Отчество отравленного повелителя славянское. Гибнущее под ударами византийских войск Болгарское царство после крещения Руси исчезло с летописных страниц. Русы были на стороне Византии и немало способствовали гибели соседней державы. Поэтому наиболее вероятными будут правящие дома Польши и Чехии.
О кончине в Болгарии, Венгрии и Польше около 1004 года какого-либо знатного лица, которого можно было бы отождествить с Андрихом Добрянковичем, ничего неизвестно. Иное дело Чехия.
После смерти Болеслава II Набожного, в 999 году на чешский престол взошел его старший сын Болеслав III Рыжий. Летом 1002 года он изгнал из страны своих сводных братьев Яромира и Ольдриха вместе с их матерью баваркой Эммой. В этом он следовал примеру своего двоюродного брата Болеслава I Великого, ранее изгнавшего из Польши сводных братьев вместе с их матерью немкой.
За изгнанием братьев последовали иные репрессии. Но Болеслав III не рассчитал своих сил и был свернут. Титмар Мерзебургский:
«Между тем Болеслав, князь Чехии, поскольку власть соправителей и наследников всегда вызывает страх, оскопил брата Яромира и пытался удушить в бане младшего Ульриха, после чего изгнал вместе с их матерью из отчества. Правя один, как достойный кары василиск, он стал сверх меры притеснять народ. Тот, не имея возможности долее терпеть тяжесть подобного преступления, тайно призвал из Польши Владивоя, чье имя переводится как «власть войска». Ядовитого аспида, обходившегося со своими, невзирая на законы, и, низложив того василиска, то есть Болеслава, поставил его (Владивоя. — В. Г.) на место последнего, единодушно избрав по причине родственных связей и благочестия. О нем я скажу одну невероятную вещь, которой не следует подражать никому из христиан, а именно: он и часу не мог провести без выпивки». (18, 84)
Изгнанники названы соправителями и наследниками. В Чехии, похоже, повторилась обычная для того времени картина. Умирая, Болеслав II разделил страну между сыновьями. По старославянскому праву власть в роду передавалась от старшего брата к младшему. Наследником Болеслава III должен был стать Яромир, Яромиру — наследовать Ольдрих-Ульрих. Поэтому с Яромиром и обошлись так жестоко, оскопив его. Старший из братьев попытался водворить в Чехии единодержавие.
Избавившись от Болеслава, чешская знать не стала возвращать в страну кого-либо из его братьев. В Чехии антинемецкие настроения к тому времени достигли такой силы, что даже недовольные политикой князя мятежники предпочли призвать на престол поляка, а не наследников чешской княжеской власти от немки.
Хронист считал, что Владивой был призван из Польши. Перед нами польский княжич — один из сыновей Мешко I. Но Титмар не называет его имя среди потомков Мешко:
«А потом изложу оставшиеся недосказанными деяния Мешко, славного польского князя, о котором по большей части уже шла речь в предыдущих книгах. Он взял себе благородную супругу из Чехии, сестру господина Болеслава (Болеслава II. — В. Г.), образ жизни которой вполне соответствовал ее имени. Ведь по-славянски ее звали Добрава, что в переводе на немецкий означает «Добрая»…
После этого добрая мать родила сына, совсем на нее не похожего и ставшего погибелью многих родительниц. Она назвала его именем своего брата — Болеславом. Еще, будучи в ней, он обнаружил свою скрытую злобу, буйствуя в ее чреве, что будет мной показано в последующем.
