А. В. Громова, кандидат исторических наук

Императорское Православное Палестинское Общество – уникальная по своему значению общественная организация. Его задачи – содействие паломничеству в Святую Землю, научное палестиноведение и гуманитарно-просветительное сотрудничество с народами стран библейского региона.

В Москве общество сменило несколько адресов. Первым стал Лихов переулок, где в Епархиальном доме с 1907 года находилось Московское отделение ИППО. В советские годы «штаб-квартирой» общества было несколько комнат в Институте философии РАН на улице Волхонка. В 2009 году Правительство Москвы выделило Палестинскому обществу здание на улице Забелина – жилой дом XVIII– XIX веков с палатами XVII века, входящий в ансамбль городской усадьбы Н. А. Сумарокова – Н. А. Тюляевой.

История этого памятника архитектуры начинается в XVII веке, когда были построены белокаменные палаты. В середине XVIII столетия к палатам были сделаны деревянные пристройки, и владение приобрело структуру, характерную для городской дворянской усадьбы. В 1792 году усадьбу приобрёл Н. А. Сумароков, бригадир Семёновского полка. По его заказу выдающийся русский архитектор эпохи классицизма В. П. Стасов разработал для усадьбы планировку регулярного характера. Общая схема территории сохранилась до нашего времени, если не считать утраты в советское время садовых насаждений. Перестройка главного дома была закончена в 1794 году. От периода классицизма до наших дней сохранился на фасадах белокаменный карниз со штукатурными сухариками и медальонами, а также с некоторыми изменениями – внутренняя планировка. В войну 1812 года владение полностью выгорело в результате московского пожара, но к 1817 году усадьбу восстановили. Осенью 1863 года над домом был надстроен деревянный жилой мезонин.

Ю. А. Грачёв, заместитель председателя Императорского Православного Палестинского Общества

На традиционном декабрьском заседании Совет Императорского Православного Палестинского Общества подвёл итоги 2013 года и наметил перспективы на 2014 год. В работе совета приняли участие почётный член ИППО Е. М. Примаков и председатель Попечительского совета Н. П. Токарев.

Председатель общества С. В. Степашин в докладе отметил основные вехи уходящего года, подчеркнув, что общество более 130 лет «живёт, меняя название, но не меняя сути своей работы, в фокусе которой находится Святая земля». В числе наиболее важных акций он отметил посещение Святой Земли делегацией ИППО в марте, в ходе которой прошло много запоминающихся мероприятий и деловых встреч в Вифлееме, Рамалле, Иерусалиме и Иерихоне. В Палестине заложена первая школа в регионе с изучением русского языка как основного иностранного. Её строительство будет финансировать Россия.

Общество принимает активное участие в праздновании исторических дат, имеющих общенациональное значение. В марте 2013 года ИППО стало одним из организаторов научной конференции в РАН «Дом Романовых и русская Палестина. К 400-летию Земского собора, избравшего на царство Михаила Фёдоровича Романова».

П. А. Пожигайло, председатель Комиссии по культуре и сохранению историко-культурного наследия Общественной палаты Российской Федерации

Год культуры, поскольку он объявлен официально, требует от государства планирования и реализации конкретных мероприятий. Нам же, гражданам России, он дан для размышлений. Кто мы, куда идём? Не пора ли задуматься, оценить наш путь, сверить курс в быстро меняющемся мире?

Стратегическая задача сегодняшнего дня – осознать свой цивилизационный код и заложить его в культурную политику государства. Политические вызовы не отменяют её важности. Напротив. Нашу страну ставят перед выбором, проверяя прочность исторических устоев, глубину многовекового «культурного слоя»: не подвергся ли он эрозии под суховеями последних десятилетий?

Политика определяет жизнь страны на годы вперед, экономика – на десятилетия, культура – на века. Как будут жить наши потомки через столетия, определяется сегодняшним состоянием культуры и тем направлением, в котором она развивается. Вспомните положение Китая пятьдесят лет назад, особенно на фоне процветающей Японии. Но… Срединная империя не допустила утери идентичности. Китай был, есть и будет Китаем, ему не надо ощущать себя частью Азии. Россия – такая же самостоятельная и самодостаточная цивилизация. Не надо унижать себя, чтобы стать частью Европы. Мы обладаем великой культурой. Девять из десяти фигуристов на Олимпиаде использовали музыку русских композиторов: Чайковского, Римского-Корсакова, Стравинского…

А. П. Богданов, доктор исторических наук

Дата 21 марта 2014 года вошла в летопись исторических событий как праздник возвращения Крыма и Севастополя в состав Российской Федерации. С выходом к Чёрному морю и закреплением на берегах Тавриды связан огромный пласт нашей истории. Это избавление от кочевых набегов и героическая защита южных рубежей, освоение новых земель и основание городов, расширение культурного пространства и обогащение межнационального диалога. Нормы международного права, скрупулезно соблюденные при вступлении новых субъектов в состав России, подкреплены волей народа, который осознал и реализовал свое историческое право на единство.

