Мы от рода рускаго съли и гостье, Иворь, солъ Игоревъ, великаго князя рускаго, и объчии ели: Вуефастъ Святославль, сына Игорева; Искусеви Ольги княгини; Слуды Игоревъ, нети Игоревъ; Улебъ Володиславль; Каницаръ Передъславинъ; Шихъбернъ Сфанъдръ, жены Улебле; Прасьтенъ Туръдуви; Либиаръ фастовъ; Гримъ Сфирьковъ; Прастенъ Акунъ, нети Игоревъ; Кары Тудковъ; Каршевъ Туръдовъ; Егри Евлисковъ; Воистъ Воиковъ; Истръ Аминодовъ; Прастенъ Берновъ; Ятвягъ Гунаревъ; Шибридъ Алданъ; Колъ Клековъ; Стегги Етоновъ; Сфирка; Алвадъ Гудовъ; фудри Туадовъ; Мутуръ Утинъ; купец Адунь, Адулбъ, Иггивладъ, Олебъ, фрутанъ, Гомолъ, Куци, Емичъ, Туръбидъ, фуръетенъ, Вруны, Роалдъ, Гунастръ, фрастенъ, Игелъдъ, Туръбернъ Моны, Руалдъ, Свень, Стиръ, Алданъ, Тилен, Апубьскарь, Вузлевъ, Синки, Боричь, послании от Игоря, великаго князя рускаго, и от всякоя княжья и от всехъ людий Руския земля. (5,221‒222)

Сюда нужно добавить Рюрика с братьями Трувором и Синеусом, воевод Рюрика Аскольда и Дира, воеводу Игоря и Святослава — Свенельда, полоц­кого князя Рогволода и т.д. Несколько имен упоминает Лев Диакон в описании войны Святослава с византийцами.

Большинство этих личных имен имеют явно неславянское происхожде­ние, и ближайшие аналогии им обнаруживаются у скандинавских народов, как, например:

Рюрик — Хрурикр, Хродрик;

Трувор — Тхруготис, Тругер;

Олег — Хельги;

Игорь — Ингварь;

Гунар — Гуннар;

Дир — Дури;

Аскольд — Хаскульд;

Свенельд — Свейналдр;

Фрелаф — Фрилейфр. (8,123‒130)

Такое сходство позволило Томсену подытожить:

...почти все Русы высокого или низкого звания, упоминаемые в летописях в течение первого столетия русской истории, носят чисто скандинавские имена. (8,65)

Весьма важное сообщение находим у византийского императора Конс­тантина Багрянородного. Описывая днепровские пороги, он приводит их названия на двух языках — на «росском» и славянском. Росские: Эссупи, Улворси, Айфор, Варуфорос, Леанти, Струкун. Славянские: Эссупи, Остров-унипраг, Геландри, Неясыть, Вульнипраг, Веруци, Напрези.

В результате этимологических изысканий было довольно убедительно показано, что «росская» группа названий и Геландри из славянской группы имеют скандинавское происхождение, и даже точнее — шведское. (5,212) Что позволило, в свою очередь, сделать вывод о том, что русский язык первоначально был одним из скандинавских наречий.

Древнейшее свидетельство, которым располагают норманисты, — извес­тие «Бертинских анналов». Данная средневековая хроника пользуется пол­ным доверием у историков из-за высокого качества содержащейся в ней информации. Эти анналы сообщают о людях прибывших вместе с греческим посольством к германскому императору в Ингельхейм-на-Рейне в 839 г.:

...которые утверждали, что они, то есть народ их, зовутся рос... По их словам, они были направлены к нему царем их, называе­мым хаканом, ради дружбы. (5,95)

Император, выяснив причины их прибытия, установил, что «они прина­длежали к народу свеонов», т.е. шведов, и высказал подозрение, не прибыли ли они скорее с разведывательными целями, чем для установления дружбы.

Относительно титула «хакан», которым шведы-росы именовали своего правителя, имеется еще одно сообщение. Из дипломатической переписки (871 г.) двух императоров — Людовика Немецкого и константинопольского Василия — явствует, что по византийскому протоколу титул «хакан» при­надлежал верховным правителям авар, хазар и норманнов, так как в сохра­нившемся послании Людовика читаем:

Нам неизвестно, чтобы вождя авар, хазар или норманнов или князя болгар звали хаканом, но королем или государем болгар. (5,195)

Общее мнение современных историков состоит в том, что под хаканом норманнов в данном случае понимается киевский князь, тем более, что в середине XI века киевский митрополит Илларион в своем «Слове о законе и благодати» писал:

Похвалим же и мы по силе нашей малыми похвалами... великаго кагана нашеа земля Владимера... (5,195)

Каганом называли не только Владимира (ум. 1015 г.), но и киевского князя Ярослава (ум. 1054 г.).