После смерти его матери отец, вопреки церковным правилам, взял в жены дочь маркграфа Дитриха, бывшую тогда монахиней монастыря Кальбе. Звали ее Ода,и велик был ее проступок…
Она родила мужу трех сыновей — Мешко, Святополка, с великим почетом живя там вплоть до его смерти». (18, 66-67)
У Добравы назван один сын, у Оды — трое, но приведено всего два имени. Исследователи предполагают, что третьим неназванным сыном был Влодовей, имевший второе имя Ламберт. (18, 218) Основание этому мнению дали сведения польского документа «Дагоме юдекс»:
«Также во втором томе при папе Иоанне XVчитаем, что Дагоме, судья, и Ота, Сенаторка, и сыновья их Мешко и Ламберт… передали святому Петру целиком один град (государство), который называется Схигнесне, со всеми его окрестностями». (20, 28)
Далее описаны границы Польши. Схигнесе — Гнезно, столица Польши. Перед нами рассказ о передаче Польши под протекцию римского папы, в пользу которого был введен специальный налог с населения. «Дагоме юдекс» был составлен во время правления Мешко I (скончался в 992 году) и римского папы Иоанна XV (985 — 996). Согласно документу, Мешко I, названный Дагоме (христианское имя «Дагоберт»), и его жена Ода, названная Отой, имели двух сыновей Мешко и Ламберта. Ламберта отождествляют с Ламбертом, епископом Кракова в 996 – 1014 годах. (20, 28-29)
Сравнение известий открывает две возможности. Либо сыновей у Оды было двое, и Святополк имел крестное имя Ламберт, либо к моменту составления «Дагоме юдекс» Святополка не было в живых, а Титмар почему-то не назвал третьего сына — Ламберта.
Владивоя пригласили на чешский престол по причине родственных связей. Сыновей Оды с чешским правящим родом практически ничто не связывало. Приглашение полуполяка-полунемца на чешский престол при наличии законных претендентов маловероятно. Иное дело сын Добравы, приходившийся покойному чешскому князю племянником, а только что изгнанному правителю — двоюродным братом.
Титмар относился к Болеславу I Великому с большой неприязнью из-за того, что тот был опасным врагом немцев. Добрава скончалась во время родов. (18, 218) Если бы она скончалась во время родов Болеслава, Титмар не преминул бы поставить ему в вину гибель матери.
Согласно Козьме Пражскому, Добрава умерла в 977 году. (9, 69) Болеслав первый раз женился около 984 года. (18, 218) Следовательно, родился он задолго до кончины матери. Свадьба Добравы была в 966 году. Поэтому годом рождения Болеслава следует признать 967. У Добравы, помимо Болеслава, был еще один ребенок — Владивой, во время родов которого она скончалась.
У Титмара относительно Владивоя возникли сложности. Он, было, решил, что будущий чешский князь — сын Оды, но записать его имя третьим в перечне ее детей не осмелился. Все говорит за то, что Владивой был сыном Добравы, но уже не все современники могли с уверенностью назвать имя его матери.
Мешко I женился на Оде в 978 году, когда Владивой был еще грудным младенцем. Воспитываться он должен был в семье мачехи, вместе с ее двумя сыновьями — Мешко и Святополком-Ламбертом. Отсюда и сложности в определении матери Владивоя.
В 1002 году чешская знать тайно призвала Владивоя на княжение. В ноябре 1002 года он сумел заручиться поддержкой германского императора и вроде бы прочно уселся на троне. Но правление нового князя продолжалось недолго. Сообщение о его смерти Титмар поместил между событиями 2 февраля и 28 марта 1003 года. (18, 86-87) Еще до 28 марта Болеслав Рыжий прогнал призванного из Германии Яромира. Поэтому кончину князя следует отнести на начало февраля.
После Владивоя Чехия погрузилась в смуту. За короткий срок на ее престоле побывали Яромир, Болеслав III Рыжий, Болеслав I Великий и вновь Яромир. Все они были живы много лет спустя после описываемых событий. Во всем западном славянстве около 1004 года известна смерть только одного правителя — Владивоя.
В начале 1003 года в Праге в возрасте 25 лет неожиданно скончался Владивой, сын Добравы, а на Руси под 6512 годом зафиксировали гибель Андриха Добрянковича Храброго. Отчество Добрянкович он мог получить в честь матери Добравы. Такие случаи именования по матери известны в славянской истории. Для чехов было более важным, что Андрих — потомок их княжеского рода, а не польского. В чешской среде его могли именовать по матери, отличая от сыновей Мешко I и Оды.