Первые строки Крымской истории остались в человеческой памяти благодаря ассирийцам и древним грекам, отметившим появление на берегах Чёрного моря кочевников-киммерийцев. Их упоминал певец Троянской войны Гомер, а отец истории Геродот называл их доскифским населением Северного Причерноморья.

Овладевшие Крымом скифы были для древних греков лишь видимой частью колоссальной цивилизации, масштабов которой даже самые просвещённые эллины не представляли. Скифские цари властвовали над племенами конных скотоводов, земледельцев-пахарей и ремесленников, создавших города и целые промышленные районы. Степь, занимающая большую часть Крымского полуострова, испокон веков была частью Великой степи. Протянувшаяся от Дуная до Тихого океана, в истории Евразии она сыграла ту же роль, что Средиземное море – для Атлантического мира. Она объединила торговые пути и тропы войны, перекрёстки культур и рубежи религиозного противостояния, подвергая жестокому отбору народы и государства на способность выстоять и утвердить своё право на существование.

Интервью с Полом Родзянко

 «Я рад избранию г-на Родзянко председателем Фонда Государственного Эрмитажа. Его энергия, квалификация и энтузиазм должны помочь с новой силой взяться за работу по реализации целей, которые поставили себе Государственный Эрмитаж и фонд. Более того, г-н Родзянко – выходец из знаменитого и высокоуважаемого рода. В частности, его предки Строгановы были в числе самых крупных и преданных своему делу коллекционеров в Российской империи, и многое из их коллекции сегодня экспонируется здесь, в Санкт-Петербурге. Я с нетерпением жду нашего с ним сотрудничества».

Директор Государственного Эрмитажа М. Б. Пиотровский. 18 декабря 2007 года

Корр.: Пол, Вы являетесь представителем знаменитой русской фамилии, известной в основном благодаря Михаилу Васильевичу Родзянко, председателю III и IV Государственных Дум. Кем он доводится вам?

П. Родзянко: Он был родным братом моего прадеда Павла Владимировича. И оставил свой след в истории телеграммой, в которой просил Николая II отречься от престола. Признаюсь, я никогда не занимался подробным изучением генеалогического древа, и очень много забыто со временем. Знаю, что прямые предки – Строгановы и Новосильцевы – верно служили царю и Отечеству в течение столетий.

Ю. З. Кантор, доктор исторических наук

Эрмитажную летопись Великой Отечественной открывает лаконичный документ – «Приказ по Государственному Эрмитажу» от 22 июня 1941 года, подписанный его директором И. А. Орбели. Сокровища музея отправлялись в эвакуацию.

Уже вечером 22 июня начался перенос сорока картин под своды Особой кладовой. Среди них были произведения Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Рембрандта. Упаковка велась круглосуточно, с перерывом на два-три часа – белые ленинградские ночи давали такую возможность. Сотрудники спали по очереди на стульях или свернутых коврах. Поскольку часть научных сотрудников была мобилизована на оборонные работы, большую помощь оказали добровольцы – студенты и художники, пришедшие помочь Эрмитажу. Шесть суток – время неправдоподобно малое – ушло на подготовку к эвакуации экспонатов из экспозиции. Первым эшелоном отправили 500 000 единиц хранения.

На товарную станцию Московского вокзала 30 июня был подан литерный поезд, состоявший из 22 больших четырёхосных вагонов, одного бронированного и одного классного для сопровождающих, а также платформы с зенитными орудиями. От каждого подъезда Эрмитажа к Московскому вокзалу двинулись машины. В ночь на 1 июля эшелон отправился в путь. Его начальником и директором филиала Государственного Эрмитажа на месте прибытия был назначен профессор В. Левинсон-Лессинг. Только он знал, куда эшелон направляется. 9 июля состав благополучно прибыл в Свердловск, и ящики с коллекциями были размещены в картинной галерее, костёле и в подвалах особняка Ипатьева – того самого, где в 1918 году был расстрелян последний русский царь и его семья. В советское время там располагался Антирелигиозный музей. Этот уникальный памятник истории и архитектуры был снесён в 1977 году.

Директор Государственного Эрмитажа, член-корреспондент Российской академии наук Михаил Борисович Пиотровский рассказал об истории создания музея и заветах Екатерины II, о подготовке к 250-летию и о том, как в ХХI веке музейщики сохраняют коллекции и территорию культуры.

Корр.: Почему именно 1764 год считается годом рождения Эрмитажа?

М. Б. Пиотровский: В истории очень много событий, которые невозможно привязать к точной дате. Я пишу историю Эрмитажа и часто использую обороты: «говорят», «считается», «есть легенды». Нет никакого указа Екатерины II о его основании. Она создавала его как некое явление придворной жизни и культуры – это было место неофициальных встреч среди произведений искусства. Собрание началось с приобретения коллекции берлинского коммерсанта И. Э. Гоцковского в конце Семилетней войны. Картины предназначались для прусского короля Фридриха II, но денег у него не было, и коллекцию купила Екатерина, сделав тем самым выразительный политический жест. Есть выражение: «Эрмитаж – это не только музей, это еще и барометр». В данном случае стрелка прибора указала, на чьей стороне сила.

