Встреча Ингвара и Анунда Яковсона произошла не ранее 1038 года. Ингвару было не менее 20 лет, а разница с указанным в саге его возрастом составляет не менее 11 лет. Дата поездки Ингвара «провалилась» не ме­нее чем на 11 лет. Такой эффект могло дать использование «эры ‒5496 года», приводящее к расхождению на 12 лет. С учётом влияния этой эры встречу следует отнести на 1039 год, когда Ингвару был 21 год.

Судя по географии поминальных камней по участникам похода Инг­вара, его войско набиралось с территории, прилегающей к озеру Меларен с юга и севера. (3, 169) К югу от Меларена жили гауты, к северу — свеи. Расположение поминальных камней соответствует широкому кругу родственников и друзей Эмунда Старого из свеев и гаутов, которых он вербовал во время мятежа 1019‒1020 годов, и его проживанию в 1030 году близ западной окраины этого озера. Родовые земли Эмунда и его потомков лежали близ Меларена.

В Радзивиловской летописи есть запись о кончине княгини, судя по контексту, супруги Ярослава:

«В лето 6558. Преставися княгини Ярославля». (25, 67)

В Лаврентьевской летописи это сообщение повторено с уточнением, что умершая княгиня была женой. (18, 155) В Ипатьевской летописи текст Лаврентьевской продолжен указанием дня кончины: «февраля 10». (13, 143) В Тверской летописи в статье 6558 года после новгородских известий сообщается:

«Того же лета преставися великая княгины Ярославля, февраля в 10 день». (27, 150)

Татищев называет имя скончавшейся:

«6558 (1050). Преставися Ингреда, княгиня Ярославля, февраля 10 дня». (36, 79)

Продолжатель Феофана о последних днях жизни Константина VII писал:

«Узнав от святых отцов, что живёт на вершине Олимпа старец – чудотворный подвижник, царь поспешил к нему. Просветлённый божественным озарением старец, зная, что идёт к нему царь, вышел из своей кельи, пал ниц и сказал: «Благослови». А на вопрос царя, кто он, откуда и как здесь оказался, сказал: «Узнал, что шествует ко мне твоя царственность, поспешил к тебе». Понял царь, что старец – Божий посланец, запасся в дорогу его молитвами и, зная о скором сроке своей жизни, вернулся в кельи святых отцов, откушал с ними и поспешно спустился к морю». (16, 191-192)

Историк отметил пророческие способности безымянного старца с горы Олимп, от которого император узнал о своей скорой кончине. У подножия Олимпа в монастыре св. Афиногена Константина ознакомили с пророчеством игумена Петра, сделанном его отцу Льву VI Мудрому. Из текста следует, что посещение Олимпа было для Константина первым и последним. Других встреч с прозорливцами его биографы не приводят. Под игуменом Петром скрывается св. Пётр Атройский, легенды о котором монахи вифинских монастырей приспосабливали под свои нужды.

Старшим из Ярославичей летописцы называли новгородского князя Владимира. Его рождение в летописях отнесено на 6528 год или на 1020 год по «эре ‒5508 года». (25, 63) Далее в летописях следуют упомина­ния о рождении других сыновей Ярослава. В 1019 году Ярослав женился на Ингигерд, и, по мнению летописцев, её первенцем был Владимир.

В святцах есть записи о матери новгородского князя Владимира. Под 10 февраля чтится память «благоверной княгини Анны». (31, 40) Под 4 октября чествуется «св. Владимир Ярославич, князь новгородский, и мать его Анна». Кончина св. Владимира Ярославича отнесена на 4 октября 1051 года, св. Анны — на 10 февраля 1051 года. (31, 308) Датировка кон­чина св. Анны восходит к летописным известиям о смерти жены Яросла­ва. Авторы святцев основывались на дате по весенней «эре ‒5508 года», что уменьшило на год дату смерти при переводе на нашу эру. Владимир Ярославич умер 4 октября 1052 года.

Гробницы св. Владимира и св. Анны по настоящее время находятся в новгородском Софийском соборе. Мнение о том, что св. Анна была же­ной Ярослава и матерью его детей имеет давнее происхождение. В Ко­миссионном списке Новгородской летописи под 6947 (1439) годом в рассказе о поновлении новгородским архиепископом Евфимием Софий­ского собора сообщается:

«Того же лета архиепископ Еуфимии позлати гроб князя Володимера, внука великаго Володимера, и подписа. Тако же и матере его гроб подписа, и покров положи, и память им устави творити на всякое лето месяца октября в 4». (22, 420)

Ингвар провёл одну зиму в гостях у Якова, а следующую зиму вместе с Анундом — у своего отца. Перед нами зимы 1039/1040 и 1040/1041 го­дов. Далее описывается поход на земгалов:

«В то время, когда родичи — Энунд и Ингвар — повзрослели, с конунгом Олавом враждовал тот народ, который зовётся земгалы, и уже некоторое время они не платили дани. Тогда послал конунг Олав Энунда и Ингвара на трёх кораблях собрать дань.

Пришли они в страну и созывают жителей на тинг, и собрали там дань с их конунга. Ингвар проявил совершенство своего красноречия, так что конунгу и многим другим хёвдингам показалось, что нет другого решения, кроме как за­платить дань, которую [с них] потребовали, кроме трёх хёвдингов, которые не захотели выполнить решение конунга, и отказались отдать дань, и собрали войско.