Андриха Добрянковича следует отождествить с Владивоем. Чешский князь Болеслав I Грозный выдал свою дочь Добраву за польского князя Мешко I. Под воздействием уговоров супруги в 966 году Мешко принял христианство. Будущий польский князь Болеслав, сын Добравы, был назван в честь ее отца, а не брата, так как во время рождения отец еще правил Чехией. В честь брата был назван второй ее сын Андрих, появившийся на свет тогда, когда чешским правителем стал уже Болеслав (Андрих) II.
По весеннему счету лет гибель Андриха-Владивоя пришлась на предыдущий календарный год. В этом случае летописная дата его гибели будет основана на мартовской «эре 5510 года».
В статье 6512 года Никоновской летописи соединены разновременные сведения. Печенежская война и кончина Андриха Добрянковича относятся к 1002 году. Заключение инока Андреяна в темницу и звездные знамения — к 1004 году. Гибель Темира следует связать с раздорами среди печенежской знати в 1004 году после тяжелого поражения под Белгородом. У Татищева рассказ о Темире-Тимаре непосредственно следует за описанием звездных знамений. Какой-то сводчик Никоновской летописи добавил сообщение об Андрихе, которое разъединило описание событий 1004 года.
Русские летописи проясняют причину гибели молодого правителя Чехии. Против него был составлен придворный заговор, в результате которого князь был отравлен. Заговорщики призвали Яромира и Ольдриха. Следовательно, отравители действовали в пользу детей баварки Эммы. Титмар:
«Когда между тем умер князь Владивой, чехи, побуждаемые раскаянием, призвали обратно названных выше братьев, изгнанных вместе с матерью». (18, 86)
Далее в события вмешался Болеслав I Великий:
«Болеслав, правитель Польши, собрав отовсюду войско, вторгся и, вторично изгнав их (Яромира и Ольдриха. — В. Г.), возвел своего изгнанного тезку в прежнее его достоинство. А сам вернулся домой, глубоко скрывая свои коварные замыслы. Ведь он, зная, что двоюродный брат его жестоко отомстит инициаторам своего изгнания, надеялся при удобном случае сам занять этот пост. Что и случилось.
Ведь, когда Болеслав Чешский заметил преданность своего народа проклятому обычаю (язычеству. — В. Г.), он с большим спокойствием усилил свое нечестие ради разрыва мирного соглашения, клятвенно им утвержденного. Собрав в каком-то доме перед собой всех лучших людей, муж кровожадный и коварный, недостойный прожить остаток отпущенных ему дней, сначала собственной рукой поразил мечом в голову своего зятя, а затем, вместе с сообщниками своей злобы, перебил и прочих безоружных. И это в святой 40-дневный пост!
Оставшийся народ, сильно напуганный этим, тайком отправил к Болеславу Польскому послов, которые объявили ему о тяжести совершенного преступления и просили его избавить их от страха перед будущим. Он, охотно это выслушав, тотчас же потребовал, чтобы тот (Болеслав Чешский. — В. Г.) с немногими людьми пришел к нему в некий замок для переговоров с глазу на глаз о делах, касающихся их общей выгоды.
Младший Болеслав, тотчас же дав согласие на это, прибыл в условленное место и сначала был им с любовью принят. Но на следующую ночь ему выкололи глаза, чтобы он никогда больше не мог совершать такое над своими или не мог там более править. Он был задержан вассалами (Болеслава) и отправлен в долгое изгнание.
На следующий же день (Болеслав Польский), тотчас же поспешил в Прагу, был введен (в нее) жителями, которые всегда радуются новой власти, и единодушно объявлен государем». (18, 86)
Болеслав I Великий помог чехам избавиться от свирепого владыки взамен на признание себя чешским князем. Но ему не удалось объединить два славянских государства. Немцы, опасаясь роста славянского могущества, собрали военные силы и в следующем году после упорной борьбы вытеснили поляков из Чехии.
