Матерью датского короля Харальда Синезубого была Тюра по про­звищу Спасительница Дании. (31, 40) Считается, что прозвище она по­лучила за соединение всех датчан для постройки вала Даневирке, пере­гораживавшего Ютландский полуостров в южной его части. (7, 30) По дендрохронологическим данным, строительство вала началось в 737 году, то есть задолго до жизни Тюры. (18, 41) В основу преданий была положе­на одна из перестроек вала.

В разных вариантах переводов рунических надписей на камнях из дат­ского Эллинга, сделанных по повелению Горма Старого и его сына Ха­ральда Синезубого, имя королевы звучит как Тюра и Торви. (18, 45; 21, 30) Надпись, сделанная по приказу Харальда в Эллинге:

«Король Харальд велел сделать эти памятники по Горму, своему отцу, и по Торви, своей матери, тот Харальд, который завоевал себе всю Данию и Норвегию и крестил данов». (21, 30)

Харальд считал себя крестителем Дании, и это мнение закрепилось в истории. Его дочь Тюри родилась в 972 году, когда женой Харальда была славянка Тови. Тюри назвали в честь бабушки по отцу, так что она была первой дочерью у Тови от Харальда. Сыновья у этой королевской четы неизвестны, и Тюри следует признать её первенцем. Имя Тови — умень­шительный вариант имени матери мужа в варианте Торви. Славянская княжна получила свадебное имя в честь матери жениха. На родине она звалась иначе.

Золотой Харальд, последовав примеру своего дяди, отправился за славой и богатством на Русь. Скорее всего, Харальд Синезубый, как это делали иные скандинавские короли, выпроводил честолюбивого племян­ника из страны, тем более что мог опасаться мести за убийство его отца. Вернувшись на родину, Золотой Харальд стал вербовать сторонников для борьбы за власть, но его планы были выданы норвежским изгоем Хаконом Сигурдсоном.

Снорри описывает интригу Хакона, уговорившего Золотого Хараль­да напасть на прибывшего с визитом в Данию норвежского короля Харальда Серая шкура. Затем Хакон заручился королевским одобрением убийства Золотого Харальда. Харальд Серая шкура и Золотой Харальд погибли, а Хакон при датской помощи стал норвежским королём. Прои­зошло всё это через 15 лет после смерти норвежского короля Хакона До­брого, то есть в 975 году. (31, 105)

Сыновья Эйрика Кровавая секира нападали на Норвегию в 954, 958 и 960 годах. Военную помощь им оказывали короли Горм и Канут. Снорри причисляет Харальда Серая шкура к приёмным сыновьям и воспитанни­кам Харальда Синезубого. (31, 103‒104) Это не соответствует действи­тельности. Харальд Серая шкура стал королём в 960 году, а воспитанни­ком был не менее чем за 10 лет до этого. В 946 году Эйрик Кровавая секира был изгнан из Норвегии и прибыл в Данию. При датской помощи в следую­щем году он стал ярлом Нортумбрии. Харальда Серая шкура должны были отдать на воспитание в датскую королевскую семью в 946 году, так что его приёмным отцом был король Горм либо принц Канут.

В «Саге о Кнютлингах», со ссылкой на сагу о йомсвикингах, расска­зывается о том, как воспитатель Свейна Вилобородого Пальне-Токи при­шёл к нему во время восстания против Харальда Синезубого. (13, 235) Воспитателем Свейна Пальне-Токи мог стать не ранее конца 960-х годов и не позднее 984 года, когда Свейн стал совершеннолетним.

Дети Канута Любимца данов не могли появиться позднее 962 года и стали совершеннолетними не позднее 980 года. Золотой Харальд отпра­вился в странствия в 970 году, так что родился не позднее 952 года. Знат­ные скандинавы отправлялись в походы на поиски славы и денег вскоре по достижении совершеннолетия. Рождение Золотого Харальда следует приурочить ко времени около 952 года.

У Адама есть рассказ о просветителе северных стран Одинкаре Стар­шем:

«Передают, что Одинкар Старший, поставленный Адальдагом в Шве­цию, деятельно завершил там свою миссию среди язычников. Ибо он, как го­ворит нам предание, был святейшим и сведущим во всём, что касается Бога, мужем, и происходил из знатного датского рода. Поэтому он и смог легко убедить варваров в преимуществах нашей веры. Из прочих епископов древ­ность не знает никого, кто мог бы сравниться с ним по славе, кроме Лиафдага Рибенского, который, как говорят, был знаменит чудесами и проповедовал в за­морских краях, [то есть в Швеции и Норвегии]». (1, 43)

Описывая события 988 года, Снорри назвал братьями Сигвальда, то есть Пальне-Токи, Хеминга и Торкеля Высокого. (31, 119) Торкель Высо­кий был племянником Пальне-Токи и далее упоминается уже как Вагн. Братом Пальне-Токи был Хеминг. Он родился при жизни отца, иначе по­лучил бы его имя, так что появился на свет не позднее 961 года. Хеминг не участвовал в походе йомсвикингов 993 года, так что находился в это вре­мя вдалеке от родины.

