На Аляску приходится больше 1% суши земного шара. Это почти деся­тая часть территории современной России и шестая — США. Передав Русс­кую Америку, Россия потеряла площадь большую, нежели занимают Испания. Португалия, Франция. Италия и Швейцария вместе взятые. Уступка таких масштабов — событие эпохальное. Тем более, что для России это был пер­вый случай отказа от земель без разгрома на войне.

У глобальных событий не бывает какой-нибудь одной причины. Поэто­му всегда есть опасность принять за главное одно из второстепенных обстоятельств. Когда же существует предвзятость, то не обращают внима­ния на главное и второстепенное, а выбирают то, что надо. Так произош­ло и с объяснениями по поводу злополучной продажи.

Российская официозная печать того времени назвала состоявшуюся сделку «очень умным» соглашением, заключенным правительством. Впрочем, соглашение это оказалось настолько умным, что даже его защитники были вынуждены заметить: «Важность настоящей сделки не будет понята сразу».

Столь непривычный для официоза пессимизм был вызван общественной реакцией. Демократы того времени назвали ее «воплями дюжинного патрио­тизма». На самом деле воплей не было. Как раз наоборот. Русское об­щество было ввергнуто в шок. По горячим следам вышло несколько корот­ких заметок, а затем на долгие десятилетия воцарилось гробовое молча­ние. Только в 1939 году из-под пера Семена Окуня вышла первая крупная работа, посвященная «умному соглашению». Эту тему развили А. Нарочницкий (1956) и М. Белов (1967), давшие развернутую и объективную оценку былым событиям. Народному же сознанию нанесли столь глубокую травму, что оно просто отказалось верить в реальность всего произошедшего. Это и породило легенды, подобные легенде о Екатерине.

В чем же заключалась та изощренная мудрость, до которой так и не смогли подняться тупые русские патриоты? Оказывается, передача Аляски должна была превратить США в надежнейшего союзника России. Это-де об­легчило бы положение русской дипломатии в Европе и Азии.

Соединенные Штаты в ту эпоху были еще второстепенной державой. Ничем существенным ни облегчить, ни затруднить нашего положения в Ев­разии они были не в состоянии. Между США и Россией в целом были дру­жественные отношения и до 1867 года, и после него. Но каким-то особо надежным союзником эта страна так и не стала. Сотрудничество определя­лось совпадением геополитических интересов, наличием общих врагов, экономическими связями. Некогда заключенная сделка на фоне этих обсто­ятельств играла второстепенную роль, если принималась во внимание во­обще.

Разгадка наступила позднее, когда на американские миллионы были снаряжены отряды революционеров. После достопамятного октября 1917 го­да эти революционеры перестреляли как собак потомков мудрого прави­тельства 1867 года. Хоть и не сразу, но слова официальной газеты о важности совершенной сделки сбылись. Ведь богатство США в немалой сте­пени прирастало за счет природных ресурсов Аляски.

Смехотворность надежд на какую-то интимную близость с заокеанской соседкой выявилась сразу же, как только царь поставил свою подпись под договором. По этой причине более широкое хождение получило другое объ­яснение. Карл Маркс узрел, что российское правительство специально от­дало Аляску, которая, по его мнению, «не стоит ни цента». Благодаря этому ловкому ходу для Соединенных Штатов будто бы облегчился захват Канады, бывшей в ту пору английской колонией. Именно так русские якобы решили досадить обнаглевшей Англии. «Вот где собака зарыта!» — тор­жествующе вскричал классик марксизма-ленинизма.

Основатель пролетарского интернационализма к этому времени 18 лет прожил в Лондоне и как истый англичанин во всем видел угрозу Британс­кой империи. Что касается его выражения «ни цента», то в самые первые годы США извлекли из Аляски многомиллионные прибыли и с лихвой окупили понесенные затраты. Досадить Англии также не получилось. Канада так и не была захвачена.

Мнение Маркса господствовало в советской науке. С приходом демок­ратии победила другая точка зрения. Как же объясняют стародавние собы­тия сменившие интернационалистов космополиты? Один из них, Болховити­нов, издал специальную монографию. Главная суть его исследования сос­тоит в том, что инициатором продажи Аляски было царское правительство. Оно чуть ли не силком навязало ее Америке и, по мнению автора, сделало благое для всех нас дело. Какой пример для подражания!