Во главе инициаторов изгнания Болеслава Рыжего был его зять, которого во время расправы убили первым. Следовательно, к призванию Владивоя была причастна племянница Добравы, которая посчитала, что кандидатура ее двоюродного брата на троне предпочтительней, чем родного.
У Козьмы Пражского под 1003 годом, в который произошло избиение чешских вельмож, есть запись:
«В лето от Рождества Христова 1003 убиты были Вршовичи». (9, 85)
Погибший княжеский зять принадлежал к могущественному роду Вершовичей. Болеслав Рыжий расправился с ним, его родней и приверженцами.
Вершовичи получили владения разгромленного в 995 году рода Славниковцев. Козьма Пражский в рассказе о возведении в 1037 году на чешский престол Бржетислава-Брячислава называет Вершовичей «беспутными сыновьями нечестивых отцов». (9, 97) Его информаторы питали неприязнь к этому роду. Практически также Козьма называет неких безымянных комитов, ставших виновниками гибели братьев Славниковцев:
«Так как в то время князь (Болеслав II Набожный. — В. Г.) не располагал своей властью, а был (во власти) комитов, то те по причине своей ненависти к Богу и будучи дурными сыновьями негодных отцов, стали творить плохое и несправедливое дело. В один праздничный день они тайно проникли в град Либице, когда братья св. Адальберта и воины града, как невинные овечки, слушали торжественную обедню, справляя праздник, и, как свирепые волки, напали на град. Они убили всех до одного мужчин и женщин, перед алтарем обезглавили четырех братьев св. Адальберта со всем их потомством. Город сожгли, улицы залили кровью. Нагруженные кровавой добычей и страшной поживой, комиты весело вернулись в свои дома. Так, в лето от Рождества Христова 995, в граде Либице было убито пять братьев св. Адальберта. Имена их такие: Собебор, Спитимир, Доброслав, Поржей, Часлав». (9, 72-73)
Безымянных комитов, истребивших Славниковцев, следует отождествить с Вершовичами, ставшими обладателями поместий уничтоженного рода. Выдающееся положение Вершовичей при дворе Болеслава II говорит о том, что они были близкими родственниками князя. Их могущество, несмотря на удары судьбы, сохранялось и позднее. Козьма Пражский вложил в уста Яромира при возведении на престол Брячислава такие слова:
«А тех, кто принадлежит Вршовцам — беспутных сыновей нечестивых отцов, внутренних недругов нашего рода, внутренних врагов, — ты сторонись, как грязного колеса, и избегай общаться с ними. Ибо они никогда не были нам верны.
Меня, невинного человека, своего государя, они сначала связали и подвергли различным насмешкам, а потом своей врожденной хитростью и коварными советами они добились того, что брат лишил меня, брата своего, зрения.
Всегда помни, сын мой, завет св. Адальберта, который, по причине совершенных (Вршовцами) жестокостей, своими святыми устами утверждал, что они трижды должны подвергнуться разорению, и подверг их проклятию в церкви. По воле Бога Вршовцы уже дважды подвергались наказанию. Пусть подвергнутся в третий раз, об этом позаботится судьба». Слушая слова (Яромира), (Вршовцы) ожесточились в сердцах, скрежетали зубами, как львы. Несколько дней спустя, Коган, о котором мы упоминали выше, подослал (к Яромиру) своего слугу. И когда слепец в ночной час очищал желудок в отхожем месте, ему в спину нож слуга вонзил и все внутренности его пронзил». (9, 97)
Яромир в рассказе выступает как чешский князь. Благодаря стараниям Вершовичей, Ольдрих приказал ослепить брата. Следовательно, Яромира свергли и ослепили, а чешским князем стал Ольдрих. В последний раз Яромир владел чешским престолом в 1033 – 1034 годах. (9, 263) Рассказ следует связать с этим его последним правлением. Если бы его ослепили ранее, то вряд ли бы в 1033 году ему удалось прогнать правившего в то время Ольдриха. Вершовичи помогли Ольдриху свергнуть Яромира, с которым были в смертельной вражде. Козьма, приурочивавший ослепление к началу правления Ольдриха, недостоверен. (9, 83)
