил название «Вятка». Оно хоть и сходно с названием древнерусского племени вятичей, но восходит к языку проживавших здесь некогда ино­родцев. Первоначально город был известен как Хлынов. До сих пор по не­му бежит речушка Хлыновка, а вятичан шутливо именуют «хлыновскими боя­рами». Сами вятичане о своем городе говорят очень уважительно: «Вятка, всему богатству матка!» Соседи считают их веселыми и миролюбивыми: «свистоплясы», «вятские — ребята хватские: семеро одного не боятся».

Только самые захудалые местечки не имели присловий. Чем ярче и самобытнее была культура города или села, тем большее внимание окрест­ных остряков она привлекала. Вот далеко не полный перечень таких груп­повых характеристик:

Брянцы — куролесы. «Брянская коза». «Куда из дома ни поедут, а далеко не отъедут, к кружалу или к своему гумну приедут»:

Валдайцы — колокольники. «Молодец! Купи баранок, а поцелуй в придачу»;

Владимирцы — каменщики; клюковники. «По клюкву, по клюкву, по красную клюкву». «Деревянные печи, золотые ворота и железные церкви»;

Вологжане — «На словах — как на масле, а на деле — как на Вологде»;

Ельчане — «У нас в Ельце, на Сосне-реце, курица вутенка (утенка) вывела»;

Калужане — «Наши калужане никогда не ужинают, а поедят и спать ложатся»;

Каширцы — «Шапку долой! — А що? — Глянь, все бояре»;

Лихвинцы — «Лихвинские горы да новосильевские воры — злее всех»;

Москвичи — «Московский час — подожди». «В Москве толсто зво­нят, да тонко едят». «В Москве и молочко-то шильцем хлебают». «В Москве недорода хлебу не бывает». «Москва стоит на болоте, хлеб в ней не молотят, а больше деревенского едят». «В Москву бресть, последнюю деньгу несть»;

Нижегородцы — «Дома каменные, люди железные»;

Новгородцы — «Упрям, как новгородец»;

Олончане – «Наши молодцы не бьются, не дерутся, а кто больше съест, тот и староста». «У нас один молодец съел тридцать три пи­рога с пирогом, да все с творогом»;

Пинежане — «Покупали по цетыре денецки («деньга», «грош» — полкопейки), продавали по два грошика; барыша куца куцей, а денег ни копеицки»;

Рязанцы — «В Рязани грибы растут с глазами: их едят, а они глядят»;

Сибиряки — «Сибирь — золотое дно». «В Сибири и бабы бьют со­болей коромыслами». «Сибиряк — не тот, кто морозу не боится, а тот, кто тепло одевается»;

Тихвинцы — «Свято то место, где тихвинца нет»;

Шуяне — «В Питере бывал, на полу спал и тут не упал»;

«Ярославцы — красавцы, белотельцы, песенники, запевалы, чис­топлюи».

Хоттабыч

Друг советских пионеров старик Хоттабыч всем хорошо знаком. Вспомним, что Хоттабыч добровольно отдал власть над собою в руки школьника Вольки Костылькова. «Повелевай мной, о юный господин!» — сразу же попросил «джинн-профессионал». Это не случайно. Полное имено­вание почитателя ума и талантов «несравненного Вольки» — «Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб». Личное имя Хоттабыча — «Абдуррахман», что в пе­реводе с арабского — «раб милосердного». Но и отца сказочного волшеб­ника звали практически так же, ибо имя «Хоттаб» восходит к персидскому выражению «раб Божий». Похоже, что сказочному джинну было на роду на­писано находиться в услужении. Не случайно и его прозвище — «Гассан» — «добрый, хороший».

Джинн многое рассказал Вольке. но одно осталось загадкой. «Абдур­рахман» — «раб милосердного». «Рахман» — один из главных эпитетов Ал­лаха. С него начинается «Коран»: «Бисмиллахи-р-рахмани-р-рахим» — «Во имя Аллаха милостивого и милосердного». Имя джинна было введено в употребление в VII веке пророком Мухаммедом и давалось правоверным му­сульманам. В кувшин Хоттабыч был посажен по повелению Сулеймана ибн Дауда — царя Соломона, сына Давида. Соломон же жил за 15 веков до Му­хаммеда. Видимо, узника иногда выпускали на побывку, и во время таких каникул он принял ислам.

У нас

Присловья:

В Москве только птичьего молока нет, да отца и матери;

Москва любит запасец;

Поехал в Москву разгулять тоску;

Москва слезам не верит;

Пензенцы — толстопятые;

Пермяк — солены уши;

Попал бы ты в Питер,
он бы тебе бока вытер;

Тюмень — столица деревень.

Загадка:

Ходит Хам по лавке,
В Хамовой рубашке.
Открою окошко:
Выдь, Хам, вон! (Дым в курной избе).

Пословицы:

Запила Хавронья про свое здоровье;

Харитон с Москвы прибежал с вестьми.

У них

Знаменитый своим остроумием герой среднеазиатских сказаний мулла Ходжа Насреддин был не простого происхождения. «Ходжа» — потомок пророка Мухаммеда и самых первых праведных халифов. В Средней Азии были целые селения ходжей. Выходцем из такого селе­ния был, например, классик таджикской литературы Садриддин Айни. Уважение к сословию ходжей привело к тому, что термином «ходжа» пользовались как почетным титулом, которое давали богатым купцам, поэтам, писателям и другим уважаемым людям. Само же имя находчи­вого муллы «Насреддин» с арабского переводится как «победа веры».

Близ Лондона в XVIII веке находился постоялый двор, принадлежавший ирландскому семейству по фамилии Хулигэн (Ноolihan). Это семейство обладало таким буйным нравом, что прославилось на всю округу. Их фамилия превратилась в слово «хулиган», обозначающее грубияна и задиру.

Спартак — «топчущий, попирающий» (фрак.).