Наши доморощенные гуманисты сами, как известно, ничего не приду­мывают. Не исключение и Болховитинов. Он повторяет старое мнение аме­риканских историков. Те изначально считали, что безмозглое российское правительство не знало о залежах меди, угля, золота на Аляске. Вот оно-то через подкуп американских политиков и всучило Русскую Америку США. Бедные же американцы долго и упорно отбивались от этого чрезмерно щедрого дара, но под конец сдались.

Справедливости ради с американской характеристикой нашего прави­тельства согласиться никак нельзя. В нем имелись предатели русских на­циональных интересов, но дураков практически не было. К моменту подпи­сания договора мы имели отчетливое представление о потенциальных бо­гатствах Русской Америки, да и его заключение происходило совсем по-другому.

У продажи века была своя длинная предыстория. Что же подготовило потерю Аляски? Главная причина — нерусский характер российской власти.

Правители России были традиционно влюблены в Западную Европу и поэтому не придавали большого значения не только американским владени­ям, но и Сибири, и Дальнему Востоку. Между тем эти области — главный источник жизненного пространства для русского народа. Восточные регио­ны были превращены в сырьевой придаток — оттуда много брали, но мало что давали взамен. Сегодня русских изгоняют с юга и запада. Еще одна «перестройка», еще одно поколение предателей — и нас вышибут из Евро­пы. Но нищая и слабо освоенная Сибирь всех принять не сможет.

После реформ Петра I российские дворяне превратились в каких-то полуфранцузов. Вместо того чтобы заниматься обустройством своих зе­мель, мы растрачивали силы в бесконечных походах в западноевропейские страны. Сами же при этом ничего, кроме призрачной славы, не получали. Потом начиналась какая-нибудь Крымская война. «Традиционные союзники», такие, как Австрия и Пруссия, от нас отворачивались, и нам преподно­сился урок на тему: «Не лезь, Дунька, в Европу». Амбиции императоров, возомнивших себя вершителями европейских дел, стоили нам дороже Батыева нашествия.

Западноевропейцы традиционно всех, кроме себя, причисляли к недо­человекам. Именно они уже в эпоху капитализма возродили работорговлю. Земли восточных славян практически не знали рабства. Но как только дворянство вкусило плодов «западного просвещения», в России установи­лось жесточайшее крепостничество. Потомков штурмовавших некогда Царь-град русов утонченные поклонники Вольтера и Руссо гуртом обменивали на французские панталоны.

Крепостничество сковало народные силы. Если на западе крестьяне пухли с голоду от малоземелья, то на востоке освоение территорий сдер­живалось катастрофической нехваткой хлебопашцев.

Лучшие умы России понимали значение Аляски. В 1803 году канцлер Румянцев настаивал на том, что необходимо заселить Русскую Америку, возвести в ней города, развить промышленность и торговлю, построить фабрики и заводы, работающие на местном сырье. В 1806 году Резанов взывал: «Нужно поболее приглашать туда русских». Но дворяне цепко дер­жались за своих рабов.

В 1808 году Сенат не только промышленникам отказал в праве пере­селения крепостных крестьян на Аляску, но и освободившимся от крепост­ной неволи людям запретил в ней селиться. Боялись, что слишком много народа уйдет из дворянских вотчин. В результате русское население Аме­рики прирастало чрезвычайно медленно. Это главным образом и определило слабость наших позиций на заокеанских землях. Были и другие обстоя­тельства. позднее облегчившие заключение сделки.

Трудности с вербовкой работников и общая атмосфера того времени привели к тому, что и на Аляске установилось нечто похожее на крепост­ничество. На алеутов была возложена повинность бесплатно заготовлять меха для Российско-Американской компании. Хотя их положение и нельзя было сравнить с положением тех же негров на плантациях белых американ­цев. но русское правление это украшает мало.