Выше по тексту Козьма упоминает Когана в рассказе о событиях, последовавших за ослеплением Болеслава III Рыжего:
«Болеслав был схвачен и ослеплен. Людей, сопровождавших его, или умертвили, или посадили в темницу. Между тем и домашние недруги князя Болеслава, из ненавистного и коварного рода Вршовцев, стали творить мерзкие преступления, неслыханные испокон веков. Первым среди них, как бы главой и зачинщиком злодеяний был Коган, человек особенно преступный и самый худший из всех дурных людей. Этот (Коган) и его родственники, люди недобрые, придя с сыном князя, Яромиром, на охоту в местность Велиз, узнали из слухов о том, что произошло с князем (Болеславом) в Польше, и сказали: «Что ты за человечишко, что сам, будучи хуже морской травы, хочешь еще стоять над нами и называться господином. Неужели между нами не найдется человека лучшего, который был бы более достоин господствовать над нами?» О, злой разум, о, негодная душа! То, о чем трезвые люди думают, то пьяные делают. Ибо жестокость их усилилась от выпитого вина. И они напали на своего господина, раздетым повалили навзничь и грубо связали по рукам и ногам. Пригвоздив его копьями к земле, они стали прыгать через тело своего господина и играть в военные игры.
Один из слуг по имени Говора, увидев все это, поспешно бежал в Прагу:
И обо всем, что случилось, он князя друзьям рассказал.
Немедля он повел их на место безобразного зрелища. Когда те, что творили жестокую расправу, увидели стремительно приближающихся вооруженных людей, они, подобно летучим мышам, скрылись в лесу. Прибывшие застали князя полумертвым, жестоко искусанным мухами. Над голым телом его, подобно рою пчел, носилась туча мух. Люди развязали (князя) и, положив его на повозку, отправили в город Вышеград.
А слуге князя, его достойному всякой похвалы другу Говоре, была оказана такая милость: отовсюду на торгах через глашатая было объявлено, что как сам Говора, так и его потомки навечно зачисляются в ряды благородных и родовитых. Кроме того, ему было пожаловано звание ловчего, которое связано с владением двором Збечно. С тех пор и до сего времени, потомки (Говоры) владеют этим двором». (9, 80-81)
Козьма записал предание рода Говоры. Описание бурных событий 1002 – 1004 годов у хрониста полно неточностей и пропусков. Расправа над Яромиром в эпоху смуты состоялась до ослепления Болеслава III. По приказу старшего брата Яромира оскопили. Становится понятным, почему пленника раздели догола. Тучи мух слетелись на его окровавленное тело. Говоре удалось отбить своего покалеченного господина. После оскопления страдалец был летом 1002 года изгнан из Чехии. (18, 84) Позднее, когда Яромир стал чешским князем, он отблагодарил своего спасителя Говору.
Вершовичи дважды подвергались наказанию. В первый раз они пострадали во время резни, устроенной Болеславом III. Пришедший в 1004 году к власти Яромир должен был не только наградить своих соратников, но и устроить кровавую баню врагам, среди которых были оскопившие его Вершовичи. Это второе наказание и припомнил слепец в своей речи. Третье истребление Вершовичей произошло гораздо позднее — во время правления чешского князя Святополка I (1107 – 1109). На это событие намекал Козьма, составляя задним числом пророчество о трехкратном наказании.
В позднейшей легенде о страстях, которые претерпел Яромир, соединились реалии разновременных событий. Первая часть рассказа, в которой враги связали князя и, издеваясь над ним, устроили военные игры, соответствуют обвинениям Яромира в том, что перед ослеплением Вершовичи связали его и подвергли различным насмешкам. Вторая часть рассказа повествует о более жестоком истязании, после которого полумертвого и окровавленного князя едва отбили его друзья. Это — более раннее оскопление.