История была занимательная. Гоцковский закупил в России много зерна для снабжения им армии в Германии, но Пётр III неожиданно прекратил войну, и коммерсант остался с зерном и с долгом русскому правительству. В счёт его он предложил свою коллекцию, и Екатерина её забрала. Так родился первый экономический завет Эрмитажа – расширяться и приобретать, но делать это умело.

М. Ф. Хартанович, доктор исторических наук

Двести лет назад, в 1714 году Пётр I основал первый в России государственный общедоступный музей, Кунсткамеру императорской Академии наук.

Начало коллекции было положено Великим посольством 1697–1698 годов. По распоряжению царя в Россию из Амстердама начали отправлять научную литературу, приборы и инструменты, необычные предметы и препараты (9, с. 16–17). Приобретения Петра хранились поначалу в Главной московской аптеке под надзором лейбмедика Р. Арескина (2, с. 109). В течение 1711–1714 годов вместе с книгами и рукописями из царской библиотеки они были перевезены в новую столицу и размещены в Летнем дворце. Главным смотрителем собрания остался Арескин, «библиотекарем и надсмотрителем редкостей и натуралиев» был назначен Иоганн Даниэль Шумахер.

В 1714 году для Кунсткамеры было выделено место в кабинете Петра в Летнем Саду, через пять лет вместе с библиотекой она переехала в дом Кикина рядом c бывшим Смольным двором. И только в 1728 году музей и библиотека разместились в специально построенном здании на Стрелке Васильевского острова, заложенном ещё императором. Здесь же расположились другие подразделения Академии наук: Анатомический театр, Обсерватория, Физический кабинет. Ныне здесь размещается Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук.

Интервью с директором Российской государственной библиотеки Александром Ивановичем Вислым

Факт: Фонды Российской государственной библиотеки превышают 45,5 млн единиц хранения и включают самую представительную в мире коллекцию книг на русском языке, а также тексты на 367 языках планеты. Здесь несколько сот тысяч редких и уникальных памятников письменности, начиная с VI века нашей эры. Рукописи, первопечатные книги, образцы полиграфического искусства и редкие издания из отделов картографии, военной литературы, нотных, изоизданий, центра восточной литературы, русского зарубежья и др. составляют бесценную коллекцию одной из крупнейших библиотек мира. Музей книги РГБ (более 300 тыс. единиц хранения) обладает самым представительным в мире собранием книг кирилловской печати.

Корр.: Александр Иванович, в вашей библиотеке наряду с ценнейшими экземплярами можно найти всё, что выходило и по сей день выходит из печати на русском языке. Оправдан ли такой принцип комплектования сегодня?

А. И. Вислый: Когда-то нашу библиотеку именовали «библиотекой последней инстанции». Если издания нет нигде, то у нас должно быть. В соответствии с Федеральным законом «Об обязательном экземпляре документов» мы действительно до сих пор получаем все печатные издания, вплоть до рекламных буклетов. Скажете, зачем? А вы взгляните на листовку, выпущенную лет 150 назад. Она же за это время превратилась в документ эпохи. История собирается по крупицам, и каждая может оказаться бесценной. Недавно видел читательский запрос по документам московского Государева двора, относящимся к XIX веку. Хотя императоры и Двор, как известно, находились тогда в Санкт-Петербурге, в Москву они наведывались нередко. А что представлял собою, как управлялся тогда Кремль – практически неизвестно...

А. В. Сазанов, доктор исторических наук

«На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до самых краев. [...] Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обречённых на слом лачуг».

Со времён Константина Симонова считается, что герои Михаила Булгакова озирали Москву с террасы Пашкова дома. И хотя изучение тени, отброшенной шпагой Воланда, недавно вызвало у Сагита Фаизова сомнения в общепринятой версии, мы можем быть уверены: лучшей наблюдательной площадки, чем балюстрада величественного строения на Ваганьковом холме, в Москве 1930-х годов было не найти. А читальные залы, упомянутые в ранних редакциях «Мастера и Маргариты», могли принадлежать только расположившейся здесь «Ленинской», бывшей Румянцевской библиотеке.

Дом, возведённый в конце XVIII века, обессмертил имя своего первого хозяина – Петра Егоровича Пашкова. Отставной капитан-поручик Семёновского полка, сын денщика Петра I, разбогатевший на винных откупах, последовательно приобретал участки земли на «Моховой горке». Денег не жалел, в случае чего судился, и каждый раз небезуспешно. Так продолжалось с 1780 по 1784 год. Даже местный приходской храм не устоял перед его напором. Наступление на его земли – а точнее, самозахват – Пётр Егорович предпринял, когда расширившиеся владения оказались запертыми участком церкви св. Николая в Старом Ваганькове – ни пройти, ни проехать... Начались суды, и только в Сенате дело решилось в пользу Пашкова. Благо, старая и небескорыстная знакомая Пашкова – генеральша Племянникова – оказалась близкой родственницей московского главнокомандующего графа З. Г. Чернышёва. В 1783 году Пашков получил документы «на вечное потомственное владение». Причём в построенном роскошном доме, вопреки обычаю, Пётр Егорович не стал устраивать домовую церковь, а предпочёл приход того же Никольского храма.