Наши первые кругосветные экспедиции начала XIX века составляют гордость России. Первую кругосветку возглавлял Резанов. Плавания обо­гатили науку, расширили наш кругозор. Океанские просторы стали прек­расной школой для российских моряков. Между тем это были не государс­твенные, а сугубо частные предприятия. Кругосветки снаряжались Рос­сийско-Американской компанией для сугубо прозаических нужд — снабжения аляскинцев. Научные и другие задачи решались попутно.

Дорогостоящие плавания вокруг света были для компании тяжелым бременем. В те годы, когда проблемы снабжения удавалось решить пос­редством торговли с соседними странами, ее экономическое положение за­метно улучшалось. Но это была не самая крупная статья расходов.

Созданная чиновниками Российско-Американская компания получилась детищем громоздким и прожорливым. Так, если на снабжение поселений Русской Америки с 1808 по 1820 год было истрачено 2 млн. 317 тыс. руб­лей, то на содержание главного правления компании в Санкт-Петербурге — 4 млн. 696 тыс. рублей, то есть в два с лишним раза больше.

У истоков компании стояли купцы. Позднее их оттеснили от управле­ния делами. На смену пришли люди далекие и от пушного промысла, и от торговли. Например, на должность главного правителя поселений в Амери­ке после 1818 года ставили только морских офицеров. Постепенно вывет­рился и сам дух дерзаний, беззаветного служения России. Последний пра­витель поселений князь Максутов был попросту перекуплен американцами. После продажи Аляски он с рвением помогал новым хозяевам. Естественно, что все это не способствовало процветанию. Во всем царила косность, технология выделки пушнины десятилетиями не совершенствовалась. В свою очередь плохо выделанные меха с трудом выдерживали конкуренцию на ми­ровом рынке и годами валялись на складах. Порою из-за затоваривания сжигались целые партии.

Немалый вклад в ухудшение экономического положения компании вно­сила бездеятельность правительства. Но когда оно начинало действовать, становилось и того горше.

Все управление Аляской осуществлялось за счет компании. Она охра­няла рубежи страны, обучала алеутов, изучала территорию, содержала церковную миссию, занимавшуюся проповедью христианства среди туземцев. Но иногда собственных сил не хватало. Особенно это касалось браконьер­ства и незаконной торговли. Компания запрещала на своих землях торгов­лю водкой. Чтобы сохранить численность животных на промыслы был введен целый ряд ограничений. Иноземцы же, вторгаясь в наши воды, истребляли все подряд, спаивали индейцев и скупали у них меха по дешевке.

Можно было бы пустить для острастки на дно пару-тройку судов зар­вавшихся бизнесменов. Но из Петербурга вместо действенной помощи по­стоянно шли одни строгие предупреждения — «никаких конфликтов». Нако­нец в 1824 году последовало высочайшее решение. Царь подписал конвен­цию, подготовленную министром иностранных дел Карлом Нессельроде. По ней иностранцам теперь уже официально разрешалась свободная торговля и рыбная ловля по всему побережью Аляски. Положение компании было подор­вано еще больше. Позднее, под нажимом этого же злого гения российской дипломатии, Российско-Американская компания передала в аренду своему английскому конкуренту лучшие участки побережья Аляски.

К началу 40-х годов XIX века американские китобои опустошили юж­ную часть Тихого океана. Тогда сотни кораблей ринулись в наши воды. Правительство, как всегда, молчало. Северные моря были отданы на поток и разграбление. Русские стали свидетелями хищнического истребления ки­тов. За 14 лет с 1848 по 1861 год только из Охотского моря было выве­зено китового жира и уса на 130 миллионов долларов. Одной чистой при­были от промыслов, главным образом в наших водах, китобои получали по 10 миллионов долларов ежегодно.

Для коренных жителей побережья Аляски развернувшееся побоище обернулось трагедией. Киты были главным источником их пищи. Беды, об­рушившиеся на аборигенов, сказывались и на компании.

Несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, компания сносно существовала, выплачивала своим акционерам дивиденды. В апреле 1866 года царь одобрил решение Государственного совета о продлении ее при­вилегий еще на 20 лет. Никто не подозревал, что через какой-нибудь год Русская Америка будет потеряна.