Коган в 1002 году возглавлял род Вершовичей и был из числа домашних князя Болеслава III, то есть княжеских родственников. Яромир в 1002 году начал претендовать на престол. Удобный для него момент захвата власти был в мае — июне, когда Болеслав отлучился из страны, помогая Генриху II взойти на королевский трон. Контекст рассказа свидетельствует в пользу того, что на момент оскопления Яромир был чешским князем. Похоже, что он удачно воспользовался благоприятным моментом. Слова Титмара Мерзебургского о том, что Яромир и Ольдрих стали соправителями и наследниками Болеслава, в свете данных Козьмы следует понимать как несколько зашифрованный рассказ о совершившемся перевороте. Болеслав и оставшиеся ему верными Вершовичи принимали не превентивные меры по отношению к конкурентам, а боролись с узурпаторами престола.
Коган, оскопив Яромира, действовал в пользу Болеслава, помогая избавиться от неожиданного победителя. Мы можем отождествить вельможу с мужем сестры Болеслава. Этот Коган погиб в 1003 году. Поэтому Коган, злоумышлявший на Яромира в 1038 году — сын более старшего Когана. Оба были причастны к бедствиям Яромира. Одноименность отца и сына привела к их ошибочному отождествлению.
В Чехии противоборствовали сторонники сближения с немцами и противники такого сближения. Противники опирались на поддержку славянских язычников. К этому радикальному крылу примкнул Болеслав III Рыжий, разорвавший вассальный договор с немцами и устроивший истребление христиан в Великий пост.
Сестра Болеслава III и ее муж Коган предложили компромиссный вариант и призвали князя со стороны. Пришелец был христианином, хорошо знал немецкую культуру, но не был связан с немцами родственными узами. Выбор оказался удачным. Владивой сумел поладить с немцами, а братские узы с правителем Польши подавали надежду на мирные отношения с северными соседями. Его главной опорой в стране были родственники по матери — то есть все та же сестра Болеслава и ее муж.
Упоминание Коганом морской травы проливает свет на происхождение его рода. Для речи жителей континентальной Чехии морская тематика не могла быть характерной. Но среди чешской знати были выходцы из иных земель. Матерью Болеслава I была лютичская княжна Драгомира. Козьма Пражский:
«У Борживоя родилось два сына: Спитигнев и Вратислав. Они были от дочери Славибора, правителя града Пшов, носившей имя Людмила. Когда Борживой мирно вступил на путь вечной жизни, ему наследовал Спитигнев. После его смерти княжеством завладел Вратислав. В жены он взял себе Драгомиру, женщину из сурового племени лютичей, из области Стодор. В отношении веры она была тверже скалы. Драгомира родила двоих сыновей: Вацлава, который был желанным Богу и людям, и Болеслава, братоубийцу, достойного проклятия». (9, 58)
Область Стодора находилась в районе современного города Бранденбурга, лежащего к западу от Берлина. С Драгомирой в Прагу должны были прибыть ее родственники. Зимой 927 – 928 годов земли лютичей-стодорян были захвачены немцами, что должно было усилить эмиграцию местной славянской знати в соседнюю Чехию. Владения лютичей простирались на севере до Балтийского моря, а сами они были отважными мореплавателями. Поэтому в устах лютичей морские выражения звучат естественно.
Вершовичи принадлежали к роду лютичских князей, породнившихся с чешским правящим домом. По Драгомире они были дальними родственниками чешских княжен, выданных замуж в Польшу и Русь. Будучи пришельцами, Вершовичи были верными сторонниками центральной власти и с охотой выполняли ее указания по истреблению старочешской знати, так как это позволяло заполучить ее земли. Для укрепления своего положения внутри Чехии Вершовичам было выгодно развитие дипломатических отношений с родственными им правящими домами соседних стран.
Сторонники среднего пути развития, потеряв, в устроенной Болеславом III резне вождей, были вынуждены пригласить на престол Болеслава I Великого, хотя такой шаг грозил Чехии потерей самостоятельности.
