С. Н. Баконина[*]
История российской эмиграции на Дальнем Востоке напрямую связана с событиями периода Гражданской войны. Падение колчаковского правительства в Сибири, затем власти атамана Семенова в Забайкалье и, наконец, поражение Белой армии в Приморье вытолкнули за пределы отечества тысячи людей, не пожелавших подчиниться советской власти.
С 1920 по 1922 г. больше всего беженцев перебралось в Китай, на территорию приграничной с Россией Маньчжурии. В условиях эмиграции беженцы, среди которых преобладали представители различных формирований Белой армии, направляли свои усилия на сохранение как военной, так и церковной организации, поскольку большинство белоэмигрантов были людьми православного вероисповедания, и Православная Церковь воспринималась ими как часть законной российской государственности.
Л. А. Сидорова[*]
Изучение истории исторической науки предполагает всестороннее исследование мира историка — ее основного деятеля и движителя. Почему ученые своими трудами создавали тот или иной тип исторической науки — это в немалой степени зависело от индивидуальных и групповых качеств исследователей, от взрастившей, формировавшей их и влиявшей на них действительности.
Собирательный образ ученых-историков различных поколений складывается из многих составляющих — социально-политических, научных, психологических. При рассмотрении этого образа на первом плане, как правило, оказываются отразившиеся в нем особенности формирования историков как исследователей-профессионалов, разделявшиеся ими общественные взгляды, где главную роль играет Время1.
В. В. Лобанов[*]
В последние годы в научный оборот активно вводятся материалы следственных дел обновленческого духовенства и мирян, пострадавших в годы сталинских репрессий1. Использовав обновленческое движение для раскола патриаршей Церкви, власть постепенно утратила интерес к «красным попам», с начала 1930-х гг. преследуя обновленцев наравне с другими религиозными течениями.
Дело обновленческого священника А. Г. Благовещенского2 не совсем обычно. Несмотря на то что оно содержит стандартное обвинение в антисоветской деятельности (ст. 58, п.10, ч. 1 УК РСФСР), которое подтверждено «обличающими» показаниями свидетелей, итог судебного разбирательства стал неожиданным. Обвиняемый, не признавший своей вины, был. оправдан за отсутствием состава преступления. Однако чуда не произошло, по протесту прокурора приговор был отменен и дело направлено на новое рассмотрение уже при другом составе суда, приговорившего Благовещенского к 5 годам лишения свободы. Лишь в 1956 г. приговор в его отношении был отменен окончательно, а дело прекращено за недоказанностью обвинения.
Д. В. Петров[*]
Многие ли помнят, что города-спутники Санкт-Петербурга — Павловск и Гатчина долгое время при большевиках носили иные имена? Павловск с 1918 г. именовался Слуцком в честь Веры Слуцкой. Гатчина с 1923 по 1929 г. была Троцком в честь Льва Бронштейна (Троцкого), а с 1929 г. по понятным внутриполитическим причинам — Красногвардейском.
Кстати, согласились бы сегодняшние противники возвращения исторических названий снова именовать эти города-памятники по-советски?
Однако не менее интересен другой вопрос: почему зимой 1944 г. было принято решение о возвращении первоначальных названий этим городам? Ответ дает обнаруженная в Государственном архиве Российской Федерации справка1 к Указу Президиума Верховного Совета СССР от 23 января 1944 г. «О переименовании городов Слуцка и Красногвардейска и районов Слуцкого и Красногвардейского Ленинградской области»2. Из этой справки следует, что в двух своих приказах И. В. Джугашвили (Сталин) как Верховный Главнокомандующий назвал данные города их настоящими именами. Для Президиума Верховного Совета это стало самостоятельным и достаточным основанием для того, чтобы вернуть исторические названия. По всей видимости, логика была простая: «Раз Хозяин сказал — значит, так оно и есть. Вождь не может ошибаться».
В. Н. Земсков[*]
По этой проблеме существует масса литературы, и, может быть, у кого-то создается впечатление, что она достаточно исследована. Да, действительно, при обилии специальной литературы остается немало вопросов и колебаний. Слишком много здесь неясного и спорного. Даже достоверность нынешних официальных данных людских потерь СССР в Великой Отечественной войне (около 27 млн человек) вызывает серьезные сомнения. В данной статье показана эволюция официальной статистики по этим данным (с 1946 г. и по настоящее время она неоднократно менялась) и сделана попытка установить действительное число потерь военнослужащих и гражданского населения в 1941‒1945 гг. Решая эту задачу, мы опирались только на действительно достоверную информацию, содержащуюся в исторических источниках и литературе. В статье приводятся доказательства того, что на самом деле прямые людские потери составляли около 16 млн человек, из них 11,5 млн — военные и 4,5 млн — гражданские.