Весьма интересное сообщение находим у епископа итальянского города Кремоны Лиутпранда. Лиутпранд дважды был в Константинополе. Первый раз между 948 и 950 гг., будучи послом от короля Беренгара II, второй раз пробыл четыре месяца в 968 г. в качестве посла от императора Оттона I. В одном месте своего рассказа он перечисляет народы, живущие к северу от Византийской империи, и упоминает между ними русов, которых, как утверждает епископ, «мы называем другим именем — Норманнами». В другом месте Лиутпранд дает описание неудачного похода князя Игоря в 941 г., ссылаясь на своего отчима, также бывшего в качестве посла в Константи­нополе и видевшего своими глазами, как были обезглавлены русские плен­ные, а о русах сообщает:

На севере живет народ, который Греки по причине его наружнос­ти зовут Русью, мы же по положению его родины Нордманнами. Царем этого народа был Ингер, который пришел к Константинополю более, чем с тысячью кораблей. (3,43‒44)

Норманисты, которые провели анализ средневековых источников, на­стаивают на том, что имя «норманны» в средние века служило для специ­ального обозначения скандинавов, в особенности когда те появлялись в качестве викингов.

Не менее важное известие встречаем у Ахмеда аль-Я'куби ал-Катиба, писавшего вскоре после 390 г.:

На запад от города, называемого ал-Газира, (лежит) город, называемый Исбилия (Севилья), (расположенный) на большой реке, которая есть река Кордовы. В тот город вошли в 229 г. (343/334 гг. н.э.) поганые (ал-Маджус), называемые ар-Рус, (которые) захватили (пленных), грабили, жгли и убивали. (5,29)

Из других источников известно, что в 344 г. берега Испании подвер­глись нападению норманнов.

Продолжатель Феофана при описании похода Игоря 941 г. называл их росами-дромитами, «которые из рода франков». (5,210) Определение «фран­ки» не очень конкретно и позволяет трактовать себя двояко: либо как обозначение принадлежности к германским народам, либо как искаженное название имени варягов, что в нашем случае не имеет значения. Называет русов дромитами Псевдо-Симеон, говоря о событиях ок. 904 г. (7,147)

Большое значение норманисты придавали знаменитому нападению руси на Константинополь в 360 г., известному как из летописей, так и из византийских источников. Дело в том, что хронист Иоанн Диакон (кон. Х — нач. XI в.) без определенной даты, но в связи с событиями около этого года писал:

...в это время Норманны осмелились напасть на Константинополь на 360 кораблях; но не будучи в состоянии нанести вред самому непобедимому городу, они храбро повоевали его предместья, перебили народа, сколько могли, и затем с торжеством вернулись домой. (3,42)

Имеется ряд этнографических сближений русов и скандинавов. В опи­сании арабских авторов русы одеты в короткие куртки, кафтаны с золотыми пуговицами, шапки, плащи, широкие шаровары до колен, гетры (Ибн-Русте, Гардизи, Ибн-Фадлан). На поминальных камнях острова Готланда, на Бал­тийском море, изображены воины в широких, подвязанных под коленом штанах, напоминающих шаровары русов. (4,23)

Арабскими авторами и Львом Диаконом у русов отмечен обычай брить бороду, что также находит соответствие в скандинавских изображениях (резьба в Озенберге). (4,23)

Ибн-Фадлан, побывавший в 922 г. на Волге и видевший там русов, описывает похороны руса, сожженного в ладье. (3,144‒145) Захоронение с сожжением в ладье типичный скандинавский обычай, у других народов не встречаемый. Он же сообщает о том, что русы умывались, пользуясь одной общей лоханью. Этот обычай чужд славянам и опять же характерен для германских народов. (4,23) Ибн-Русте знает, что русы не любили конного боя. И в сагах верхоконные воины спешивались перед боем. (4,23)

Исключительное значение норманистами придается названию Швеции и шведов в финских языках — Ruotsi, на которое обратил внимание еще в XVIII веке Тунман. Получается следующая схема: славяне, встретившись в своем движении на север Европы со шведами, заимствовали для их обозна­чения имя, уже бытовавшее в среде финских народов, познакомившихся со скандинавами ранее. Шведы, поселившиеся в Восточной Европе, приняли это имя в форме «русы» в качестве самоназвания, и по мере расширения нор­маннского государства и роста его могущества имя русов становилось все более и более известным в мире.