 В саге монаха Одда Олав Трюгвасон просит епископа Павла  поехать с ним на Русь для её крещения:

 «И затем просил он (Олав. – В. Т.) епископа отправиться с ним в Русию и провозгласить там имя Божие языческим народам. Епископ дал обещание, что приедет, если он поедет сам, поскольку тогда сам конунг будет меньше противиться и другие знатные хёвдинги, но будет оказывать ему помощь». (8, 139)

Далее в описании крещения Руси епископ Павел не упоминается, но обещание приехать свидетельствует о том, что Павел на Руси побывал. Олав после  крещения Руси 992 года и хорватской войны уехал на север. Павел прибыл на Русь, но из-за отъезда главного героя повествования, скальд не счёл возможным включить приезд грека в свой рассказ. Скальды из имеющихся у них сведений использовали только те, которые непосредственно были связаны с Олавом. Они знали о важной роли грека на Руси и с гордостью называли Олава в качестве побудителя его приезда.

Героем крещения Руси выведен Олав и скандинавская жена русского конунга:

Ингвар принял участие в заграничном походе и пробыл на Руси не три зимы, а одну. Расхождение в два года можно связать с влиянием «эры ‒5506 года». В 1042 году он женился на Елизавете Ярославне, а по весне следующего года навсегда её покинул. Супруги были двоюродными бра­том и сестрой.

В качестве зятя великого князя Ингвар получил для содержания от­ряда удел. В саге причиной его отъезда из Швеции названо желание «от­ыскать для себя чужеземное государство». (3, 255) В параллельном рас­сказе о Свейне описана свадьба шведа с Силькисив:

«Немного позже созвала королева многолюдный тинг для совета с жите­лями страны, и когда всё множество собралось там, был Свейн Ингварссон об­лачён в пурпур, а затем корона была возложена на его голову, и все его назвали своим конунгом; а вслед за этим королева стала его супругой.

В «Обзоре саг о норвежских конунгах» записано:

«Вскоре посватался Олав к дочери Олава Свенского (Шведского. — В. Т.), Астрид, сестре Ингигерд, которая раньше была обещана ему, и нарушил её отец те обещания по причине гнева и выдал её за Ярицлава конунга Аустрвега. И имел Олав Толстый от неё детей, но их имена или судьбы нам неизвестны, кроме Гуннхильд, их дочери, которую взял в жёны Оттон, герцог в Саксаланде (Саксонии. — В. Т.)». (10, 34)

Гунхильд, дочь Олава Святого и Астрид, была выдана в Германию за знатного немца. В «Легендарной саге об Олаве Святом» дочь Астрид названа по-иному:

«И была у них дочь, у конунга Олава и Астрид, и называли её Ульвильд. Она была выдана замуж за герцога в Саксланде, которого звали Оттон. У них был сын, которого звали Магнус. Он стал потом герцогом в Саксланде, он был кра­сивее всех людей. Волосы его были с одной стороны от пробора светло-жёлтые, а с другой — рыжие». (10, 43)

Матерью датского короля Харальда Синезубого была Тюра по про­звищу Спасительница Дании. (31, 40) Считается, что прозвище она по­лучила за соединение всех датчан для постройки вала Даневирке, пере­гораживавшего Ютландский полуостров в южной его части. (7, 30) По дендрохронологическим данным, строительство вала началось в 737 году, то есть задолго до жизни Тюры. (18, 41) В основу преданий была положе­на одна из перестроек вала.

В разных вариантах переводов рунических надписей на камнях из дат­ского Эллинга, сделанных по повелению Горма Старого и его сына Ха­ральда Синезубого, имя королевы звучит как Тюра и Торви. (18, 45; 21, 30) Надпись, сделанная по приказу Харальда в Эллинге:

«Король Харальд велел сделать эти памятники по Горму, своему отцу, и по Торви, своей матери, тот Харальд, который завоевал себе всю Данию и Норвегию и крестил данов». (21, 30)

Харальд считал себя крестителем Дании, и это мнение закрепилось в истории. Его дочь Тюри родилась в 972 году, когда женой Харальда была славянка Тови. Тюри назвали в честь бабушки по отцу, так что она была первой дочерью у Тови от Харальда. Сыновья у этой королевской четы неизвестны, и Тюри следует признать её первенцем. Имя Тови — умень­шительный вариант имени матери мужа в варианте Торви. Славянская княжна получила свадебное имя в честь матери жениха. На родине она звалась иначе.

Восстание бондов привело к гибели правителя Норвегии короля Хакона Сигурдсона. Норвежский престол перешёл к Олаву Трюгвасону и родственники Хакона отправились в изгнание. Снорри Стурлусон:

«Ярл Эйрик сын Хакона, его братья и многие другие их знатные родичи покинули страну после смерти Хакона ярла. Эйрик ярл отправился на восток в Швецию к Олаву конунгу шведов, и он  и его люди были там хорошо приняты. Олав конунг позволил ему жить в мире внутри страны и дал ему большие пожалования, так что он мог хорошо содержать себя и свою дружину…

Много людей, бежавших из Норвегии, когда к власти пришёл конунг Олав сын Трюггви, стеклось к Эйрику ярлу. Эйрик ярл решил тогда снарядить корабли и отправился в викингский поход за добычей себе и своим людям. Он оправился сначала к Готланду и долго стоял там летом, подстерегая торговые корабли, которые плыли в страну, или викингов. Иногда он высаживался на берег и разорял страну у моря…

Затем Эйрик ярл поплыл на юг в Страну Вендов. У Стаура он встретил несколько викингских кораблей и вступил  с ними в бой. Он одержал победу и убил викингов…

Всего Эйрик ярл провёл в этом походе пять лет. Возвращаясь из Гардарики, он разорял Адальсюслу и Эйсюслу. Он захватил там четыре датских викингских корабля и убил всех, кто там был». (27, 152-153)