О. М. Вербицкая[*]
После окончания Второй мировой войны СССР приобрел огромный авторитет в мире, по праву занимая в нем ведущие позиции, ведь он внес решающий вклад в совместную победу над германским фашизмом. Советский Союз располагал мощным военным потенциалом и наравне с США владел новейшим оружием массового поражения — атомной бомбой. Однако при всей военной доблести и величии советский народ-победитель не имел самого необходимого — бесперебойного продовольственного снабжения.
В целом продовольственный кризис в послевоенные годы в разной степени пережило население всех стран, участвовавших во Второй мировой войне. Но в СССР помимо послевоенных трудностей и тяжелых последствий жестокой засухи 1946 г., которые крайне обострили положение с продовольствием, этот кризис приобрел затяжной характер. Важнейшую роль в формировании продовольственного кризиса играл системный фактор — деформированная советская экономика, в которой развитая индустрия уживалась с крайне запущенным сельским хозяйством. Наиболее болезненным проявлением этого несоответствия являлась так называемая зерновая проблема. Строго говоря, под этим термином, как видно из содержания правительственных документов 1930‒1950-х гг., подразумевалась продовольственная проблема вообще, т.е. общий недостаток в стране продовольствия. Вследствие хронического недопроизводства зерна страдала кормовая база животноводства, из-за чего производство мясомолочной и прочей животноводческой продукции находилось на низком уровне, а это предопределяло отставание всей аграрной отрасли.
Е. А. Газов[*]
Трагические для Русской Церкви события, связанные с изъятием церковных ценностей в 1922 г., уже освещены в десятках книг и сотнях статей российских и зарубежных историков. Подробно исследована роль Политбюро ЦК РКП(б), советских властных и репрессивных структур в организации кампании на «высшем» уровне. Изучение этих событий в регионах представляет на сегодняшний момент довольно разнообразную картину, и следует отметить почти полное отсутствие исследований о ходе кампании в Московской губернии, особенно в уездах, хотя столичный регион был одним из важнейших в планах большевистских экспроприаторов1. Около 2000 культовых зданий: православные храмы и часовни, не разграбленные до основания монастыри, старообрядческие храмы и моленные, католические костелы, синагоги и мечети — все это обращало на себя пристальное внимание советских руководителей.
М. И. Балыкина[*]
Исследователи неоднократно отмечали существование двух культурных тенденций в эпоху русского средневековья. Первая связана со службой государству и монарху, вторая — с уходом от мирских дел и посвящению себя Богу. Средневековый человек не мыслил себя вне религии, но, как отмечал А. Я. Гуревич: «...мы ничего не поймем в средневековой культуре, если ограничимся соображением, что в ту эпоху царили невежество и мракобесие, поскольку все верили в Бога…»1 Вера была нужна, чтобы объяснить существование этого мира; она служила опорной точкой, исходя из которой люди совершали те или иные поступки, строили свой жизненный путь. Считая себя рабом Божьим и холопом государя, средневековый человек испытывал чувства, которые можно определить как благочестивые. На основе этих понятий между людьми устанавливались отношения в социуме2.
Я. И. Прокопенко[*]
Судьбы людей становятся все менее различимыми за толщей прошедших лет. Так трудно порой увидеть человека за историческими событиями и в свою очередь оценить его роль в них. Мы не задумываемся о том, что и сами когда-нибудь станем лицом своей эпохи, образом на историческом горизонте.
Прошлое — не только история смены правителей на троне, появления и отмирания каких-либо учреждений, но и история жизни людей. Совершить своеобразное путешествие во времени и увидеть сквозь века человека с его страстями, слабостями и надеждами, показать его отражение в исторической эпохе и отражение духа эпохи в нем — искреннее стремление автора.
Л. В. Пашкова[*]
Наряду с Бородинским сражением московский пожар — одно из неразгаданных событий Отечественной войны 1812 г. Пожалуй, двумя самыми главными проблемами в изучении Отечественной войны являются вопросы о том, кто выиграл Бородинское сражение и кто является виновником пожара в Москве.
Москва горела в течение шести дней во время пребывания в ней французов, но и после в разных частях города вспыхивали небольшие пожары. До сих пор не определено, кто был виновником сожжения древней столицы — русские или французы. Существует также точка зрения, что Москва загорелась случайно. Все эти гипотезы начали разрабатываться сразу же после окончания войны, поскольку о московском пожаре писали в то время многие очевидцы событий. Изучение этой проблемы получило свое дальнейшее развитие, однако в процессе исследований историки так и не пришли к однозначному ответу.
Проекты ИРИО
Информация
Императорское Русское историческое общество было основано в марте 1866 года в Санкт-Петербурге по предложению и под личным председательством цесаревича Александра Александровича. После революции 1917 года Императорское Русское историческое общество было запрещено. Возрождение общества состоялось 16 апреля 1991 года. Целью общества является развитие российской исторической науки, популяризация исторического знания, патриотическое воспитание молодежи.