Согласно более поздней традиции родственники скандинавской жены великого князя получали во владение Ладогу. Олова, жена Владимира Святого, вскоре после замужества умерла, но оставила сына Вышеслава, будущего новгородского князя. Знатные скандинавские родственники Вышеслава могли быть посредниками как в защите торговых интересов русских купцов, так и при наборе военных наёмников.

Из родственников Оловы в 993 году ладожским князем мог быть только Хеминг Канутсон, так как остальные мужчины Гвидовского рода участво­вали в нападении на Норвегию, а Одинкар Старший был священником.

Снорри так описывает предысторию битвы при Свольде:

«Конунг Свейн Вилобородый женился на Сигрид Гордой, как уже было напи­сано. Сигрид была злейшим врагом конунга Олава, сына Трюггви, и причиной было то, что Олав конунг нарушил договор с ней и ударил её по лицу, как было написано раньше. Она всячески подстрекала Свейна конунга вступить в бой с Олавом конунгом и говорила, что достаточный повод для этого уже то, что Олав лёг в постель с Тюри, его сестрой.

— И притом без вашего дозволения. Ваши предки не потерпели бы такого.

Сигрид часто говорила такие речи и добилась своими уговорами того, что Свейн конунг решил последовать её совету. И вот ранней весной Свейн конунг послал гонцов на восток в Швецию к Олаву конунгу шведов, своему пасынку, и Эйрику ярлу и велел сообщить им, что Олав конунг Норвегии собрался в поход и намеревался летом отправиться в Страну Вендов. Это сообщение сопрово­ждалось требованием: конунг шведов и ярл должны собраться в поход и плыть навстречу Свейну конунгу с тем, чтобы они вместе вступили в битву с Олавом конунгом.

Конунг шведов и Эйрик ярл были вполне готовы к такому походу. Они сразу же собрали множество кораблей в Шведской Державе и отправились с этим войском на юг в Данию и прибыли туда, когда конунг Олав, сын Трюггви, уже проплыл на восток». (31, 157)

Во время битвы при Свольде «Журавль», третий по величине ко­рабль флотилии Олава Трюгвасона, был очищен от экипажа. «Журавль» пропустили в открытое море, но затем захватили в жестоком бою. Не­смотря на численное превосходство кораблей заграждения, соратники пытались выручить Олава. В описании событий лета 1016 года Снорри приводит переговоры Олава Святого и Эрлинга Скяльгсона. Олав указал Эрлингу на то, что Эйрик Хаконарсон погубил людей Эрлинга больше, чем кто бы то ни был. (23, 199) С Эйриком Эрлинг мог сразиться только в битве при Свольде, так как иные их военные конфликты неизвестны. Корабли Эрлинга пытались прорвать заграждение, и их экипаж понёс тя­жёлые потери.

Скальды знают по именам предводителей шести кораблей из один­надцати: Индриди из Гимсара, Эрлинг Скьяльгсон, Сигвальд, Торкель Дюрдиль, Торкель Невья и Олав Трюгвасон. Кроме норвежцев в битве приняли участие славяне. Хальдор называет Эйрика убийцей вендов, а далее следует такая его строфа:

«Нагрянули венды

Отовсюду. Точат

Зубы великанши

Крышки Христ на рати

Волки рвали трупы,

Громко сталь бряцала,

Полководец бился,

А полки бежали». (23, 165)

Флотилия Эйрика разрезала строй кораблей Олава, и сразу же закипела битва. Цепь заграждения и «Великий змей» находились поблизости. За­чистка «Журавля» от экипажа свидетельствует о том, что этому кораблю удалось прорвать заграждение, но его окружили, как и «Великого змея», корабли противника, оторваться от которых и отойти к своим он не смог.

Малые корабли русов сковали основные силы цепи заграждения, их большие корабли шли на прорыв к «Великому змею». В проливе кипела схватка, и поле боя со сгрудившимися вокруг «Великого змея» судами смыкалось или почти смыкалось с полем боя у цепи заграждения.

