Благодаря Иоакимовской летописи лучше всего известны обстоятельства крещения новгородцев. В эту летопись попал рассказ очевидца событий:

«В Новеграде люди, уведавше еже Добрыня идет крестити я, учиниша вече и закляшася вси не пустити во град и не дати идолы опровергнути. И егда приидохом (отряд Добрыни. — В. Г.), они, разметавше мост великий, изыдоша с оружием, и асче Добрыня пресчением и лагодными словы (грозными и ласковыми словами. — В. Г.) увесчевая их, обаче они не слышати хотяху и вывесше 2 порока (осадные орудия, в данном случае камнеметы. — В. Г.) великие со множеством камения, поставиша на мосту, яко на сусчие враги своя. Высший же над жрецы славян Богомил, сладкоречиа ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися. Мы же стояхом на торговой стране, ходихом по торжисчам и улицам, учахом люди, елико можахом. Но гиблюсчим в нечестии слово крестное, яко апостол рек, явися безумием и обманом. И тако пребывахом два дни, неколико сот крестя.

До наших дней дошло «Сказание о построении града Ярославля» (XVIII век). Назовем его Ярославской легендой. Согласно легенде на берегах Волги и Которосли «бысть селище, рекомое Медвежий угол, в нем же населенцы — человецы поганой веры — языцы, зли сущи». (22, 318) Язычники поклонялись Волосу и грабили проплывавшие по Волге суда. Св. Ярославу Мудрому пришлось призвать их к порядку:

«Княже воинство победи врагов на месте, идеже некое сточие водно исходи в Которосль, за ним же и селище то стояще». (22, 319)

Попытка массового крещения ростовских и иных язычников состоялась 7 августа 992 года. Из-за хорватской войны она имели небольшие последствия. Без опоры на военную силу великого князя местные христиане не смогли преодолеть сопротивление языческих общин. Крещение русской провинции было перенесено на следующий год. Но в 993 году разразилась русско-печенежская война, которая могла отвлечь армию от участия в крещении.

В 992 году намечаемая дата массового крещения провинции отстояла от праздника Преображения, справляемого 6 августа, на один день. В 993 году первым воскресеньем августа было Преображение. Праздник Преображения в русской православной культуре имеет название «Второй Спас». Первый Спас был введен в число православных праздников в XII веке, Третий Спас — в 944 году. Из двух Спасов, существовавших в эпоху крещения Руси, более укорененным и почитаемым был Второй.

К осени 993 года страна покрылась спасскими храмами. По глухим местам, таким как Медвежий угол, язычество сохранялось еще долго. Но даже в некоторых крупных племенных центрах православие восторжествовало после 993 года.

Псков по легендам был основан св. Ольгой и имел к моменту крещения Руси христианскую общину. В псковском Кроме и прилегающем к нему Довмонтовом городе Спасских церквей нет. За их пределами есть собор Спаса Всемилостивого-на-Торгу. (25, 156) Видимо, здесь проживали старорусские христиане, которых сумели перекрестить в 993 году.

Первая попытка крещения Новгорода, крещение Ростова и Владимира-Залесского связаны со Вторым Спасом. Преображение Господне приходится на Успенский пост и недалеко отстоит от Успения Богородицы. Культ Успения был ведущим в Ростове и Владимире-Залесском, имелся в Новгороде.

Главный храм Чернигова — Спасо-Преображенский собор, есть здесь и Успенский монастырь. В Новгороде-Северском находим кафедральный Успенский собор и Спасо-Преображенский монастырь, в Белгороде-Северском — Успенско-Никольскую церковь и Спасо-Преображенский собор. Северян крестили на Спас 993 года.

Почему выбор пал на Успение, а не на иное празднество? Вспомним о «двуединой» комете 975 и 989 годов. Появление в августе двух разных комет совпадало с успенским циклом, включавшим успенский пост и само Успение. Это совпадение привело к отождествлению обеих небесных странниц.

Несчастия Византии 975 — 989 годов, начавшиеся с кончины императора Иоанна Цимисхия, воспринимались как проявление гнева Богородицы на погрязших в грехах византийцев. Символично, что грозное восстание Никифора Фоки началось в 987 году на Успение. (2, 61) Богородица была покровительницей разрушенного землетрясением Константинополя. Все это не могло не породить волну религиозного богородичного экстаза, особенно в столице.

С 997 года по всей Руси стали открываться Успенские храмы. Описание одного такого храма сохранилось. Никоновская летопись:

«В лето 6670-е. Погоре град Ростов мало не весь, и святая церкви соборная пречистыа Богородици Успение, юже создал Иларион епископ, еже бысть преже святаго Леонтиа чюдотворца епископа Ростовского. Создана же бе от древ дубовых, и бе чюдна и зело преудивлена, такова убо не бывало, и потом, не веем, будет ли». (14, 230)

Император Константин VII Багрянородный размещал четыре орды печенегов к востоку от Днепра, четыре — к западу:

«Должно знать, что четыре рода пачинакитов (печенегов. — В. Г.), а именно: фема Куарцицур, фема Сирукалпеи, фема Воротолмат и фема Вулацопон, расположены по ту сторону Днепра по направлению к краям более восточным и северным, напротив Узии (страна гузов. — В. Г.), Хазарии, Алании, Херсона и прочих Климатов.

Остальные же четыре рода располагаются по сю сторону реки Днепра, по направлению к более западным и северным краям, а именно: фема Гиазихопон соседит с Булгарией (Дунайская Болгария. — В. Г.), фема Нижней Гилы соседит с Туркией (Венгрия. — В. Г.) фема Харовои соседит с Росией, а фема Иавдиертим соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультинами, дервленинами, лензанинами и прочими славянами.

В летописной статье 6504 года есть известие о мире между Русью и соседними странами:

«И бе живя со князми околними миром: со Болеславом Ляцким, со Стефаном Угорьским, со Ондроником Ческим, и бе мир межи ими и любы». (13, 56)

Оно помещено после рассказа об августовских событиях 997 года. Исходя из этого, известие следует отнести ко времени не ранее конца лета — начала осени 997 года.

Русские летописи сохранили крестное имя Болеслава II Набожного «Андрих». В Никоновской летописи в статье 6512 года есть запись:

«Того же лета знамение бысть в солнци, и в луне и в звездах. Того же лета Андриха Добрянкова Храбраго отравою смертною окормиша свои слуги». (12, 68)

Небесные знамения относятся к 1004 году. Андриха Добрянковича нельзя отождествить со скончавшимся несколькими годами ранее чешским князем Болеславом II. Но характер записи говорит о том, что она связано с заграничными делами. Судя по редкости и лаконичности заграничных известий, перед нами, скорее всего, какой-то правитель.