Каким образом у финнов и других родственных им народов появилось слово «руотси», имеется много предположений, но наибольшую силу в настоящее время получила версия о происхождении этого имени от сканди­навского слова «родер», т.е. «гребцы». От него произошла форма «роде», которая уже в виде «ротс-руотс» закрепилась в языках восточноевропей­ских туземцев. Гребцами-руотсами, по мнению сторонников этого мнения, звали не только гребцов, но и вообще всех воинов, которые приплывали на ладьях из Скандинавии.

Многократно предпринимались попытки обосновать скандинавское про­исхождение законов и установлений, содержащихся в памятнике древнерус­ского права — «Русской правде». (9,43) Дошедшие до наших дней саги скандинавских народов повествуют о викингах, совершавших победоносные походы в глубь Восточной Европы, об их службе при дворе киевских князей и константинопольского императора.

Этим, собственно говоря, почти и исчерпываются известия из пись­менных источников, которые норманистами трактуются как аргументы в защиту их теории. Имеется еще три группы сведений, используемых норма­нистами. Это данные археологии, языка и топонимии. Правда, все они представляют собой скорее косвенные, чем прямые доказательства, но не упомянуть о них, видимо, будет неприлично.

Ведь если мы, к примеру, не найдем на территории Киевской Руси археологических материалов, свидетельствующих о присутствии скандина­вов, то это еще не значит, что их там не было. Нередки случаи, когда достоверно известно о присутствии какого-либо древнего народа на опре­деленной территории, однако археологические данные определенно ничего сказать не могут.

С другой стороны, если присутствие скандинавов будет доказано данными археологических находок, то это далеко еще не означает, что оставившие их северяне назывались именно русью, разве что удастся найти персональные могилы Рюрика и братьев, желательно с паспортами в карма­нах.

Никто и никогда, за исключением особенно принципиальных советских историков, не отрицал появления скандинавов в Киевской Руси. На сего­дняшний день на основе данных археологии общепризнанным считается до­вольно значительное их присутствие в Юго-Западном Приладожье, Суздаль­ской, Смоленской землях, в Ярославском Поволжье. Максимум археологичес­ких находок, связанных с культурой Северной Европы, приходится на X-XI века и в основном приурочен к северным окраинам Киевской Руси. В разных могильниках количество северных захоронений по разным оценкам, в зави­симости от национальности ученого, колеблется от нескольких десятков, до нескольких сотен.

Что касается городов, в которых летопись отмечает первое появление русов, то дело обстоит следующим образом. В Новгороде, который, по преданию, основал Рюрик, древнейшие найденные следы городища приходятся не на IX век, а на X. В Белоозере, где правил брат Рюрика — Синеус, имеем то же самое. Смоленск, который захватывал Олег на пути с севера в Киев, не обнаруживает следов древнее X века. Только Изборск и Киев достоверно существовали во времена Рюрика. Однако ни в том, ни в другом случае в слоях IX века обнаружить существенное скандинавское присутст­вие не удалось. Раннее скандинавское присутствие характерно только для Старой Ладоги, что соответствует и тому большому значению, которое придавалось этому городу в скандинавских сагах. Однако этот город связывает с событиями времен основания древнерусской династии не основ­ное сказание, а побочное, местное по происхождению.

На предмет выявления скандинавских названий норманистами была тщательно «прочесана» европейская территория нашей страны, особенно бывшие Новгородская, Санкт—Петербургская, Псковская, Киевская губернии. В первых трех, согласно фасмеру, насчитывается 50 скандинавских назва­ний, с добавлениями Рыдзевской — около 120. В Киевской губернии обнару­жено около 5 таких названий. (5,101‒105)

Много это или мало, судить довольно трудно. Для сравнения можно указать, что в Англии, в районах, захваченных в средние века датчанами, в одном лишь источнике — книге Domesday Book — скандинавских названий только одной категории (оканчивающихся на -by) на пространстве между реками Тис на севере и Уэлленд на юге, существовало более 500. Это дает по крайней мере 150 названий на 10 тыс. кв. км. В Новгородской губер­нии, например, на 10 тыс. кв. км приходится 5 скандинавских названий, в Псковской — 13. При этом нужно учесть, что неизвестно, сколько этих названий на Руси приходится на IX век, так как поиски проводились главным образом по современной топонимии.

