Стадо коров Гериона охраняла собака Орф. Аполлодор описывал животное двуглавым и называл псом Ортром. В подземном мире жили и другие собакообразные чудища. Самым знаменитым многоголовым псом античной мифологии был Кербер (Цербер), охранявший ворота Аида.

Гигин насчитывал у Кербера три головы. (4,201) Аполлодор уточнял, что трехглавый страж ворот сзади вместо хвоста имел зубастого дракона. (1,40)  Согласно Гесиоду голов было пятьдесят:

«Как говорят, с быстроглазою девою той (Ехидной. – В. Т.) сочетался

В жарких объятиях гордый и страшный Тифон беззаконный.

Платон в рассказе об Атлантиде особо ценным считал мотив войны атлантов и допотопных афинян. В уста Сократа, предваряя рассказ, он вложил пожелание, повторенное дважды, о том, чтобы кто-либо из его собеседников представил «наше государство вовлеченным в достойную его войну».   Критий откликнулся на этот призыв и также дважды сообщил о том, что «нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые потом были забыты по причине бега времени и гибели людей». Забытые деяния праафинян были настолько значительны, что человек, их воспевший, затмил бы своей славой лучших поэтов античности. Критий Старший в диалоге «Тимей» говорит:

«Если бы, Аминандр, он (Солон. – В. Т.) занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину, я полагаю, что тогда ни Гесиод, ни Гомер, ни какой-либо иной поэт не мог бы превзойти его славой». (23,425)

Платон был поэтом, а значит – большим романтиком. Биографы уверяют, что он сжег свои юношеские сочинения после встречи с Сократом. (24,667) Как бы там ни было, но славы в качестве поэта Платон не добился. Сохранившиеся от его творчества  отдельные строчки не несут заряда гениальности. Но слова Крития Старшего в отношении Солона свидетельствуют о сохранившейся у Платона жажде превзойти славой Гомера и Гесиода, точно также как в законотворчестве он пытался затмить Солона и Ликурга.

Великий Гомер воспел сражения ахейцев с троянцами, масштабы которых меркнут по сравнению с битвами против армий атлантов. Троянская война затронула только западную оконечность Малой Азии. В вихрь  же заокеанского нашествия оказалась втянутой большая часть известного тогда мира. Обстоятельства Троянской войны были хорошо известны. Войну же с атлантами все, за исключением Платона, прочно забыли. Ее детали сокрылись во мгле веков, интригуя своей загадочностью. Так что с Гомером Платон разобрался легко.

Гесиод за титаномахией описал борьбу  Тифоея с Зевсом. Тифоей родился от брака Земли-Геи с Тартаром и имел вид гигантского дракона:

«Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.

В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями

Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных.

Взглянет любой головою, - и пламя из глаз его брызнет». (17,213)

Как и драконообразная Химера, это чудище сочетало черты разных животных. Оно издавало рев быка, рычание льва, лай собаки. У Тифоея был шанс стать владыкой «над людьми  и богами Олимпа», но он потерпел поражение  в схватке с предводителем олимпийских богов. Борьба с Тифоеем, подобно титаномахии, носила космический характер:

Золотое поколение безо всяких трудов получало в изобилии пищу. Но затем Зевс спрятал от людей  дармовую еду. Гесиод:

«Скрыли великие боги от смертных источники пищи:

Иначе каждый легко бы в течение дня наработал

Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье…

Но далеко Громовержец источники пищи запрятал…

В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.

Семейство Атланта описал Гесиод:

«Океаниду прекраснолодыжную, деву Климену,

В дом свой увел Иапет и всходил с ней на общее ложе.

Та же ему родила крепкодушного сына Атланта,

Также Менетия, славой затмившего всех, Прометея

С хитрым, искусным умом и недальнего Эпиметея». (16,205)

Гомер только раз упоминает Атланта, называя его «кознодеем», то есть злоумышленным хитрецом:

«Страждет (Одиссей. – В. Т.), в разлуке с своими, на острове, волнообъятом

 Пупе широкого моря, лесистом, где властвует нимфа,

Дочь кознодея Атланта». (9,16)

Одиссей томился в  плену на острове Огигия у влюбленной в него нимфы Калипсо, дочери Атланта. Жил Атлант у раздвигающих небо и землю столбов, то есть на крайней западной границе обитаемого мира. Огигию более поздние авторы размещали в Атлантическом океане. Плутарх:

Эсхил в трагедии «Прикованный Прометей» вложил в уста своего главного героя слова:

«Скажу открыто:  ненавижу всех богов,

Мне за добро они воздали пытками». (20,434)

Ненависть к традиционным богам была характерна для орфико-пифагорейских и иных сект, воздвигавших новые религиозные устои. Непрерывное развитие этой богоборческой традиции завершилось победой христианства. Поэтому у трагедии было большое число поклонников, и  она, в отличие от большинства других сочинений драматурга, сохранилась. Сектантов особенно вдохновляли слова Прометея о грядущей в скором времени  третьей смене поколения богов:

Гесиод размещал Гесперид, дочерей Никте-Ночи, за Океаном на счастливых островах:

«И Гесперид, - золотые, прекрасные яблоки холят

за Океаном они на деревьях, плоды приносящих». (16,198)

Золотые яблоки первоначально росли в потустороннем мире на Мировом древе, соединявшем все части мироздания – наземный, подземный миры и небеса.  Эти яблоки даровали вечную молодость. Богиня Гера получила их в подарок в день свадьбы с Зевсом.

Атлантов античные авторы помещали либо в Северной Африке, либо на океанских островах к западу от нее. Главным поставщиком сведений для греческого мира о североафриканских землях была Киренаика. Среди уроженцев города Кирены и окрестных поселений и следует искать основных информаторов Платона.

В творчестве Платона прослеживается «киренский след». Его биографы даже приписывали Платону путешествие в Кирену с целью обучения у математика Феодора. Имя «Феодор» встречается в сочинениях Платона. В диалоге «Политик» некий Феодор произносит такие слова:

«Клянусь нашим богом Амоном». (14,3)