Из трагических событий чешской истории начала XI века в русских летописях почему-то выделена только гибель Владивоя-Андриха, не успевшего совершить что-либо значительное. Даже объединение Чехии и Польши под одним скипетром не было удостоено внимания. Это не единственная странность. В Мазуринском летописце в статье 6516 года читаем:
«В то же лета быша у Владимера тогда сильных мужей: первый Ян Усмошвец, второй Рогдай, иже можаше против треюсот ратных, третий Александр Попович, подобен тому же, четвертый Малпред Силный, пятый Андреох Добрянсков». (11,49)
Сильный муж, то есть богатырь, Андреох Добрянсков — явно Андрих Добрянкович Храбрый. В Никоновской летописи в статье 6510 года записано: «Преставися Мальвред Силный». (12, 68) Запись восходит к сообщению старших летописей о кончине чешской супруги Владимира Святого Мальфрид в 6508 году. В Никоновской же летописи в статье 6508 года читаем:
«Того же лета преставися Рогдай Удалой, яко наезжаше сей на триста воин, и плакася о нем Володимер, и погребе его с отцем своим митрополитом Леонтом». (12, 68)
В год кончины Рогдая Удалого, согласно старшим летописям, скончалась Рогнеда, имевшая имя, созвучное имени почившего богатыря. Умение противостоять в одиночку тремстам воинам вызывает сомнение. Обстоятельства похорон Рогдая также фантастичны. Его якобы оплакивали Владимир Святой и митрополит Леонт. Ничего не известно об оплакивании великими князьями и их митрополитами воинов. Рогдай же кроме этого известия нигде более не упоминается, хотя богатырь, столь колоссальной мощи, должен был бы запечатлеться в народной памяти и пополнить число былинных героев.
Судя по всему, под пером поздних сочинителей имена двух скончавшихся жен великого князя дали жизнь двум литературным персонажам — Мальвреду Сильному и Рогдаю Удалому. Матери детей Владимира Святого могли быть оплакиваемы великим князем и митрополитом.
Несмотря на сказочные элементы в летописных рассказах, из них следует, что Андрих Добрянкович причислялся к обитателям Киева. Причем первоначально упоминание о нем было связано с именем чехини Мальфрид, родственницы Андриха.
Мальфрид стала женой русского князя в правление Болеслава II. По возрасту она годилась чешскому князю не в дочери, а в младшие сестры. Так что Андриху Мальфрид приходилась родной теткой. У Болеслава II известно две сестры. Добрава была замужем за Мешко I, Млада была аббатисой женского монастыря, в котором жила под монашеским именем «Мария». (9, 64-65) Мальфрид могла быть третьей, неизвестной хронистам сестрой Болеслава. Но, судя по сходству имен, это была покинувшая монастырь Млада.
Можно восстановить летописный рассказ в том виде, какой был у него до того, как мирные женщины превратились в буйных богатырей. Краткое сообщение старших летописей о кончине в один год двух жен Владимира Святого был дополнен сообщением об удалом племяннике скончавшейся чехини, который с отрядом в триста воинов разбивал полки врагов:
«Преставися Мальфрид. Сильный (ее) нетий (племянник), Андрих Добрянкович Удалой, яко наезжаше сей на ны (то есть на врагов) с триста воин. Преставися Рогнед».
Переписчик принял рассказ за перечисление богатырей и, сократив его, записал:
«Преставися Мальфрид Сильный; Андрих Добрянкович; Удалой, яко наезжаше сей на триста воин, Рогнед».
Отряд в триста отборных рыцарей был для того времени грозной силой. Андрих, достигнув совершеннолетия, бежал на Русь к своей тетке и поступил на службу к Владимиру Святому. Он запомнился русам как храбрый воин, и они с сочувствием восприняли известие о его трагической гибели.
На Руси нашли приют будущий конунг Норвегии Олав Трюгвассон и будущий чешский князь Владивой. На чешский престол Владивоя призвали из Руси, и он отправился на поиски счастья во главе с закаленной в боях дружиной.