Сравнительное изучение языков показывает, что в русском существуют заимствования из языков скандинавских. Шведский филолог Клара Тернквист (1948) из всей литературы набрала 115 русских слов, скандинавское происхождение которых пытались обосновать разные авторы. Сама исследо­вательница только относительно 30 сделала вывод об очевидном заимство­вании из скандинавских языков.

Поиски в обратном направлении были несравненно более робкими, тем не менее и они позволили отыскать 6 лексических заимствований из древ­нерусского языка в древнешведском. (6,62) Количественный разрыв между 30 и 6, возможно, связан с различием усилий, приложенных для поисков в том и другом направлениях. Однако все эти лексические заимствования, работают больше против норманской теории, так как если исходить из этого принципа, то Рюрика нужно признать татарином, ибо тюркских слов в нашем языке гораздо больше.

Более внушительным, чем эти три группы, представляется другой косвенный аргумент в пользу норманской теории. Это характер средневеко­вой скандинавской экспансии в целом. Очень живо и точно доводы по этому вопросу сформулированы норманистом Погодиным:

Норманны, обитатели Дании, Швеции, Норвегии, были хозяевами на всех европейских морях: Немецком, Атлантическом, Средиземном.

Взгляните на карту их морских походов: они переплывали Океан; нападали на Германию, Голландию, Францию, Британию, Италию, Ирлан­дию, Испанию, Грецию; проникали в устья всех больших рек и сели­лись по всем побережьям; показывались и водворялись на островах Ферарских, Оркадских, на отдаленной и холодной Исландии, в Север­ной Америке, задолго до Колумба. А противники норманизма, с г. Ило­вайским включительно, хотят, чтобы Норманны оставили в покое толь­ко одну соседнюю нашу страну, для них самую удобную, подлежащую, и подходящую, то есть устья Немана, Вислы, Двины и Невы. (2,86‒87)

Действительно, уже в эпоху, предшествующую появлению Рюриковичей в Киеве, скандинавы-норманны становятся известными европейским народам как грозная военная сила. Нападения викингов на окрестные страны нача­лись в конце VIII века и продолжались с перерывами почти три столетия.

Считается, что экспансия норманн на запад началась в 789 г. напа­дением на Дорсет. Следующим набегом в 793 г. норманны грабят монастырь ирландских и шотландских миссионеров на острове Линдисфарн близ северо-восточного побережья Англии. (5,246) В следующем году они громят монас­тыри в Ярроу и Вермуте. (1,3) В 795 г. норвежцы впервые нападают на Ирландию.

Ирландский хронист из Ульстера так писал о нападении 820 года:

Море извергло на Эрин (Ирландию) потоки чужеземцев. Не оста­лось ни одного залива, ни одной пристани, ни единого укрепления, укрытия, бурга, который не был бы наводнен варягами и пирата­ми. (1,82‒83)

В 810 г. датский конунг Годфрид (Готрик) опустошил острова у побережья Фризии, высадился на континенте и наложил на фризов дань. Нападали викинги на Фризию и в 836, и в S37 гг. В S45 г. норманские ладьи знаменитого викинга Рагнара Лодброга поднялись по Сене, опустошая ее берега, дошли до Парижа и захватили этот город. Карлу Лысому приш­лось откупаться от завоевателей 7 тысячами фунтов серебра. В этом же году викинги сожгли Гамбург. В 860 г. норвежцы разграбили город Пизу в Северной Италии.

Подводя итог, можно сделать следующий вывод: связь древних руссов со Скандинавией обоснована весьма внушительно. Единственным слабым местом во всей этой стройной скандинавской схеме является то, что никаких русов и никакой Руси в Скандинавии и по сей день не обнаружено. Впрочем, вполне вероятно, что русы жили где-то рядом на айсберге, который со временем растаял.

Список использованной литературы

1. Гуревич А.Я. Походы викингов. М., 1966.
2. Иловайский Д. Разыскания о начале Руси. М., 1876.
3. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921‒922 гг. Харьков., 1956.
4. Лебедев Г.С. Этнографические сведения арабских авторов о славя­нах и русах. — В кн.: Из истории феодальной России. Л., 1978.
5. Ловмяньский X. Русь и норманны. М., 1985.
6. Мельникова Е.А. Древнерусские лексические заимствования в швед­ском языке. — в кн.: Древнейшие государства на территории СССР. 1982. М., 1984.
7. Николаев В.Д. Свидетельства хроники Псевдо-Симеона о руси-дромитах и поход Олега на Константинополь в 907 г. — В кн.: Византийский временник, т. 42. М., 1981.
8. Томсен В. Начало русского государства. М., 1891.
9. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке. М.-Л., 1965.