Выныривая у самого днища судна в его носовой или кормовой части, человек был вне поля зрения находившихся на нём людей. Переныривая от судна к судну, можно было скрытно передвигаться. Трудность представ­лял только водный просвет между двумя основными группами кораблей. Внимание воинов у «Великого змея» было отвлечено представлением Кольберна, а бившимся с яростными тавроскифами норманнам было не до водной глади у себя за спиной. Олав и его спутники имели возможность добраться до русских кораблей. В подобной ситуации оказался и Торкель Высокий — он последним сошёл со своего корабля, но сумел спастись.

Хальфред пишет о ранении Олава стрелой. Снорри отмечает, что ког­да Олав подносил воинам охапку острых мечей, то из правого рукава кольчуги текла кровь. Он был ранен, но не тяжёло. Олава скальды при­знавали самым совершенным в физическом отношении из всех когда-либо живших в Норвегии людей. Такому удальцу даже при ранении в руку по силам было проплыть несколько сотен метров.

Выходец из Руси, посетивший Иерусалим, известен в Константино­поле. Новгородскому архиепископу Антонию принадлежит обширная повесть о его поездке в столицу Византийской империи, в которой под­робно описаны местные святыни. Посещение Константинополя произо­шло до того, как Антоний постригся в 1190-х годах. Об иерусалимском паломнике Антоний пишет так:

«А оттоле на уболе святаго Георгия святый Леонтей поп русин лежит в теле, велик человек: той бо Леонтей трижды в Иеросалим пешь ходил». (13, 101‒102)

Выражение «велик человек» имеет двойной смысл. Леонтий трижды совершил пешее паломничество в Иерусалим, что поражало людей того времени, но при этом основным значением выражения было обозна­чение большой величины тела святого. Паломник был богатырского сло­жения.

Уболом Антоний называл портик, то есть дорогу, обрамлённую по обоим сторонам рядами колонн, перекрытых плитами. Портики погречески назывались за их вытянутый вид «емболой», так что было ис­пользовано местное название, звучащее по-русски как «убол». (13, 145) Нетленные мощи русского попа Леонтия лежали в каком-то храме, нахо­дившемся близ исторического центра Константинополя на обрамлён­ной портиками улице св. Георгия.

Во время пребывания в Константинополе Владимир Святой главным храмом для своего воинства определил церковь Богородицы Халкопратийской. Причиной стало нахождение в церкви мощей апостола Иакова, брата Господня, небесного покровителя великого князя. Здесь произошло обру­чение царевны Анны и Владимира Святого, крещение его дружины. (10, 114) Н. П. Кондаков так описал местоположение этой церкви:

«И между тем не можем обойти молчанием одной мечети, построенной Синаном-пашёю и находящейся наискосок на северо-восток от Софии через эту улицу (с современными трамвайными путями. — В. Т.), несколько выше известных ворот Верховной Порты, или Министерства иностранных дел. Мечеть эта не обратила на себя внимание ни одного исследователя констан­тинопольских древностей, хотя лежит на бойком месте. Между тем в самой её конструкции ещё много смеси чисто мусульманского типа мечетей с позд­невизантийскими церквами, хотя купол, покрывающий почти всё здание, явно XVII‒XVIII столетия.

Минарет прислонён к юго-западному углу церкви. И если бы эта особен­ность и не указывала безусловно на перестройку мечети из древней церкви, то мраморный помост перед внешним западным портиком церкви и большая га­лерея из колонн, с северо-западного угла ведшая, очевидно, ко входу в гинекей, принадлежат, по нашему мнению, древности. На это же указывает и сообщён­ное нам директором музея в Джинили-Киоске — Ахмеди-беем сведение, что во дворе этой церкви среди разных мраморов найдена купель.

Готские наёмники в большом количестве появились в римской армии с III века. У Константина Великого во время основания Константинопо­ля служили 40 000 готов. Начавшееся в 375 году нашествие гуннов при­вело к переселению целых народов, хлынувших через Дунай в пределы Византии. Со времён Феодосия Великого (379‒395) готы наводнили ви­зантийскую армию, став её самой боеспособной частью. (26, 108‒112)

Готские вожди пополнили ряды столичной знати, и в их руках сосре­доточилось военное руководство. С 441 года главнокомандующим войск Востока, в которые входили отряды, расположенные на территории им­перии от Малой Азии до Египта, был полугот-полуалан Аспар. Аспар, его отец и сын, носившие одинаковое имя Ардавурий, достигали высокого звания консулов. Чтобы снискать популярность у константинопольцев,

Аспар построил в северной части города водоём-цистерну, получившую его имя. (26, 190)

Маркиан пришёл к власти благодаря поддержке Аспара и его готских воинов. Евнапий писал об эпохе Феодосия Великого: